Отзывы на книгу «Безумный Макс. Том 2. Ротмистр Империи»

Так себе продолжение. Я наверное ужасный перфекционист, но ожидал от автора бурю эмоций, ураган приключений и сквознячок из сюрпризов. По факту же получил всё тоже самое, что и в первой части приключений, бывшего лейтенанта ВДВ, Максима, попавшего в мясорубку Первой мировой войны, но... без Максима. Как так спросите вы? Да очень просто.
Михаил Алексеевич решил не заморачиваться с развитием внутреннего мира персонажа, поэтому просто перестал позиционировать его как такового. Герой превратился в статиста. Мы знаем, что он есть, и этого по замыслу автора нам должно быть довольно. Если в начале читатель ещё может с удовольствием наблюдать за мыслями Баранова и прослеживать причинно-следственные связи, приводящие нас к развилкам сюжета, то ближе к середине книги нам просто выдают не слишком яркое описание со стороны. Эдакий "голос из-за кадра". А чтобы не выбросили книгу в окно, не изорвали её на мелкие кусочки и не превратили в подставку для холодильника, налаживают схему "быстрее-выше-сильнее". О чём я? Ну броневиков теперь не парочка, а десяток, людей не тридцать, а триста пятьдесят, не поручик, а ротмистр, не безродный попаданец, а граф Меншиков и внук Николая I.
Уф, сомнительная награда за 350 страниц унылого текста. Хотя последние двадцать, это очередное ПРИЛОЖЕНИЕ от автора, где он старательно пытается строить из себя историка, специалиста по наградам, вооружению и тд. и т.п. Атмосфера, имеющаяся в первой книге, тоже куда-то улетучилась, и если вы ожидаете мрачных описаний измаранных окопами и воронками взрывов, полей, километры колючей проволоки, вперемешку с обломками станковых пулемётов, и вороньё, клюющее мертвецов на полях сражений, то тщетно.
И всё же, несмотря на явное желание растянуть текст, самоповторы (знаю, что писал об этом, но они снова в наличии), впуклую личность главного героя, я верю в потенциал Михаила Алексеевича. Может быть он всё же засядет над одним из своих проектов, продумает всё до мелочей (не торопясь), выметет метлой скапливающийся в его рукописях мусор и со свойственной ему лихостью, выдаст настоящий шедевр.
Я знаю он может.