© Михаил Небрицкий, 2020

ISBN 978-5-0050-4718-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Начало

«Вот, возьмите! Наладьте свою жизнь!» Семейная пара в недоумении смотрела на меня. Смешанные чувства разрывали их разум. Кончики пальцев правой руки супруга уже тянулись к кухонному ножу, чудным образом заранее направленному остриём в мою сторону. И не мудрено, ведь увидь я незнакомца в чёрной маске в своей квартире – тоже поспешил бы лишить его, как минимум, здоровья. Но здесь другая ситуация – не совсем обычная. Я бы даже сказал – «не здоровая». Незваный гость, скрывающий своё лицо, вместо того, чтоб забирать у хозяев деньги, наоборот даёт им их.

Забирать здесь, по сути, особо и не чего: немытая посуда, по которой бегают тараканы, проржавелый кран, с которого то и дело капает вода, стол, под одну из ножек которого поставлена аккуратно выпиленная, но уже покрывшаяся слоем грязи дощечка, по-видимому, удерживающая стол в равновесии, чтоб тот не качался. Это не та квартира, где можно чем-то поживиться. Да и не собираюсь я.

– Кто ты такой? Что тебе надо?

– Не переживайте, от вас мне ничего не надо. Возьмите эти деньги.

– Нам ничего не нужно.

– О, ну тут я сомневаюсь. Если б вам не было ничего нужно – вы бы не одалживали у соседей столько денег.

– Ты кредитор? Пришёл за деньгами?

– Блин, ну ты тупой совсем? Да? Я говорю, что принёс вам деньги! Вот! Они ваши.

– Кто ты такой?

– Ну, вы можете называть меня кем угодно, ибо настоящего своего имени я вам не скажу.

– Почему? Ты бандит? Ты украл эти деньги? – Мужчина заметно успокоился и присел на покрашенный в несколько слоём половой краски деревянный табурет. Ведь только уверенный в собственной безопасности может задавать провокационные вопросы. Либо тот, кому нечего терять, однако ему терять пока ещё есть что.

– Нет, эти деньги я не украл и, по сути, нельзя украсть то, что никому не принадлежит.

– А ты знаешь, для чего мы одалживали у всех деньги?

– Знаю. Разумеется, я всё о вас знаю, иначе не пришёл бы сюда сейчас. Или вы думаете, я раздаю их кому попало?

– А разве нет?

– Нет. Я даю их только тем, кому они действительно нужны.

Семье Тютчевых, не смотря на знакомую с детства многим школьникам фамилию, повезло в жизни намного меньше, чем их прославленному однофамильцу. В этой семье четыре месяца назад произошла беда. Их десятилетнему ребёнку после заметного ухудшения здоровья врачи поставили диагноз – рак поджелудочной железы.

Понятное дело – данная обстановка в квартире не развилась за четыре последних месяца. Семья всегда жила, мягко говоря, средне. Не сказать, что нищенски, ибо родители всегда работали, пусть и за небольшую зарплату, и даже, до этого момента, никогда и ни у кого не брали в долг. Такой себе по меркам нашей страны – средний класс. Небольшой запас денег в семье всегда был, потому как много тратить здесь не привыкли. Но всё-таки, цены на нынешнюю медицину, особенно в области онкологии заметно опустошают карман вплоть до того, что приходится брать в долг, при этом, сумма займа уже насчитывала десятки тысяч гривен, а ребёнку лучше всё не становилось.

Именно поэтому я здесь. Эта семья не пойдёт по трамваям с жалобными просьбами помочь ребёнку на лечение, плюс, здешняя шайка из шарлатанов и попрошаек с точно такими же историями не только составит им конкуренцию, но и попросту за эти годы отбила доверие у людей к такого рода «страдальцам». Ведь никто не будет разбирать, действительно ли тебе нужна помощь, либо ты просто очередной «сказочник», который сутра просит на лекарства от лейкемии, а вечером «глушит» пиво в местной забегаловке. Проще грести всех под одну гребёнку. Супружеская пара, я уверен, тоже это понимает.

– Так и что ты хочешь, чтоб мы за эти деньги сделали?

– Ну, для начала, оплатили лечение Максиму. Там ведь сейчас требуется три тысячи долларов?

– Да, две уже отдали.

– Здесь десять. Берите.

– Ого? Зачем так много?

– Ну, смотрите. Три тысячи на лечение. Две – раздадите долги – уже пять.

– Мы тысячу должны. Одна у нас была изначально. – Жена почти незаметно пнула локтём мужа в бок, чтоб тот прикрыл рот. Она, похоже, думает, что это в корни поменяет дело, и я якобы вместо десяти дам девять.

– Ну, значит тысячу вернёте.

– А остальные? – в разговор влезла супруга, в чьих глазах уже стала созревать пронизывающая голос жадность. Она и правда опасается, что я передумаю и заберу часть денег назад. Часть, к которой она за эти считанные секунды уже успела привыкнуть.

– Ну, а дальше смотрите. Тут два варианта: первый – Максим всё-таки поправится. В этом случае ребёнок должен пройти полноценную реабилитацию. Питаться полноценной пищей, фруктами, а не супом из двух картошин и окорочка. Было б неплохо сделать наконец ремонт у него в комнате. Всё таки, новая обстановка с красивыми обоями позволяет восстановиться намного быстрее. А если что-то из этого после реабилитации останется – купите мальчику велосипед.

– У него есть велосипед – и тут уже жену пнул муж, чтоб та не позорилась и не хвасталась той «Украиной» в гараже, которую её отец в советские времена выменял на три банки дефицитной краски.

– Значит смартфон. В любом случае, я уверен, что вы эти деньги не пропьёте.

– А второй?

– Что второй?

– Второй случай, который вы предусмотрели?

– Ну, что тут не понятного. Здоровье мальчика в руках Высших сил. И если им будет угодно лишить его тело души – то так тому и быть, и я знаю – вы это обсуждали уже не раз, как бы это ни было тяжело.

– А с деньгами что?

– Ну, разве они вам помешают? В любом случае раздадите долги, а на остальные может дачу наконец купите, о которой мечтали так давно. Ведь жизнь-то не закончится на этом. Нужно ж будет как-то дальше жить. Или машину. Разумеется, сына это никак не заменит, потому и говорю – наладьте свою жизнь. Но сейчас самое главное – попытаться спасти жизнь ребёнка. При этом помните – всему своё время.

Пачка зелёных купюр шлёпнулась на стол, однако хозяева не спешили брать её в руки. Это нормальная психологическая реакция. Мы всегда ищем подвох в «халяве» и мысленно настраиваем себя на то, что потом нам придётся за это платить. Конечно, такая теория имеет под собой вполне обоснованную почву, и я это знаю не понаслышке. Но в любом случае, для того, чтоб что-то получить, нужно что-то дать – так всегда была устроена жизнь. Рядом с пачкой я, как обычно, оставляю одну маленькую золотистую монету, номиналом в один польский грош. Нет, это не издевательство, и не добавок к и без того внушительной сумме. Для меня эта монета – символ – откуп меня от этих людей. Это значит, что теперь я больше не несу за них ответственности и мне всё равно, что с ними будет дальше. Грош я оставляю не им, а Высшим силам, оберегающим меня от ненастий. Возможно? это многим покажется бредом, но пока срабатывало.

Через минуту я уже был на улице. Сняв маску, спешил сесть в свой автомобиль, припаркованный через три квартала отсюда, чтоб лишний раз не светить его в этом районе. Главное, чтоб за мной не увязался хвост, но в этом деле я уже спец, и сразу заметил бы слежку.

Вот, помог ещё одной нуждающейся семье. Действительно нуждающейся, а не просто ждущей манны небесной, не желая ничего для этого делать. Ведь если б я раздавал деньги всем, кому их просто не хватает, то во-первых: они б у меня давно закончились, даже с моим способом заработка, а во-вторых: в итоге, я бы никому не помог. А возможно даже и наоборот – навредил бы.

Кто я такой и почему я таким занимаюсь? Ну, в местных городских легендах мне дано уже много имён: Манимэн, ходячий кошелёк, спаситель страждущих, но из-за той самой польской монеты многие называют меня просто «Грош». Даже одна местная газета назвала меня в своей статье этим именем, что и придало ему популярности среди местных жителей.

Нет, я не успешный бизнесмен с кучей фабрик, не политик и даже не бандит. По поводу того, почему я этим занимаюсь и откуда у меня деньги – это длинная история, потому начать её следует с того самого дождливого вечера, когда я возвращался домой.

Я был тогда студентом магистратуры факультета экономики и менеджмента. Днём я учился, а вечером работал тренером в детском шахматном клубе, потому возвращался домой, как обычно, затемно. С неба падали мерзкие холодные капли, попадая за шиворот и заставляя скукоживаться. Монотонный шум дождя периодически разрезался звуком двигателей и шипением воды, выплёскивающейся из-под колёс. На улице была весьма привлекательная картина, за которой я, возможно, наблюдал бы из окна уютной квартиры, нежели промокая и спеша поскорее добраться домой. Огни фонарей и вывесок отражались в лужах, рассеивая свет повсюду, от чего становилось светло как днём. Плюс, небо молочно-розового цвета напоминало о лучших временах, когда можно было беззаботно пить пиво с друзьями, укрывшись на остановке и не волнуясь, что завтра рано вставать.

И вот снова не увидел очередную глубокую лужу, вступив в неё по щиколотку. Нескольку матерных слов тут же растворились в шуме падающих капель, но теплее от этого не стало.

Мне не раз приходилось страдать из-за своей жадной натуры. Пройтись домой пешком каких-то полчаса, чтоб сэкономить пять гривен на маршрутку – да, в этом весь я. Разумеется, за один проезд я бы не обеднел, но если каждый раз так «шиковать», то у меня появилась бы дополнительная статья расходов. И всё-таки, в такую погоду можно было б и раскошелиться, прокатившись в тёплом сухом транспорте, но дело в том, что когда я выходил – дождя ещё не было. Он начался примерно на половине пути домой. Зонт я, разумеется, как обычно, не взял, а ловить маршрутку на полпути домой – огромное транжирство, как мне тогда казалось.

Ещё одна лужа и ещё одна нецензурная брань. За что же судьба ко мне так жестока? Вода попала в обувь и, похоже, я снова простужусь. Сквозь шипение воды послышался неразборчивый крик, состоящий, казало бы, из одного слога. На самом деле, кто-то кричал «Парень», снижая громкость голоса на «-рень». Меня тогда мало интересовало, кто это орёт и кому, так как ужасно хотелось поскорее перешагнуть порог и снять с себя мокрые тряпки.

«Парень» – не умолкал мужской голос, заставив меня всё-таки обернуться. «Иди сюда» – какой-то невзрачный дедок бомжеватой внешности махал мне рукой. Какого хека ему надо? Первое желание было развернуться и пойти дальше. Что ещё может быть нужно бомжу вечером? Пару гривен на бухло, стрельнуть сигарету, спросить, где тут можно испражниться. В любом случае, мне от него ничего, как тогда казалось, не надо, потому я просто продолжил шагать своей дорогой.

«Виталик» – похоже, мне не послышалось. На этот раз захотелось задержаться немного дольше. Это точно он меня звал? Тот же самый бомж, улыбаясь, махал мне рукой. Не помню, чтоб кто-то из моих знакомых был похож на него. Может это родитель одного из учеников? Или кто-то из университета? Любопытство взяло своё, и я всё-таки направился к деду. Тем более, что он стоял под навесом, и подойдя к нему можно было хотя бы на пару минут спрятаться от дождя.

– Ты что? Глухой? Я зову тебя.

– Ну, мама в детстве учила с незнакомыми дядями не разговаривать.

– Шутишь, как всегда?

Я всё ещё не мог вспомнить кто это. Пытался представить это лицо без седой грязной бороды с пожелтевшими, видимо, от сигаретного дыма усами, но без толку.

– Помоги сумки дотащить.

– Куда?

– В квартиру.

У этого бомжа ещё есть квартира? Возможно он не бомж, а просто алкаш, хотя он был трезв и перегаром от него совсем не разило. Сумки – обычные челночные «торбы» с которыми ещё мой батя в 90е торговал на базаре контрабандными сигаретами с Молдавии. Что у него там? Пустые бутылки? Хлам какой-то? Честно, если б не эта мерзкая погода – я б послал его подальше и пошёл бы домой, но вдруг, когда я вернусь на улицу, дождь уже прекратится?

– Давай свои сумки, куда тебе их нести?

– Идём за мной, сейчас я ключи достану.

Старик подошёл к высокой деревянной двери, открыв её старым ключом, и мы вошли в подъезд. Гранитные ступеньки, винтовые лестницы, огромная люстра, свисающая с высокого потолка – обычная архитектура парадных в домах XVIII века постройки. Квартиры здесь в центре стоят немало. Неужели этот дед является владельцем одной из таких? Да если б он её продал – смог бы запросто потратить деньги на домик в селе или даже в пригороде, да ещё и на машину осталось бы. Он вышел бы на новый уровень бомжевания, тем более, ему не всё равно где жить? В центре или в пригороде.

«Заходи» – дед распахнул дверь в квартиру и указал рукой на коридор. Как только он включил свет – я обалдел. Во мне одновременно смешались страх и восхищение. Отделка в готическом стиле с мраморными статуями, канделябрами, пусть и с электрическими свечами. В квартире играла классическая музыка, на стенах висели писанные маслом портреты в позолоченных рамках. Кто здесь живёт? Граф Дракула? Старик за спиной облегчённо вздохнул и принялся снимать с себя свой драный пуховик.

– Раздевайся, если не спешишь.

– Да я…

– Чай будешь?

Спокойный дедуля, похоже, не собирался меня убивать – это уже хорошо. Он снял грязные кирзовые сапоги и обул тёплые домашние тапочки.

– А откуда вы меня знаете? – вдруг сообразил наконец задать вопрос.

– Заходи, сейчас всё расскажу. И достань, пожалуйста, из сумки виски.

– Из какой?

– Из той, где ручка порвана и завязана на узел.

Стоило мне расстегнуть заедающую змейку, как сердце моё дрогнуло. Полная сумка бумажек, похожих на деньги. Но это не наши банкноты. На купюрах изображены какие-то африканцы. Один в костюме и очках, другой в каком-то забавном тюрбане. Поверх хаотично, будто впопыхах собранных банкнот лежала бутылка с каким-то алкогольным напитком.

– Что это?

– Нигерийские найры.

– Откуда? И зачем они тебе?

– Камин топить, а то холодно сегодня.

Я никак не мог понять, правду ли говорит хозяин или нет. Откуда у него столько купюр и где он их взял? Достав бутылку, поскорее направляюсь на кухню. Точнее даже не кухня, а целая столовая. Посреди комнаты огромный дубовый длинный стол, и в углу, словно маленькое пятнышко на фоне огромного зала, невзрачный дедок поджигает огонь под чайником.

– Вот ваш виски – словно официант обратился к хозяину.

– Спасибо, давай сюда. Ты ж не будешь?

– Нет, благодарю.

– Ну, и правильно. У тебя-то с сосудами пока всё хорошо. А вот мне врачи рекомендовали. Ты не стой, присаживайся, хочешь – телевизор включи. Пульт на столе.

Я не спешил включать огромную плазму, расположенную над холодильником из опасения, что она будет мешать нам разговаривать. Необычно видеть современную технику в готическом интерьере. Как по мне, здесь должен стоять камин, или какие-то орудия инквизиции, но нет. Вполне-таки уютная кухня с несколькими статуями горгулий, выполненных, наверняка, из пластика. Больше всего меня интересовало, что этому человеку от меня нужно, но задать такой вопрос будет крайне не тактично, потому я решил зайти издалека.

– Так откуда вы меня знаете? Мы раньше встречались?

– А, ты про то, что я имя твоё назвал?

– Да.

– Тебе одну ложку сахара или две?

– Одну, пожалуйста.

– Хорошо. Так вот, значит, лично мы не встречались, кажется, но мой помощник сказал мне, что тебя зовут Виталик.

– Помощник?

– Да, я послал его разузнать о тебе побольше. Поскольку я должен понимать, кому передам такую нешуточную силу.

Старая морщинистая рука с грязью под ногтями сняла с его шеи какую-то цепочку с кулоном, положив её на стол передо мной.

– Что это?

– Саескан.

– Саескан?

– Да, саескан. Сорока по-татарски.

– Красивый. – Из вежливости я сказал про кулон.

Медленно методично размешивая сахар в чашке, старик понемногу добавлял в чай алкоголь. Звон ложки одиноко звучал в огромном пространстве, постепенно накаляя обстановку.

– Ты, Виталик, ему тоже понравился.

– Кому?

На этот вопрос дед принципиально промолчал, заставляя меня самому найти на него ответ. Вроде бы он ещё не пил содержимое своей чашки, а уже несёт какую-то ахинею. Но мне кажется, что сейчас тоже лучше промолчать и внимательно послушать старца, который, сбросив с себя лохмотья, уже перестал быть похожим на бродягу. Теперь мне на фоне всего этого он казался кем-то на подобии мудреца, мыслителя. Сосредоточенный взгляд, спокойные размеренные движения и задумчивое молчание.

Сделав глубокий глоток, мужчина сжал губы, проглотив жидкость, затем томно выдохнул и, уловив мой внимательный взгляд, начал повествование.