Составитель Мира Гладких

ISBN 978-5-0051-1549-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мира Гладких

Меня зовут Мира. Мне 21 год. С недавних пор я гордо именую себя поэтом. Всё началось давно – в 2010 году, когда в стареньком синем блокноте с золотыми вензелями был написан первый стих. Да, всё верно, я пишу стихи уже почти 10 лет (случился перерыв однажды, но только к лучшему). Тогда моими читателями были… Никого и не было. Я писала исключительно в стол. Следующей ступенькой стала площадка для авторов – Книга Фанфиков. Пусть небольшую, но верную аудиторию я привлекла. Получила первые отзывы, первую критику. Жила и творила там с 2014 года (да, мне потребовалось аж 4 года, чтобы осмелиться что-то показать публике). Следующая ступень – 2017 год. Поворотный год. Я залезла со своим творчеством на стихи.ру под псевдонимом Мира Раменская. Там-то и случилась магия. Первые публикации в сборниках и первое оффлайновое выступление как Автора, но ещё не Поэта. 2018 год – конкурс «Поэзия в лицах» и публикация собственного сборника. Да и такое было, на ЛитРесе его и сейчас можно найти. 2019 год. Псевдонима больше не существует. Теперь только Мира Гладких, Штормовик, Всадница и Поэт. Много чего прожито и написано. 2020 год. Мастерская «О поэтах и стихах», издание нашего общего сборника. Работа над стихами, очень много работы. Ребрендинг собственной группы: https://vk.com/laternuradetualma

«Я на сто шагов ближе к звёздам…»

 
Я на сто шагов ближе к звёздам,
А в голове пустота и свобода.
Всё, что знала, любила, где-то там
далеко.
Позади.
Здесь на вкус другой совсем воздух,
Глубина и полумрак небосвода.
За спиной возле станции россыпь
нежно-синих
гвоздик.
Ты, мой друг, никогда ещё не был
Там, где иней искрил на рассвете,
И туман под ногами то клубил,
То ласкал.
Поутих.
Я на сто один шаг ближе к небу,
Выдыхаю вслед за птицами ветер…
Мне пора.
 «Земля – Космос – Вечность».
 Мой поезд уже
в пути.
 

Чемодан

 
О, дивный старый чемодан!
Прими мою любовь и радость.
Ты явно свыше мне был дан,
Моя божественная малость.
Я помню каждую потёртость,
Как мы скитались по лесам.
Вокзалы, улицы и порты.
И скрип второго колеса.
Ты мой удобный друг навеки.
Не убежишь ты в брюках-клёш.
Смешное счастье в человеке
Я обрету. Ты – подождёшь.
 
 
P.S.
 
 
Вот только я – не чемодан,
Меня не спрячешь до каникул!
Не вспоминай, покуда пьян.
«Всё точно удалить?»
Два клика.
 

Несерьёзно о серьёзном

 
Представь себе, что жизнь – всего лишь путь.
Лишь пара остановок от роддома.
Кондуктор стойко попытался не зевнуть,
А ты – один в толпе малознакомых.
Прошла минута, две, четыре, час.
Ты попривык к ухабам бездорожья.
Играл по радио американский джаз.
Мотивы подхватились молодёжью.
И смех твоих приятелей, друзей,
Согрел последние деньки старушек.
Вы спорили наивно, кто сильней,
Ведь на кону – ого! – пакет ватрушек.
В твоём кармане спрятанный билет,
Билет в кино? Театр? Аэропорт?
Счастливый номер получил сосед,
Холодный жёлтый поручень потёрт.
О чём ты грезил, рисуя на стекле?
Слагал ли строчки новой яркой песни?
А, может, думал, оставил ли ты след,
Сделал ли ты этот мир прелестней?
Мечтал ли вечер провести с подругой?
Взять за руку её под саксофон?
Впервые ли ты нежностью напуган?
Кондуктор подошел:
– Покинь салон.
 

Соня Резцова

И грянет Шторм! Но это будет позже

А сначала, в девять с хвостиком лет, напишется вдруг неожиданно большое и подробное сочинение на самую популярную тему. «Как я провел лето», ага. Оно будет неизбежно корявым, с путающимися и убегающими словами, но в классе его зачитают вслух и укутают в похвалу. С этим сочинением и родится огонёчек интереса к буквам.

После, через пару лет, появится рукописный фанфик, первая внешкольная работа, продолжение нежно любимой истории о хоббитах. Прочтут его только родители, но одобрят и этого будет достаточно. Тетрадка с произведением, правда, в скором времени потеряется, а вот появившиеся во время и после написания эмоции останутся надолго.

Дальше – больше. Школьные сочинения, которых ждёшь, как праздника и едва ли не в ладоши хлопаешь, когда, наконец-то, задают. Олимпиады по литературе, не то чтобы звёздные, но всё-таки вполне результативные. Конкурсы, хоть и без феноменальных побед, но с радостью и удовольствием.

И вот это удовольствие, эмоция, огонёк – как основа, как то, ради чего очень хочется открыть на пустой странице тетрадь и написать что-нибудь, хоть пару строчек начиркать.

А потом грянул Шторм…

Бог городских дворов

Рафик опустился на землю, привалившись спиной к грязной стене. Косой дождь хлестал по посеревшему лицу. Капли стекали с русых волос за шиворот, чертили зябкие линии на острых лопатках. Он прикрыл светло-зелёные, подёрнутые сизой дымкой глаза и замер.

Закашлялся, рвано вздохнул и съежился от острой боли в груди. Уронил лицо в открытые, но дрожащие от холода ладони.

– Мы – слабые существа. Кажемся себе всемогущими, но это ложь. Когда в один из дней люди не вспомнят о тебе, придётся уйти. Так заканчивается путь каждого из нас. Так умирают боги.

Он не верил. Отмахивался от легенд и пророчеств. Посмеивался над старыми богами, что только не выдумывающими, чтобы про них не забывали. А теперь… Теперь не верили в него.

Рафик, а вообще-то, Рафаэль, был богом-баловником, покровителем городских дворов. Он терпеть не мог своего полного имени, дурачился, повелевал ребячьими улыбками и считал, что обязательно будет жить вечно. Ведь, дети никогда не перестанут играть во дворах.

Рафик был не из тех богов, кого знают лишь по картинам и книгам. Он вихрем носился по дворам, притаскивал кукол девчонкам и планы новых шалостей – мальчишкам. Заливисто смеялся, собирал вокруг себя восторженных ребятишек, вовлекал в игру тех, кто растерянно топтался в стороне.

Бабушки и дедушки вспоминали озорника с теплотой. Улыбались, правда, считали неугомонного бога всего лишь милой детской фантазией.

Он с любовью ухаживал за дворами, что-то чинил, поправлял, раскрашивал. Жил силами детских улыбок и звонкого смеха. Дышал восторженными возгласами: «Рафик! Рафик, ребята! Ай да, играть!»

Все его существо было соткано из озорства, счастья и смешинок в ребячьих глазах. Дети были его семьёй. А семья не может предать.

Правда?

Он не знал, что произошло. Не понял, почему вдруг за какие-то годы (а для бога год – это ведь очень мало) опустели дворы. Почему такая мёртвая тишина, почему никто не бежит с восторгом ему на встречу?

Рафик слышал что-то про компьютеры. Про телефоны, виртуальные игры и искусственное общение. Про то, что больше нет необходимости выходить из дома. Ну, и что?! Разве это может остановить шалопаев-ребятишек, его друзей, его большую семью?! Разве могут они жить без старых дворов и задорных глаз друг друга?! Да нет же, не могут, нет!

Теперь он слабел с каждым днём. Пока были силы, бродил по заброшенным дворам в надежде встретить играющих детей. Как обычно, как раньше. Со временем эта надежда исчезла, но он продолжал бродить без цели, скорее по привычке. Ходил, изредка притрагиваясь к горкам и качелям, сохранившим частицы детской души.

Сегодня Рафик почувствовал боль в груди. Впервые за сотни лет богу было больно. Больно до хруста в зубах, до слез. Он добрел до ближайшего двора, сел, привалился к стене и понял: больше не встанет.

– Так умирают боги.

Рафик усмехнулся. Надо же, быстро кончается вечная жизнь. Снова страшно закашлялся, задохнулся. Потемнело в глазах. Он с трудом отдышался и затих.

Кто – то вышел из соседнего подъезда. Рафик медленно поднял потяжелевшую голову. Ребёнок. Мальчик. Вихрастый, с хитроватым прищуром и футбольным мячом. Неужели?!

Мальчишка увидел Рафика, подошёл. Глянул с печальной, совсем не детской улыбкой. Протянул руку. Кивнул.

– Я говорил об этом, Рафаэль. Теперь ты меня понял. Пойдём, нам пора.

Рафик схватился за протянутую руку. Поднялся. Двор заволокло на миг густым, золотистым туманом, в котором исчезли двое.

Дождь хлестал по останкам качелей навсегда помертвевших дворов…