Часть первая. Осколки великой империи

Глава 1

Ковалёв, как обычно, проснулся от боли. Точнее, как практически всегда в последние два месяца. Самое смешное, не было никакой боли – ну не может организм, только-только приведённый в порядок в регенераторе, болеть. Не может – и всё тут, это аксиома, даже микробы к нему не липнут, настолько активна иммунная система. И ведь это – правило для обычного человека, а организм супера, от природы или, скорее, от своих прапрапрародителей в лице военно-медицинских гениев Первой империи, обладающий на порядок большей устойчивостью к любому внешнему воздействию, вообще практически неуязвим. Это в теории. А в реальности этот самый организм всё помнит…

Организм помнит и обжигающую боль заживо сгорающего тела, и мутную пустоту вакуума, медленно накатывающуюся, когда раскалённый воздух уходил из разрушенного нутра корабля, окутывая его облаком ледяных кристалликов. Помнит, даже если сознание в этот момент отсутствует как понятие. Наверное, милосерднее было бы просто умереть, Ковалёв тогда, ещё только выходя со своего корабля, уже считал себя мёртвым, но – не срослось. Спасла, как ни странно, дурацкая конструкция вражеского корабля, точнее, ослабленный корпус в месте, где были расположены причалы. Ну и ещё его неожиданно эффективные зенитки, сумевшие-таки перехватить имперские торпеды.

Трудно сказать, что было причиной того, что торпеды не достигли цели, – то ли банальное везение, то ли просто запредельное количество зенитных орудий, буквально завесивших всё пространство на подходе к кораблю частой сеткой огненных трасс. А может, торпеды просто были выпущены со слишком малой дистанции и не успели задействовать системы прорыва, а потому вместо череды противозенитных манёвров пошли к цели по наикратчайшей траектории. В принципе возможно что угодно, но важен результат, а результат был нестандартным. Обе торпеды были поражены зенитным огнём, но одна из них оказалась, во-первых, не уничтожена, а лишь потеряла двигатели и отклонилась от курса, и потому умная автоматика задействовала систему самоподрыва, когда торпеда проходила на минимальном расстоянии от цели. Во-вторых, это расстояние не превышало двух километров, что по космическим меркам совсем немного.

В отличие от банальных ядерных зарядов, столь популярных на старушке Земле, начинка имперской торпеды обеспечивала многофакторное воздействие, и одним из факторов была гравитационная волна, способная взламывать практически любую броню. Такая многофакторность делала торпеду эффективной при борьбе с военными кораблями – избыточно массивными, построенными прочно и обвешанными бронёй и силовыми полями, но сейчас она сыграла чуть-чуть иначе, чем планировалось её создателями.

Гравитационный удар, опередив, как и задумывалось создателями, все остальные воздействия, отшвырнул корабль в сторону и буквально сложил его пополам – корпус не выдержал удара и переломился точно по линии, на которой располагались причалы. Всё это заняло доли секунды, и все, кто находился на корабле, погибли мгновенно – перегрузки оказались смертельны для их организмов. Всех, кроме супера, который, как ни странно, выдержал, хотя сознание вылетело из головы, как птичка из клетки, а кости, хоть и были отменно прочны, разлетелись практически в пыль. Потом корабль поглотило облако раскалённой плазмы, которое, хотя и было ослаблено расстоянием, выжгло всё, до чего смогло дотянуться, однако оказавшаяся практически в центре сыгравшего роль своеобразного щита хаотического нагромождения обломков металла и пластика каюта, в которой находился Ковалев, пострадала незначительно. Хотя как сказать – незначительно… В общем, в том обгоревшем куске протоплазмы, который спустя два часа извлекли из-под обломков, жив был только мозг, да и то лишь потому, что, как оказалось, в организме супера был и генетический механизм, при критических травмах загоняющий хозяина в жиденькое подобие анабиоза. Не очень эффективное действие, но всё равно лучше, чем ничего. Во всяком случае, это состояние позволяло не умереть сразу и давало призрачный шанс дождаться помощи. На сей раз этот шанс пригодился.

Вот так и оказался адмирал Ковалёв по гроб жизни обязан раздолбаю Синицыну, который, наплевав и на устав, и на прямой приказ, фактически угнал собственный корабль и в режиме максимальной маскировки следовал за «Мечтой» на почтительном расстоянии. А когда засёк взрыв, на всех парах ринулся к месту боя и успел вытащить адмирала, точнее, то, что от него осталось, из обломков корабля буквально за считаные минуты до того, как стало бы совсем поздно.

Регенератор на эсминце был, но слабенький – с простыми случаями вроде оторванной ноги он, может, ещё и справился бы, но тут был бессилен. К счастью, аппаратура позволила погрузить Ковалёва в искусственный анабиоз – теперь уже глубокий, с возможностью даже в таком состоянии жить как минимум несколько месяцев. Хотя месяцы не понадобились – форсируя двигатели, эсминец добрался до базы всего за несколько часов. Ну а там уж Ковалёвым занялись по полной программе. Шерр лично запихнул адмирала в регенератор линкора и сам контролировал все режимы. Впрочем, потребовался разве что только контроль – автоматика справилась даже со столь сложным случаем, – воистину создававшие её люди были гениями своего дела.

Ковалёва лечили месяц. За это время ему фактически вырастили новое тело взамен сгоревшего, восстановили нервные окончания, выдавленные гравитационным ударом глаза… И всё равно адмирал почти каждую ночь просыпался от боли, весь в поту, часто с диким криком. Редкую ночь к нему не приходил дед Кошмар. Шерр говорил, что это фантомные боли, порождённые разумом адмирала и его памятью, что это скоро пройдёт. Ковалев верил ему и согласно кивал, но пока что фантомные боли ничуть не уступали по силе реальным и превращали жизнь адмирала в сплошную пытку, от которой не спасали никакие лекарства. Ковалёв до полусмерти изматывал себя работой, жрал снотворное пачками, но всё это помогало мало. Оставалось только ждать, пока это не пройдет само собой.

Адмирал стиснул зубы и удержал вопль в лёгких. Боль медленно уходила, оставляя неприятное ноющее ощущение. Впрочем, с этим можно было мириться. Главное – не закричал.

Ковалёв скосил глаза. Дайяна спокойно спала, разметавшись во сне и тихо посапывая. Адмирал невольно улыбнулся – на сей раз он не потревожил её сон, хотя до этого в подобных ситуациях не раз и не два видел её испуганные глаза. Но сегодня повезло – пускай спит. Он невольно задержал взгляд, ему нравилось смотреть на неё спящую – в такие минуты она казалась особенно беззащитной. И не поверишь, что у девочки характер не железный – стальной.

Дайяна перебралась к нему в каюту в тот же день, как адмирала выписали из госпиталя. Никого не спросила, просто поставила всех, включая самого Ковалёва, перед фактом. Пожалуй, Ковалёв был тогда единственным, кто возмутился самоуправством, остальные восприняли такое положение вещей как должное. Даже Шерр лишь вздохнул печально, но ни слова не сказал – очевидно, считал, что право на женщину, завоёванное кровью, не оспоришь. Сам Ковалёв тогда, правда, офигел, но что поделаешь, связался с сильной женщиной – будь готов принимать все прелести её характера. Пришлось смириться.

Хотя, конечно, плюсов было больше, чем минусов – например, Дайяна смогла навести в апартаментах Ковалёва относительный порядок. Относительный потому, что самый большой бардак у Ковалёва был на его рабочем столе, а как раз к нему адмирал не допускал никого. В этом бардаке он отлично знал, где и что лежит, поэтому не хотел потерять половину документов только из-за того, что кто-то разложит бумаги аккуратными стопочками.

Наконец адмирал окончательно пришёл в себя. Ещё раз оглянулся на Дайяну и осторожно, чтобы не потревожить её, встал – спать уже совершенно не хотелось, и по печальному опыту он знал, что после приступа заснуть не сможет. С усилием выпрямился – разгоняя кровь и заставляя двигаться сведённые судорогой мышцы. Тихонько, на цыпочках, вышел из спальни, ловко (сказывался богатый опыт ещё той, прошлой жизни) подхватив левой рукой одежду, и, лишь закрыв за собой дверь, позволил себе глухо закашляться – ещё одна реакция на боль, и тоже неприятная.

Быстро ополоснувшись под душем и прогнав струями ледяной воды остатки ломки, натянув брюки и тельняшку, Ковалёв босиком, оставляя за собой мокрые следы, прошлёпал в малый кабинет. Не в тот, где принимал посетителей, а в тот, куда был закрыт доступ для всех (ну, в последнее время почти для всех) и где он любил работать, уединившись и зная, что его не побеспокоят. Плюхнулся в глубокое мягкое кресло, включил компьютер. На экране засветилась незамысловатая картинка-заставка, и адмирал в очередной раз удивился схожести человеческого мышления. Казалось бы, другая эпоха, другие люди, другая техника и программные комплексы, а точно так же, как на незабвенной винде, производитель навязчиво рекламирует себя, любимого, и теми же методами вдобавок. Ещё одно доказательство старой истины, что «у дураков мысли схожие».

Компьютер загрузился и сразу же требовательно замигал – пришла куча сообщений. Раньше компьютер ещё и популярно вслух объяснял, что пришло, – на русском, с заметным акцентом. Ковалёв, когда настроил его на русский язык, был весьма удивлён, но потом, малость поинтересовавшись вопросом, выяснил, что это совершенно нормальная ситуация – если машину сначала настраивали разговаривать на одном языке, а потом обучили и второму, то на этом втором она будет разговаривать с акцентом от первого. Вначале это забавляло, но вскоре приелось, и адмирал отключил звуковой интерфейс.

Ковалёв быстро пробежался по сообщениям – обычная волокита. Срочного ничего, в основном копии донесений, ушедших по инстанциям, – ну вот как вбили в людей порядок, что Самому Главному положено копию посылать, так они и посылают, даже не думая, что адмиралу эта информация может быть и не нужна, что есть люди, которые этими конкретными вопросами занимаются и сами способны справиться с текучкой. Вот и завалена теперь адмиральская почта всяким хламом. Впрочем, надо признать, иногда среди мусора находится и что-то стоящее, но найти его в этой куче непонятно чего бывает достаточно сложно. Быстро пробежав глазами по списку, Ковалёв сбросил практически всю информацию в архив – так, на всякий случай. Всё равно текучка… Ну и доносы ещё. Местные чиновники стучать друг на друга обожали.

Адмирал потёр виски и задумался. Поток информации всё более возрастал, пора было начинать думать о серьёзном штабе, с аналитиками и прочей полагающейся по штату братией. Его товарищи, фактически занимающиеся сейчас штабной работой, уже не справлялись – во-первых, они не имели серьёзного опыта, а во-вторых, их было слишком мало. Сейчас же поток информации вырос лавинообразно, и произошло это как раз в тот момент, когда адмирал отлёживался в уютном регенераторе.

Столь быстрый рост информационного потока имел вполне логичное и очень простое объяснение – резко выросли размеры контролируемой имперцами территории. И произошло это как раз благодаря столь плачевному состоянию Ковалёва, точнее, тому, что в его лице эскадра фактически лишилась управляющего центра, и, когда подоспел Шурманов и перехватил командование, было уже поздно – карусель закрутилась.

Всё-таки пси-блокировка очень сильно сужает мышление, даже ослабленный вариант, который применялся в последнее время. Фактически то, что произошло с командиром, вызвало у остальных вполне закономерную реакцию нападения. В результате земляне пошли в атаку, не подготовившись и даже не пытаясь обдумать последствия. Закономерно, именно на это пси-блокировка и провоцирует, но от этого не легче. А самое паршивое, что никто, ни Шерр, ни та же Дайяна, даже не пытались что-либо изменить. Результат не замедлил сказаться.

Чисто технически всё было в ажуре. Республика Белых звёзд перестала существовать менее чем за трое суток – именно столько времени потребовалось имперским кораблям, чтобы добраться до её планет. Руководство республиканцев подготовилось к обороне очень прилично, у всех планет висели орбитальные крепости, в системах располагались довольно мощные эскадры, оснащённые по последнему слову тамошней, деградировавшей со времён империи техники. Это государство было богатым и сильным, оно могло позволить себе не экономить на вооружении, но, как оказалось, всё это были пустые хлопоты.

Имперская эскадра пришла не воевать – она пришла убивать, и с этой своей задачей справилась отлично. Оставшиеся без твердой руки капитаны кораблей действовали так, как считали нужным, и больше всего это было похоже на стаю акул, атакующих жертву. Эффективность атаки была соответствующая.

Первой под раздачу попала столичная планета. Попала – это значит попала. Имперцам не было нужды аккуратно, пытаясь не зацепить обитаемый мир, вести бой с орбитальными крепостями, шкурку за шкуркой снимая слои планетарной обороны. Вместо классического штурма два линкора и монитор, даже не входя в систему, заняли позиции и просто открыли огонь главным калибром с большой дистанции. Естественно, о высокой точности говорить не приходилось, да никто и не старался целиться очень уж аккуратно. Словом, через пару часов неспешного обстрела атмосфера планеты превратилась в одно сплошное облако плазмы, и обугленный безжизненный шарик тихо поплыл дальше по своей незамысловатой орбите.

Местная пародия на флот, разумеется, попыталась вмешаться. Результат оказался вполне предсказуем – республиканские корабли расстреляли ещё на подходе, а несколько выпущенных с предельной дистанции торпед не смогли даже приблизиться к имперским линкорам. Однако в храбрости республиканским военным отказать было трудно – в бой шли до конца и бежать не пытались, даже когда всем стало ясно, сколь бессмысленна эта попытка.

А вот уйти кто-то пытался – скоростной (х-ха, расскажите ещё анекдот!) курьерский корабль рванул из системы, как заяц, у которого поджарили пятки. И ещё несколько кораблей разных классов, от яхт до грузовых судов, тоже попытались прорваться. Угу. Имперские корабли своими радарами контролировали всё пространство в системе. Корабли, пытающиеся прорваться с гибнущей планеты, расстреливали раньше, чем они успевали набрать скорость. Словом, провели тотальную зачистку.

А потом эскадра отправилась ко второй планете, к третьей…

Крейсеры и эсминцы тем временем глушили всё живое вокруг – перехватывали грузовые и пассажирские корабли, перетряхивали пассажиров и ставили к стенке граждан обречённой республики. Возможно, это было избыточно жестоко, и создавалось впечатление, что у имперцев просто сорвало крышу. Тем не менее такая тактика принесла определённый результат.

Для начала две республиканские планеты были не уничтожены, а захвачены. Благодарить их жители должны были Шурманова, который подоспел к месту событий и, с ходу перехватив командование, сумел обуздать разъярённых людей. Правда, потом он признавался, что, если бы со стороны республиканцев прозвучал хоть один выстрел, он бы не смог остановить подчинённых – тогда участь планет была бы решена. Однако страх – великое дело. Никто не осмелился даже рот открыть, не то что схватиться за оружие. В результате две планеты, сдавшиеся без боя, уцелели, хотя позже, возможно, их жители пожалели об этом.

Шурманов поступил тогда в классических традициях Византийской империи – поставил на планеты гарнизоны с территорий, жители которых не имели к местным никакого отношения. Правда, он творчески развил этот подход – солдаты этих гарнизонов были набраны с планет, пострадавших от действий иных рас. И перед тем, как их отправили в места новой дислокации, до сведения солдат довели, что те, кого они отправляются охранять, снюхались с чужими. Результат был закономерен – мало того, что солдаты жестко контролировали планеты, они ещё и безо всяких моральных терзаний исполняли при нужде функции зондеркоманд. Что же, политика «разделяй и властвуй» стара как мир и столь же эффективна. Да и за новые территории теперь можно было быть спокойными.