Проливной дождь. Такой, что невозможно даже сигарету зажечь.

Я встаю под квадратный козырек подъезда. Встаю криво, и левое плечо оказывается прямо под потоком воды, который летит с этого же козырька. Однако тело мое замирает, всю свою энергию направив в большой палец, безуспешно вызывающий огонь из зажигалки.

Чирк, чирк, чирк… Пламя. Аккуратно подношу кончик сигареты к огоньку, боясь спугнуть. Загорается. Победоносно убираю зажигалку в карман и глубоко затягиваюсь.

Только сейчас я замечаю, что вода льется на мое плечо – одежда насквозь промокла, и я чувствую, как влажный хлопок сковывает движения. Встаю ровнее, чтобы оба плеча укрылись под крышей.

Вторая затяжка.

Грязная подъездная лампа едва освещает пространство под козырьком, не говоря уже об улице. Ливень вкупе с темнотой скрывают все, что происходит вне моего островка. Я лишь отдалённо слышу, как из водостока буйно хлещет вода. Три дождевые стены – спереди, слева и справа – окружают меня, и я чувствую себя словно в коробе.

Третья затяжка.

Из темноты слева вылезает тело и замирает, подставив голову и плечи под стекающий с козырька водопад. Замирает так, как могут замирать одни пьяницы, – совершенно не двигаясь и даже, кажется, не дыша. Опухшее лицо болотного оттенка таращится на меня с расстояния в несколько десятков сантиметров.

Четвертая затяжка. И сразу пятая.

Я бросаю вполовину скуренный окурок куда-то вперед и поворачиваюсь к двери подъезда. Тело не двигается, но я догадываюсь, что оно хочет зайти внутрь. Набираю код, открываю дверь и демонстративно отхожу, пропуская наблюдателя вперед.

Тело выходит из-под воды и семенит внутрь. Я почти уверен, что этот человек двигается по наитию. Он неспешно проплывает мимо меня, и я успеваю заметить, что вся его одежда потемнела от влаги – скорее всего, давно он шатается в поисках прибежища. Получается, я спас его.

Первый дверной порожек человек преодолевает, но второй оказывается ему не по зубам – левая нога, едва отрываемая от земли, спотыкается о деревянный выступ, и тело шлепается плашмя. Молниеносно и почти беззвучно.

Я все еще стою на улице, придерживая дверь, точно подобострастный швейцар. Становится холодно. Но и переступить через валяющегося человека я не могу.

А тело лежит без движения. Снова этот проклятый талант лишать организм жизни.

Зачем-то оглядываюсь на улицу – в темноту, где все еще хлещет безумный дождь.

Смогу ли я переступить через пьяное тело?

Решать не пришлось, потому что тело начало елозить и извиваться. Руки согнулись в локтях и уперлись в грязный пол; поджались и колени. Туловище сделало усилие и приподнялось, на удивление, легко – человек снова очутился на ногах. Он не обернулся на меня, а такой же вялой поступью пошагал вверх по ступенькам.

Конец ознакомительного фрагмента.