ПЕРСОНАЖИ ВЫМЫШЛЕНЫ. ЛЮБЫЕ СОВПАДЕНИЯ С РЕАЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ – СЛУЧАЙНЫ.

Среди мрачных облаков, сгустившихся на фоне Большой войны, разразилась буря жадности. Державы Стимпанка, словно хищные птицы, метались в поисках добычи, стремясь разделить мир на куски, как будто он, мир, был сдобным пирогом, впопыхах оставленным Глав-стимпБогом на глобально-политической столешнице. Но Резидент – кто, прислушиваясь к голосу разума Иосифа, который некогда, как известно, получил колобок от Адольфа, – словно знал, что за этим кроется и не поддавался искушениям. Он не взял семечки из рук Легитимного во время парада, как никто, понимая – что истинная сила заключается не в мелочах, а в идеалах иных.

Баксков неоднократно погружался в раздумья о том, что ему до щемящей душевной болезненности нравится агент Скобеива, с которой они позапрошлой осенью, в ноябре взорвали секретный аэродром вместе с самолетами и, захватив множество важной документации, не без приключений – выбирались из Чехословакии. Путая следы и пересекая поездом европейские границы, Николай и Ольга тогда блестяще изобразили «семейную пару». Ольга, с «беременным» животом, под которым скрывалась плотная кипа похищенных документов, выглядела довольно мило и правдоподобно, словно действительно находилась на последнем месяце беременности. А Баксков – с удовольствием вжился в образ нежного и заботливого мужа, что добавляло «спектаклю» в их миссии – не лишнюю долю обворожительного шарма теплой «семейной атмосферы».

Когда-то – в обмен на разрешение этно-германской экспедиции от Аненербе поработать в Ворошиловграде в поисках артефакта, Гитлер предложил Сталину помочь в борьбе с антироссийской истерией младо-европейских стран. Младо-президенты обиженных соседством с Россией стран особенно надрывались со всех парокластерных экранов коллективного запада, создавая Стимп-советской Росии в международном пространстве имидж нежелательного свойства.

Гитлер, до сознания которого наконец дошло, что Сталину требуется больше, чем монгольские степи и прокорм тьмы голодных китайцев – возжелал манипулировать Сталиным через паро-Тьюб. Он отдал приказ воинству своих паро-насосно-хакерских батальонов коверкать все ролики со Сталиным. Паронасосные хакеры, почти совсем вставшего с колен рейха, потрудились над роликами, и Сталин стал в них выглядеть супер-дураковато – примерно, как на иллюстрациях, еще не напечатанных в давние – но параллельные – достославные стимп-времена – номерах «Юности» с приключениями солдата Чонкина. Но в суровой неискаженной Геббельсовскими медиабрехнизмами стимп реальности – Сталин был самим собой как внутренне, так и внешне. И так, всегдашне, с самим собой искренний и усиленный подсказками Гурджиева, он выстоял в противостоянии с валом, гуляющих в пароинет-Тьюбе, антисталинских роликов, пытавшихся ущемить его, Кормчего, имидж. Его, Сталина, хоть и тронутое паранойей, но крепкое ментальное устройство организма звучало краше и могущественнее, звучаний организмов других лидеров мировых стимп-держав, уже давно договорившихся медлить со вторым фронтом, в войне, в которой Польша во главе с Анжем, как и Япония, желала выступить на стороне Германии. И в этом политическом многопарообразии Младо-дряхло европейские политические взбалмошные паро-теле «писюхи-чухонки» истошно истерили о «преступлениях» Кормчего, стратегически ослаблявшего репрессиями сионистское крыло своего генералитета и бесконечно испытывавшего ново-изобретаемые, вялострельные конвенциальные новинки.

Сталин, хоть и заключил сделку «Артефакты в обмен на концлагеря для чухонских медиабрехнистов», но он уже успел разлюбить Адольфа, скомпрометировавшего себя «фабриками смерти» и умерщвлением заложников. Германские орды на всех стимп-фронтах, терпя фиаско, откатывались назад к Берлину.

«Как бы там, в Берлине моя Марта не застрелилась от безысходности, что, вероятно охватит весь вермахт, в предчувствии им своего скорого конца» – Беспокоился Баксков, сортируя в Ворошиловграде шумерские таблички, и составляя их опись для подотчетной передачи бюрократам музейного ведомства. Поскольку все члены «Аненербе» обязаны были перед уходом в экспедицию сдавать на временное хранение свои паро-мобильники, то Баксков почти год был в разлуке с женой, ему за все это время ни разу не удавалось с ней пообщаться. И он не знал, что Марта уже – далеко не так, как прежде восторгалась идеями своего фюрера. Перед самым отъездом в экспедицию «Аненербе» Баксков, подсунул жене несколько брошюр с трудами классиков марксизма-ленинизма, переданные ему Резидентом. Но он все равно не был уверен, что Марта, именно после того как узнает «Как реорганизовать рабкрин», – совсем перестанет преклонятся перед политическим гением своего канцлера.

Как все порядочные женщины – Марта была доверчива, и Николаю поначалу было легко – на протяжении длительного периода их совместного проживания – скрывать свою принадлежность к стимпсов-разведке. Если вдруг являлась необходимость встретиться с полковником-резидентом, то это была срочная внеплановая «репетиция с оркестром». О встречах с «торпедой» – агентом Скобеивой или ее агентом-мужем для получения обновляемых ключей дешифровки паротелеграмм, Марте сообщалось – как о благотворительном выступлении в закрытом клубе для получивших ранения подводников «Кригсмарине». И все остальное – примерно в таком же роде… Лишь впоследствии, перед самым концом Стимпанкической Большой войны Марта узнала, что ее супруг – не только выдающийся певщик-сопран, а еще и красно-советский стимп-разведчик, внесший весомую лепту в разгром "непобедимого" рейха. …Стоит ли говорить, что, узнав про это, Марта еще крепче стала любить своего героического мужа.

Живя с Мартой, Николай скоро отметил, что его жена делает заметные успехи в изучении русского языка. Из ее уст, пока еще забавно звучали, на русском, детские стихи – о Греке, сунувшем руку в реку… Или о Ленине, что непрерывно работал, будучи изображенным в висящей на стене картине, что была в русской "Роднолй речи". «Такой же труженик, Как и Адольф – подумала про Ленина Марта – когда же он уделяет время своим – Надежде и Инессе…» Однако, общий прогресс в изучении Мартой русского был довольно заметен, и она подумывала, что, когда устанет от своего истребительного бомбардировщика, то в далекой перспективе может и попробует – как знающий язык врага специалист – перевестись из штатных пилотиц в ведомство Шеленберга или Канариса. Надо сказать, что техбогу Просту Марта показалась симпатичной и он, видимо, все же помогал ей в изучении русского своими невидимыми ментально-стимпанкическими методами.

Коля, …а введи- ка мне нашего с тобой «друга». …Нашего любимого Shershavogo! – Как-то раз, еще до Николаева отъезда на гастроли в Италию – вдруг истомлено и игриво произнесла расслабленная Марта, резко отложив в сторону «Словарь русского языка». И тут же, без стеснения, привычно приступила к поглаживанию низа живота супруга, пытаясь, одновременно, приспустить его пижамные брюки.

Эстета Николая слегка покоробило от этих слов. …Но одновременно – вместе с тем – и заметно возбудило, приведя в замешательство

– Дорогая, ты… …Да ты, шокируешь меня непонятно откуда взятым этим словом! "Шершавого…" Это прямо как из какого-то стимп-УАЕшного лексикона. – Слабо возмущался все возбуждаемый и пере – неожиданным массажем Жены – Николай. Марта чуть отстранилась и с внимательной улыбкой в упор взглянула в так неуместно, в данный момент, озабоченное лицо супруга. "Странно, что сама я толком не знаю точное значение этого слова, вызвавшего столь резкую реакцию моего любимого. …Вроде бы это слово из модного нынче триллера "Теплый асфальт" – Припомнила Марта.

–Мой Милый Николя!! Колюша-а! …Я женщина, что горит желанием – единственного на всем белом свете – тебя… Или тебе не нравиться мое русское произношение? – сделала озорную попытку уйти от прямого ответа Марта.

– Но откуда такое словцо?! – не переставал недоумевать Николай, уже расстегивая, однако, пижаму и сбрасывая ее произвольным движением с плеча… – опять из перевода твоего «Словаря разумений» Палыча в немецком издании? Марта поняла, что быстрой любви, полу-раздевшись и стоя – к счастью, не будет. Требовалась трансмутация отстающего в желании – фонтанировать из себя любовь – супруга…

–Ну, хорошо – уступила Марта, видя, что любимый муж крепко задумался. – Это слово произнес Прост, как раз в тот момент, когда я думала о тебе. О нас с тобой… О нашей с тобой любви…

–Прост?! – Брови Николая скакнули вверх. Так ты с ним тоже общаешься.?!

– У Тебя же, Коля, с ним более частые контакты и дела. Но я же – твоя жена. – Пояс домашнего халата Марты, ею развязанный, упал на пол… Она заметила некоторую тень ревности, что мельком отразилась на лице Николая и, поэтому не замедлила продолжить – …Было раз, …сразу после вашего с ним эксперимента в фолькс парке Фридрихсхайн. «Вот оно, что, – уяснил Николай. «Прост-экспериментатор…» – прислонив руку к обжигающему плечу освободившейся от домашнего халата супруги понимал Николай, двигаясь навстречу зовуще и волшебно жаждущим – ее губам. …Хотя, Николая всегда привлекали и притягивали к Марте – не столько ее губы, – сколько живой и такой безошибочный в жизненных выборах женский ум супруги. …К тому же она еще обладала отважным и любящим – большущим сердцем…

…Вскоре незатейливый, но добротный и удобный диван немецкого качества начал мерно поскрипывать от, уже ставших календарно привычными супругам, действий. Комната стала наполняться – жаром любви, реализуемой от обоюдного желания, в этот раз изначально подстегнутого эмоционально окрашенным новым словцом, произнесенным прилежной ученицей русского языка – аристократкой германского духа – пилотицей Мартой…