Пролог

Новый год – это тепло, семья, свет. Но только не для меня. На часах почти полночь, а Игоря всё ещё нет.

– Ань, у меня важные переговоры с китайцами, – сказал он несколько часов назад, словно между делом. – Нужно всё закончить до праздников. Подождите меня, я скоро буду.

Я, как всегда, поверила, и ждала. В последнее время ожидание уже стало нормой.

Настя давно уснула, не дождавшись папы. Её любимое платье со снежинками лежало на стуле, а маленькие тапочки с зайчиками стояли у кровати. На праздничном столе всё осталось нетронутым: оливье, нарезка, шампанское, которое я купила специально для того, чтобы мы вдвоём подняли бокалы ровно в полночь.

Весь вечер я ждала. Смотрела на телефон, проверяла сообщения, но ничего. Чем ближе было к двенадцати, тем сильнее росло чувство тревоги.

Я окинула взглядом стол, потом направилась в детскую тихо подошла к Настиной кроватке, поправила одеяльце. Внутри всё сжалось от обиды и бессилия. «Если он не может быть с нами, я сама пойду к нему», – подумала я. Собрала в контейнер оливье, взяла шампанское, накинула пальто и вышла из дома.

В офисе было тихо. Полночь уже близилась, вокруг ни души. На входе дремал охранник. Он сонно кивнул мне, пропуская к лифту. Я поднялась на нужный этаж, и вот уже передо мной кабинет Игоря. Дверь приоткрыта, свет горит.

Сердце забилось сильнее.

Я сделала шаг ближе, собираясь постучать, но вдруг услышала женский смех – звонкий, чуть раскатистый. Мой мозг отказывался принимать очевидное.

Я замерла, прислушалась. Дыхание сбилось, ноги словно приросли к полу. Сложно объяснить, как одно лишь предчувствие может так ранить.

Я заглянула внутрь.

Игорь. Мой Игорь. Мой муж. Он стоял спиной ко мне, чуть наклонившись к женщине. Она сидела на краю его стола, её юбка задралась так высоко, что это не оставляло места для сомнений. Игорь обнимал её за талию, второй рукой убирая прядь волос с её лица.

На столе рядом стояла бутылка вина, два бокала, конфеты…

Пакет с едой выпал из моих рук, ударился о пол. Этот звук заставил их обернуться.

– Аня? – нахмурился Игорь. В его голосе было раздражение, как будто я нарушила что-то важное.

Я смотрела на него не веря. Словно все происходящее было не со мной. Как мог мой любящий муж внезапно превратиться в это?

– Ты… Ты сказал, что работаешь, – прошептала я, чувствуя, как горло сдавливает обида.

– Я работаю, – его голос был спокойным, даже ленивым. – Ты не должна была сюда приходить.

Я сделала шаг вперёд, не веря своим ушам.

– Не должна была приходить? – голос дрожал, срывался. – Ты серьёзно? Ты изменяешь мне, а я, оказывается, не должна была этого видеть?

– Аня, перестань, – сказал он, всё так же спокойно. – Ты делаешь из мухи слона.

Я смотрела на него, словно пыталась понять, кто передо мной.

– Это, по-твоему, муха? Ты предал меня. Нас с Настей!

– Хватит драматизировать, – он нахмурился. – У тебя есть всё что нужно для беззаботной жизни. Квартира, еда, ребёнок. Чего тебе ещё не хватает?

Слёзы бесконтрольно потекли по моим щекам. Я просто не могла поверить в его слова. В то что он способен на подобную жестокость.

– Мне не хватает тебя, Игорь. Я твоя жена. Или ты забыл?

Он провёл рукой по лицу, как будто пытался взять себя в руки, и закатил глаза.

– Ты слишком все усложняешь, Аня. Это просто расслабление. Работа – это стресс. И вообще, это не твоё дело.

Его слова эхом отдавались у меня в голове. Я будто стояла в пустоте, где больше ничего не имеет значения.

– Не мое дело? – прошептала я.

– Ты моя жена, – пожал он плечами. – А значит, твоё дело – заботиться о доме, ребёнке и… просто жить своей жизнью. Оставь работу, и то что я тут делаю мне.

Я замолчала, глядя на него, как на чужака. Он говорил это так спокойно словно обсуждал что-то незначительное.

Я подошла ближе, чувствуя, как в груди поднимается гнев.

– Ты правда думаешь, что я смогу это пережить? Думаешь, я смогу закрыть на это глаза?

Он пожал плечами смотря на меня почти с издевкой.

– Ты не уйдёшь, Аня. Куда ты денешься, бросив все что я даю? Сможешь отказаться от всего?

Я посмотрела на него. Долго, до боли. Этот человек, мой муж, действительно верил в то, что говорил.

– Смогу и откажусь, Игорь, – сказала я наконец взяв себя в руки. – От всего, что ты мне дал. Потому что всё это ничего не значит. Всё, что было важно, ты уничтожил.

Я развернулась и вышла, слыша за спиной тишину.

На улице было холодно, воздух резкий, но внутри я не чувствовала ничего. Мужчина, которого я любила, уничтожил всё, что у нас было. Теперь мне нужно было начать все заново. Ради себя, ради Насти.

Добро пожаловать мои дорогие! Надеюсь на вашу поддержку и на то что книга вам понравиться! Тут не будет банальной измены, и все далеко не так как выглядит на первый взгляд!

Глава 1

– Мам, а почему папы ещё нет? Новый год же… – Настя сонно морщит носик, зевая, пока я пытаюсь натянуть на неё тёплый свитер поверх пижамы.

Её тонкий голос звучит как нож по сердцу, но я держусь. У меня ещё будет время развалиться, когда она уснёт в другой комнате, у мамы. Сейчас главное – собрать нас и уехать до того, как Игорь вернётся. Если вообще вернётся.

Я слишком много раз обманывала себя за эти часы. Убеждала, что вот-вот услышу звук ключей в замке, что он опомнится, бросит всё и побежит домой. Но он не пришёл. Не позвонил. Прошло уже больше часа, а он всё ещё “работает”.

Настя тянет меня за рукав. Её маленькие пальчики с трудом удерживают ткань моего свитера, глаза полузакрыты.

– Мам? – голос тихий, будто она боится что-то нарушить.

– Прости, малыш, но нам нужно к бабушке и дедушке, – говорю я как можно мягче, натягивая шапку ей на голову. – А папа… У него срочные дела.

Настя моргает, зевает так широко, что видно её крошечные молочные зубки.

– Хорошо… Но он ведь приедет?

Её вопрос застревает где-то внутри меня комом.

– Конечно, малыш, – я улыбаюсь, будто это очевидно, но мой голос предательски дрожит.

Настя кивает, принимая мои слова на веру, как дети принимают сказки. Она устало прижимается ко мне, а я закрываю глаза, чувствуя, как мир рушится под ногами. Моё солнце верит в папу, а я уже нет.

Малышка пахнет тёплым молоком и одеялом, её шапка сползает, обнажая волосы, которые мягкими прядями ложатся на мои руки. Настя доверчиво прячет нос в моём свитере, а я сдерживаю рвущийся наружу плач.

– Мам… можно я возьму зайку? – шепчет она, не поднимая головы.

– Конечно, бери, – отвечаю и ловлю себя на том, что глажу её по плечу так, будто прощаюсь.

Настя выскальзывает из моих рук, чтобы найти своего потрёпанного серого зайца. Её шаги едва слышны, она спотыкается о свои же тапочки.

– Нашла! – её голос звучит чуть бодрее, и она протягивает мне игрушку с такой гордостью, будто нашла потерянное сокровище.

Я надеваю ей куртку, застёгиваю молнию, и всё это время она держит зайца. Он висит у неё в руке, еле держась за оторванное ушко.

– Готова?

Настя кивает и вдруг тихо добавляет:

– Мам, папа точно приедет? Он ведь нас любит?

Её слова прожигают меня насквозь. Я глажу её по щеке, задерживаю руку на её мягкой коже и шепчу:

– Конечно, любит. Ты его самая любимая девочка.

Настя верит. А я больше не могу.

***

Я вызвала такси и забрала Настю, прижав её к себе так крепко, будто боялась, что она может исчезнуть. Она уснула почти сразу, едва мы выехали на тёмные улицы. Её крошечное тело стало тёплым и мягким, щёчка уткнулась мне в плечо, а серый заяц безвольно болтался в её маленькой ручке. Я смотрела на неё, стараясь не думать, что будет дальше.

Дом родителей стоял на окраине, в старой «хрущёвке», где стены всегда казались тонкими, а воздух зимой холодным даже внутри. Лифт, конечно, не работал. Я оставила сумки в подъезде, чтобы потом спуститься за ними, и пошла пешком на пятый этаж, чувствуя, как с каждым шагом мои ноги становятся тяжелее. Настя даже не пошевелилась – она спала так крепко, будто ничего в этом мире не могло её потревожить.

Мама открыла дверь, не дожидаясь второго звонка. Она выглядела так, будто ждала нас всю ночь: в домашнем халате, с не до конца убранными волосами.

– Ань, что случилось? Почему ты тут? – спросила она тихо, но тревожно, взглянув сначала на меня, потом на Настю.

– Лифт опять не работает, – вместо ответа сказала я.

– Ох, иди быстрее, на улице холодрыга, а в подъезде не лучше, – вздохнула мама, отступая назад, чтобы мы могли пройти.

В квартире пахло пирогами, которые мама, похоже, только вытащила из духовки, и табаком – папа опять курил, хотя обещал бросить. Настю я уложила на старый диван в комнате, где прошло моё детство. Она чуть шевельнулась, зарылась носиком в клетчатый плед и крепче сжала своего зайца. Я поправила ей волосы, задержав руку на её тёплой голове, и вернулась на кухню.

Папа сидел за столом, пил чай и смотрел телевизор, где ведущие с улыбкой говорили о празднике, о новых надеждах и мечтах.

– А ты чего здесь? – он посмотрел на меня поверх очков. – Новый год же. Где Игорь?

Я молча села на табурет. Мама уже ставила передо мной чашку с горячим чаем, усаживалась рядом.

– Ань, что-то случилось? – осторожно спросила она.

Я уставилась в кружку, глядя, как пар поднимается тонкими лентами. Казалось, слова застряли где-то внутри, как кость в горле. Но молчать больше не было сил.

– Я застала его с другой, – наконец выдохнула я.

Папа так резко поставил чашку на стол, что чай плеснул через край. Мама молчала, но её рука легла на мою.

– Он сказал, что я не должна вмешиваться, – продолжила я, чувствуя, как голос предательски дрожит. – Что это ничего не значит, что он дает мне всё, и я должна это терпеть.

– Вот же мерзавец, – пробормотал папа, вставая и начиная ходить по маленькой кухне. Он сцепил руки за спиной, но они всё равно дрожали. – Ну гад…

Мама сжала мою руку крепче, но голос её оставался спокойным:

– Ты правильно сделала, что пришла.

– Мам, а что дальше? – я повернулась к ней, чувствуя, как слёзы снова подступают. – Я одна теперь. С Настей… Что я буду делать?

Папа остановился, повернулся ко мне и сказал так твёрдо, как будто это уже было решено:

– Ты не одна, Ань. Мы с матерью тебя поддержим. И Настю. Всё будет хорошо.

– Да, – добавила мама, накрывая мою руку своей второй ладонью. – Останься у нас. Поживи, пока всё не уляжется. Не торопись никуда. Мы с папой рядом.

Я кивнула. Это был единственный момент за весь вечер, когда я почувствовала, что могу дышать. В этой маленькой кухне, с потёртым линолеумом и запахом пирогов, всё вдруг стало чуть легче.

Мама налила мне ещё чаю, пододвинула тарелку с печеньем. Папа вернулся к своему стулу, но уже не смотрел телевизор. Он просто сидел рядом, молча, но так, что я знала: он всегда меня поддержит и не оставит в беде.

Из комнаты раздался тихий голос Насти:

– Мам… Ты тут?

Я встала, вытерев глаза, и пошла к ней.

– Да, моя хорошая, я тут, – сказала я, подходя к дивану.

Настя сонно посмотрела на меня, улыбнулась и снова обняла своего зайца. Я поправила ей одеяло и тихонько села рядом.

В этот момент я поняла: всё будет хорошо. Не сразу, не завтра, но будет. У меня есть Настя. Есть мама и папа. И этого достаточно, чтобы начать заново

Настюша

Я проснулась, потому что мне в лицо светило солнышко. Сильно так светило, будто говорило: «Настя, вставай!» Я потерла глаза кулачками, потянулась, и тут поняла, что это не моя кровать. Вообще не моя. И комната не моя. Где мои игрушки? Где мой шкафчик? Только заяц со мной. Хорошо хоть он не потерялся.

Я села на кровати – вернее, на диване, потому что это точно диван. Такой колючий, будто его ёжик шьёт. Огляделась. Всё какое-то странное: маленькое, тесное. Зато пахло вкусно. Как будто кто-то печёт что-то сладкое.

– Мам? – позвала я тихонько. Но мама не пришла.

Я встала, завернулась в плед – он такой тёплый, как будто меня медведь обнял, – и пошла искать её. Нашла на кухне. Там сидели мама, бабушка и дедушка. Все пили чай, молчали и смотрели на стол. Как будто ждали, что стол им что-то скажет.

– Мам, а где папа? – я подбежала к ней, полезла на колени.

Она сразу обняла меня. А когда мама так обнимает, я понимаю, что она грустит.

– Папа… он пока занят, Настюш, – сказала мама.

– А когда он придёт? Сегодня? Новый год же! – я посмотрела на неё, потом на бабушку. Почему они молчат?

Бабушка вдруг улыбнулась. Ну как улыбнулась – она старалась, но получилось не очень.

– Настя, а ты знаешь, кто приходил ночью? – спросила она громко. – Дед Мороз!

У меня аж глаза раскрылись.

– Дед Мороз? Правда?!

– Правда-правда! – кивнула бабушка. – А знаешь, что он тебе оставил?

Она пошла куда-то, а я прямо подпрыгнула.

– Подарки?!

Я побежала за ней. И правда, под ёлкой стояли коробки. Много коробок! Красные, блестящие, прям как в мультиках!

– Ух ты! – сказала я и сразу полезла к подаркам.

– Ну что, будем открывать? – спросила бабушка.

Я уже взяла самую большую коробку, но тут вспомнила про папу. Папа же должен видеть подарки!

– Мам, а папа видел подарки? Он тоже меня поздравил? – я повернулась к маме, которая стояла у двери.

Мама замерла. Она всегда так делает, когда не знает, что сказать. Но потом улыбнулась, тоже не очень весело.

– Конечно, видел, – сказала она. – Вот, смотри. Это от папы.

Она достала из сумки коробку, и я сразу узнала! Это тот подарок, который мы выбирали вместе с мамой и папой!

Я открыла коробку, а там кукла. Та самая, которую я хотела!

– Ура! – закричала я, но всё равно почувствовала, что что-то не так.

Дедушка сел рядом со мной, начал собирать кукольный домик, а я смотрела на него, потом на бабушку, потом на маму. Все были какие-то странные.

– Мам, а почему вы такие грустные? – спросила я наконец.

Мама наклонилась ко мне и погладила меня по голове.

– Мы не грустные, милая. Просто устали, – сказала она.

Я кивнула, но всё равно не поняла. Новый год же. А если Новый год, то все должны радоваться! Даже бабушка с дедушкой! Даже мама! Но почему-то они не радовались. А я решила, что буду. Потому что у меня теперь есть кукла и заяц, и у нас ещё столько игрушек под ёлкой!

Аня