Он представлял, как станет по утрам будить ее нежными поцелуями, как они пойдут на птичий рынок и купят щенка, с которым Ева будет играть, сидя у камина их огромного загородного дома. От нее веяло таким теплом и домашним уютом, которых Герман так долго не мог найти в отношениях, и сейчас он четко для себя решил, что именно с ее лица он снимет прозрачную вуаль венчальной фаты и именно ей когда-нибудь обязательно скажет: «И в горе, и в радости…».