Цитаты из книги «Пешком по Москве»

С Большой Никитской мы повернем в Вознесенский переулок. Первое угловое владение занимает как раз храм Вознесения Господня («Малое Вознесение») (Большая Никитская ул., 18), он и дал название переулку. Дальше мы увидим настоящий готический костел (Вознесенский пер., 8/5, стр. 3). Он построен в 80-е годы XIX века для англиканской общины Москвы архитектором из Ланкашира Ричардом Фриманом. К однонефной базилике из темно-красного кирпича примыкает высокая башня с порталом, увенчанная четырьмя маленькими остроконечными башенками. Стрельчатые ажурные окна фасада когда-то были украшены витражами. На решетке церковных ворот изображены три традиционных символа: роза, трилистник и чертополох – Англия, Ирландия и Шотландия. С 1960-го по 1991 год в англиканской церкви Святого Андрея стояла звукозаписывающая аппаратура центральной всесоюзной студии грамзаписи фирмы «Мелодия». Сюда вызывали музыкальные коллективы, записывали их выступления и вырезали металлические эталонные диски, с которых затем печатали винил на всех заводах грампластинок Советского Союза. Об англиканской церкви внутри уже ничего не напоминало. И церковный орган не дожил до вселения сюда студии грамзаписи. Поэтому органную музыку записывали в Большом зале консерватории, а могли бы и тут. В базилике были оборудованы два зала звукозаписи. Большой в основном объеме и малый зал на втором этаже. Также в помещениях церкви были аппаратные для монтажа и реставрации старинных записей. Любопытно, что в Москве студии «Мелодия» отдали англиканскую церковь, студии «Диафильм» – лютеранский костел Петра и Павла, а студии «Союзмультфильм» – православную Никольскую церковь. Всегда проще занять готовое здание, чем строить самим.

Театр «Парадиз» (Большая Никитская ул., 19/13) – одна из первых работ Шехтеля в Москве. Мало кто знает, что Шехтель много лет также работал театральным художником. Он строил павильоны для уличных представлений, оформлял театральные залы, придумывал декорации и костюмы, рисовал афиши. Его работы даже выходили отдельными изданиями. В 1884 году на Никитской маститый архитектор Константин Терский строил театр «Парадиз». И он пригласил 25-летнего Шехтеля нарисовать фасад. Не знаю, сохранился ли сосновый короб под оркестровой ямой на метр для акустики, заполненный битым стеклом. Эта деталь поразила меня, когда я читал описание строительства. А фасад пережил века. Шехтель сделал здание в русском стиле. Очень эффектное. Но чтобы понять, какой Шехтель был виртуозный рисовальщик, надо обязательно посмотреть старые фотографии: на них виден проект целиком: с металлическими кружевными лентами по карнизу и башенками, в советское время утраченными. Сегодня в «Парадизе» Театр имени Маяковского.

Новое здание МХАТа получилось больше похожим на тюремной замок, чем на театр. Нависающие стены без окон. Гигантские светильники. А какой мрачный цвет нарочито грубо сколотого гранита! Москвичи немедленно отреагировали на эту стройку. Через бульвар расположен Театр имени Пушкина, и соответственно это театральное здание острословы назвали «театром Дантеса». Теперь перейдем Тверской бульвар, чтобы осмотреть театр имени Пушкина. Первоначально это был обычный доходный дом (Тверской бул., 23). Хозяева, братья Паршины, сдавали здание воинскому присутствию и бухгалтерским курсам. Режиссер Александр Таиров искал помещение для нового театра и обходил особняки Тверского бульвара. И именно здесь ему оказались рады. Братья Паршины решили приобщиться к искусству, рассудив, что театр поинтереснее, чем иные арендаторы. «Четыре зала, идущие анфиладой, не годятся, чтобы сделать театр, – трезво оценил Таиров. – Но есть возможность пристроить к ним небольшой зрительный зал и сцену». Собственники согласились на переделку, и в 1914 году открылся Камерный театр. С 1914-го по 1949 год на фасаде была надпись – Камерный театр.

Особое положение мхатовцев, театра номер один, в артистических кругах их называли «театральные слоны», плюс любовь Фурцевой к Ефремову породили самый богатый фасад 1970-х. В Москве все возводили из бетона, а на новом здании МХАТа использованы светлый травертин, армянский шоколадный туф, большемерный кирпич, черный метал «под бронзу». В XIX веке на месте театрального здания стоял дом Кологривовых. Там московский танцмейстер Петр Йогель устраивал детские балы для тех, кто готовится выйти в свет. На балу танцмейстера Йогеля Пушкин познакомился с Натальей Гончаровой.

Из Леонтьевского переулка через Большой Гнездниковский мы выйдем к Тверскому бульвару. Бульвар длиной почти километр, и на нем стоит несколько театральных зданий. Художественный театр, созданный Станиславским и Немировичем-Данченко и осененный чеховской чайкой, так разросся в XX веке, что не помещался в двух своих старых зданиях, и архитекторы Кубасов, Моргулис и Уляшов возвели в 1973 году огромное новое здание с залом на 1345 кресел (Тверской бул., 22). Инициатором строительства была министр культуры Екатерина Фурцева. Это ее последнее московское начинание, здесь с министром и прощались. Артисты Фурцеву уважали.

Немировича-Данченко всегда поминают вторым в творческом тандеме. Станиславский на слуху, он создатель системы, его именем называют фестивали и театры… Но Немирович-Данченко был не менее талантливым режиссером и театральным педагогом. Только не таким взрывным и громогласным. Станиславский – актер, ставший постановщиком, а Немирович-Данченко – драматург, перешедший в режиссуру. Возможно, поэтому он тонко чувствовал драматические нюансы пьес. Островского ставил от языка, Горького – через социальный протест, Чехова понимал как мастера настроения… Чехова в МХТ привел именно Немирович-Данченко, Станиславский сперва Чехова совсем не понимал. Да и сам писатель после провала первой постановки «Чайки» боялся снова выходить на публику. Сегодня Чехов – самый репертуарный русский драматург, не заслуга ли в этом и Немировича-Данченко?

В середине Страстного бульвара на стуле сидит бронзовый композитор Сергей Рахманинов. Страстной бульвар для монумента выбрали поблизости к женской гимназии, где он преподавал (Страстной бул., 5). Композитор одет парадно, должно быть, он слушает музыку на каком-то концерте. Причем, мне кажется, чужую. Когда при авторе исполняют его произведение, он более напряжен. Тем более, что после провала премьеры его первой симфонии композитору пришлось обращаться за помощью к психиатру, четыре года он вообще не мог сочинять. С творческими натурами так бывает. Когда Петр Чайковский пришел на первое занятие к гимназисткам, то не они, а он упал в обморок. Рахманинову депрессию удалось побороть, и второй концерт он посвятил своему врачу. Памятник появился на бульваре в 1999 году. Это одна из последних работ скульптора Олега Комова, уже после смерти мастера ее доделывал любимый ученик Комова Андрей Ковальчук. Комов не любит лишних деталей, у его работ всегда ясная композиция и выразительный силуэт. У хорошего скульптора характер персонажа проявляется в позе. И работа неплохо смотрится издалека. Но и вблизи есть что оценить: энергичной лепкой выделено лицо и сильные пальцы пианиста.

В глубине сада «Эрмитаж» работает еще один театр. Театр непривычный, экспериментальный. Он называется «Сфера» (Каретный Ряд ул., 3, стр. 3), в соответствии с названием актеры играют на круглой сцене в середине кругового амфитеатра. Декораций на такой круглой сцене нет, но репертуар при этом классический: здесь ставят Моэма и Шукшина, Вампилова и Булгакова, Достоевского и Сент-Экзюпери. Здание театра построено архитектором Натальей Голас в 1984 году.

В 1909 году в саду «Эрмитаж» (Каретный Ряд ул., 3, стр. 2) появилось еще одно театральное здание. Архитектор Александр Новиков перестроил открытую сцену в летний «Зеркальный театр». Он передан коллективу «Новой оперы» и из летнего стал обычным – круглогодичным. В 1997 году Театр реконструировал архитектор Владимир Котельников. Получилось одно из красивейших театральных зданий Москвы в стиле ар-деко. Из-за скругленных углов, больших застекленных проемов и четкого деления на этажи-палубы здание кажется пароходом, плывущим сквозь городской сад. В планах Щукина было возведение самого грандиозного московского театра на 4000 мест. В 1910 году была сделана сценическая коробка, но из-за отсутствия денег у хозяина стройка застопорилась. Вот уже больше ста лет огромное недостроенное театральное здание ждет второго рождения.

У Московского Художественного театра не было своего помещения и первые четыре сезона театр арендовал здание у Щукина. Перед началом первого сезона труппа нового театра в полном составе выехала в дачное местечко Пушкино под Москвой. Это были такие летние театральные лагеря: две репетиции в день, совместные прогулки, купания, беседы об искусстве. Тимбилдинг, как сказали бы сегодня. Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко строили театр нового типа – театр-студию, где все – от артистов и художников до костюмеров и рабочих сцены – служат одной цели. Пока не было прислуги, дежурили по очереди, и первым в список Станиславский поставил себя! Представляете, директор крупного завода, руководитель театра моет сцену! Правда, оказалось, что Константин Сергеевич не умеет пользоваться веником и совком и, похоже, первый раз в жизни сам поставил самовар. Он засыпал угли в пустой самовар и тот распаялся. Труппа осталась без чая. По воспоминаниям Станиславского, здание театра «Эрмитаж» было в ужасном состоянии. Однажды он был вынужден отдирать от стены своей уборной примерзший к ней театральный костюм, который предстояло тут же надеть на себя. Кое-как отопление и электричество наладили, а здание покрасили. Скверную мебель закрыли хорошими чехлами, неприглядные углы – лавровыми деревьями… Зато на сцене зрителей ждал совершенно иной мир. Первым спектаклем МХТ стал «Царь Федор Иоаннович». За подлинными старинными вещами для него Станиславский лично ездил на Нижегородскую ярмарку. Успех и этого, и других спектаклей МХТ был ошеломительный. В 1900 году подводя итоги первым сезонам Художественного театра, Станиславский сказал Немировичу-Данченко: «В истории театра всех стран не найдется столь блестящей страницы, какую написали мы за два года».