«Брамбамбрыссимо! Карамбабиссимо!» — эти слова Тарабарского короля из пьесы А. Толстого «Золотой ключик» можно было бы использовать в качестве наикратчайшего отзыва (буквально в двух словах) на первую часть романа-эпопеи с почти таким же названием. Но, скорее всего, меня бы не поняли те, кто книгу не прочитал. Да и как бы они не пожелали мне провалиться в тартарары вместе с королём и его бандой. А хочется, чтобы поняли все, и поэтому короткий отзыв продолжает оставаться недостижимым идеалом. Нижеследующая заметка, отдалённо напоминающая отзыв, ни в коем случае не претендует также и на высокое звание рецензии. Да и какая может быть рецензия, если повествование остановлено на одной трети дистанции? Но я полностью согласен с аннотацией на эту треть (аннотация это, в первую очередь, реклама) и поэтому предлагаю считать написанное мной существенно расширенным её вариантом.
К литературному хулиганству я всегда относился положительно. Начиная от Рабле и всем известных пушкинских опытов такого рода и так далее. Помнит ли кто-нибудь откуда это: «... верховный жрец десятого легиона съел в живом виде легионного волкодава, который съел у него весь запас сушёного мяса на зиму.» Не мучайтесь, потом скажу. Примеров такой литературы можно привести тьму, но приведу только три названия — «Москва-Петушки», «Суер-Выер» и «Бытие наше дырчатое» — этого достаточно, чтобы было ясно, о чём речь. В книге Харитонова хулиганство сплошь и рядом переходит в литературный бандитизм, способный принести реальный вред недостаточно подготовленному читателю. Как свести этот вред к минимуму? Поможет ли мудрый совет, содержащийся в статье «От автора», с которой начинается книга? Вряд ли, боюсь, что следовать этому совету-инструкции будет крайне затруднительно, т. к. плевать и дуть придётся по несколько раз почти на каждой странице (а их в первом томе 715), и во что же при таком способе чтения превратится книга? Так что думайте сами и решайте сами. На сегодняшний день уже ясно, что «Путь Базилио» прочитали в том числе и люди недостаточно подготовленные. Именно в этом заключается причина сложившегося у них ошибочного мнения — все герои романа омерзительны. Это было бы верно, если бы они были людьми, но роман так убедительно написан, что мы принимаем за людей генетически модифицированных животных, у которых звериная основа и абсолютно человеческие гиперсексуальность и наличие второй сигнальной системы.* Это что же получается — дар членораздельной речи что ли омерзителен? Если же речь идёт о поедании побеждённого противника (зачастую в живом виде; кстати, цитата в самом начале этого отзыва из сборника «Парнас дыбом»), то это нормальная вещь в животном (а кое-где и в человеческом) обществе. Здесь промелькнуло слово «основа». Это одно из важнейших понятий в романе, поэтому остановлюсь на нём подробнее. Основа это совокупность тех частей организма животного, на которую (на совокупность) методами генной инженерии накладываются характеристики, приближающие объект воздействия к человеку, или просто повышающие качество того, что есть. Эта процедура называется ребилдингом. Например, ГГ первого тома эпопеи кот Базилио по своей основе сервал**. Тех, кто внешне более всего походит на человека, называют хомосапыми, что вполне естественно и понятно, причём некоторые хомосапые имеют даже правовой статус — человек, таков папа Карло Коллоди, шимпанзе по основе. Основа Пьеро — бонобо, Арлекина (его полное имя Арлекин Совиньон Блан Гондон) — макака, Джузеппе — бурый медведь, Шушара, конечно, по основе крыса (у неё высокий правовой статус — недочеловек и поразительное личное имя: Суассара Лиомпа Андреа Дворкина***; рассказ о себе она начинает словами: «Больше всего я ненавижу всех.»), губернатор Директории (его имя Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц, правовой статус — человек, хотя ребилдингу подвергнут не был) — гиппопотам. Тот самый, между прочим, которого доктор Айболит когда-то вытащил из болота (в романе Айболит это фамилия Дуремара Олеговича****). Наиболее неприятная основа называется мент, причём, ни единого намёка на происхождение этой основы в книге нет, а среди современной фауны такие животные отсутствуют. Один из самых злющих сатирических эпизодов этого остросатирического романа связан именно с этим вызывающим отвращение существом.*****
Есть ещё в этом мире государство, где правит привилегированная верхушка — пони. Остальное население сплошь «заняшенное» и бесправное. Высшая ступень развития рабовладельческого строя, когда никакие перемены уже невозможны. Великий мастер сатиры Свифт получил бы огромное удовольствие, если бы смог это прочитать и сравнить с изображённым в «Путешествиях Гулливера» государством гуигнгнмов. Очень разнообразны, остроумны, а иногда весьма прозрачны имена поняш. Всего три примера: Немезида Поклонская, Псюша Сучак, Мирра Ловицкая (реальная Мирра была Лохвицкая).
Много места занимают в романе нахнахи — очень интересная, хотя и малопривлекательная часть населения Страны Дураков. Ну, на этом народце я здесь задерживать внимание читателей не хочу, этот образчик этнографического исследования надо обязательно прочитать, не забывая при этом всё сказанное мной выше по поводу омерзительности. Мне почему-то запомнилась такая вот незначительная деталь — «... в моче нахнахи обычно маринуют шашлык.» С тех пор много мочи утекло, но память штука несмываемая, и автора понять совсем не трудно.
Интересно и имеет смысл в книге всё, даже придуманные автором ругательства, которые, мне показалось, как-то связаны с окружающей нас повседневной жизнью, но как, я пока не понял. Надеюсь, другие читатели окажутся более проницательными. Их (ругательств) всего-то три, но при той витиеватой речи которую часто приходится слышать в самых разных местах (и эта же специфическая витиеватость матовокрасной нитью проходит через весь роман) придумать целых три новых! Уважуха. Итак: «джигурда» (носит оттенок презрения), «скобейда» дефолтная (вариант — пупырчатая, и вообще какая угодно, уже посильнее) и последнее — это такое своеобразное проклятие, ну, например, — что б тебя «печенью гозмана» накормили! А вот некоторые артефакты, не перекочевавшие в роман из «Пикника на обочине», придуманы автором с величайшей изобретательностью. Это, например, хакамада, чубайс, молочко комсомолки, золотой «дублон», который ещё сыграет свою роль в последующих частях романа и замечательный сусанин, которого, даже если бы он и был придуман Стругацкими, не пропустила бы цензура никогда и ни за что.
Надеюсь, мне удалось дать хоть какое-то представление об этой единственной в своём роде книге (огромной «басне Крылова», но только Константина), о том невероятном мире-зоопарке, который в ней описан. А ведь я даже не упомянул о втором ГГ этой части эпопеи козле опущения Септимии Попандопулосе, личности не менее колоритной, чем кот Базилио; не нашлось места и для описания огромного города называемого Директория, города, в котором от Невского, можно, пройдя по Тверской, Малой Арнаутской и бульвару Капуцинов, быстро выйти на Александерплац. А есть ещё города Понивилль и Бибердорф, производящие, пожалуй, даже более сильное впечатление, чем Директория. Улицы этих городов не просто полны неожиданностей, они набиты неожиданностями до отказа. А упыри, с их неизвестно откуда взявшимся заклинанием, смысла коего никто не понимает — «кто не скачет, тот москаль!». Жаль, но ничего не поделаешь, обо всех и обо всём написать невозможно. В заключение не могу не упомянуть об огромном количестве скрытых и явных отсылок к различным литературным героям. В этом удивительном мире доктор Моро и профессор Выбегалло упоминаются в одном ряду с Ньютоном и Эйнштейном, ребилдинг проводится методом Выбегалло-Преображенского а медико-биологический центр в Директории носит имя Вайнгартена. Обнаружилась даже известная реплика Скарлетт из романа «Унесённые ветром» — «Я подумаю об этом завтра», — решил кот и отключился.» И, наконец, об искусстве, от которого не сохранилось ничего, кроме (благодаря тому мертвецу, владельцу «сундука») поэзии (поняша Львика читает Бориса Рыжего) и эстрады. Песнопения Григория Лепса, Юрия Антонова, Аллы Пугачёвой, Ваенги, Димы Билана, Юрия Лозы («Плот» напевает Шушара, но где она на нём плавает, это мне просто неловко описывать), Гарика Сукачёва и многих-многих других слушают все, независимо от основы, исключением здесь являются разве что совсем уж тупые существа типа злопипундрия двурогого, зверя опасного и непредсказуемого, но прекрасно понимающего по русски.
*) Есть у этих животных и ещё одна особенность — способность к творческому мышлению. Возможно ли добиться такого результата с помощью генной инженерии? Видимо, именно в этом и заключается главное фантастическое допущение автора.
**) Базилио кот не простой, а электрический, модель ТомКэт. Здесь автор, как обычно, проявляет своё многообразное остроумие, т. к. Томкэт F-14 это многоцелевой палубный истребитель четвёртого поколения.
Существуют и растительные основы. Например, Буратина по основе бамбук.
***) От последней части этого имени исходит сильнейшее амберное амбре.
****) Почему Олегович? Надо читать дальше. А соединение Дуремара и Айболита в одну личность идея плодотворная. Фамилия Айболит, видимо, еврейского происхождения, похоже на Израилит.
*****) Перед тем, как привести цитату о менте, не могу не вспомнить о реальном человеке, вероятно, одном из друзей или хороших знакомых автора. Это Валентин Павлович Защёкин, командир отделения спецназа Директории (основа — петух), умерший от инфаркта в стычке с нахнахами. Очень уж у него правдоподобная биография. Видимо, Харитонов устроил ему в романе достойные поминки.
Теперь обещанный отрывок из романа: «Менты, волки и прочие позорники считались существами, которым ни в коем случае нельзя давать никакой власти, даже самой незначительной — так как они не способны употребить её иначе как во вред окружающим. Представить же себе мента в качестве полицейского начальника кот был просто не способен — во всяком случае до сего дня. Потому что прямо перед ним сидел и вонял тухлятиной самый настоящий мусорина: здоровенный, свиномордый, иглокожий.» Примерно в те дни, когда я это читал, был арестован генерал-лейтенант Михаил Мурзаев, сообщение об этом (да и сам генерал) выглядело, как прямое подтверждение приведённой цитаты. И таких случаев оказалось множество. Я был в шоке и до сих пор вышел из него не полностью. Неужели это тупик!? А, может быть, надо просто посмотреть на это явление под другим углом? Не идёт ли вокруг нас медленно и плавно процесс озверения довольно большой группы хомосапых, которая, сохранившись при апокалипсисе, продолжит успешное существование и доживёт до далёких времён, описываемых в романе? В таком разе это никакой не тупик, а ещё один блестящий социологический прогноз автора, уже доказавшего свои в этом деле способности выдающимся рассказом-памфлетом «Маленькая жизнь Стюарта Кельвина Забужко».
PS. Написана эта статья давно. Что-то с тех пор изменилось в лучшую сторону, что-то в худшую. Но книга, которую я здесь попытался очень коротко представить, заняла в русской литературе своё прочное место в высших её эшелонах и останется там навсегда.
