Глава 1:

Двигатели ровно гудели, монотонно, привычно, баюкая. Артем откинулся в кресле, глядя на полоску горизонта – ослепительно-яркую там, где солнце уже готовилось коснуться ее, и глубоко-синюю над головой, переходящую в бархатную черноту космоса. Это был обычный рейс, каких были тысячи. Мысли его витали где-то далеко, за сотни километров от этого стального кокона, в предвкушении встречи, в мягком образе любимого лица, ожидающего его на земле. Усталость последних перелетов давала о себе знать, но приятное возбуждение от предстоящей встречи гнало ее прочь. За бортом простирались безмятежные облака, пушистые, бесконечные, словно взбитые сливки, и небо над ними было ослепительно чистым. Воздух в кабине был сухой, кондиционированный, с легким запахом озона и кофе.

Внезапно самолет вздрогнул. Не привычный толчок от турбулентности, а глубокий, утробный удар, прошедший по всему фюзеляжу, заставивший зубы скрипнуть. Приборы взбесились, стрелки задрожали, хаотично прыгая по шкалам. Артем резко подался вперед, хватаясь за штурвал, который вдруг стал непослушным, словно живое существо, бьющееся в агонии. Второй пилот, сидевший рядом, издал короткий, сдавленный возглас. Свет в кабине мигнул и погас, оставив их в полумраке, освещаемом лишь аварийными индикаторами, мечущимися, словно сумасшедшие светлячки. В наушниках вместо привычного эфира зашипел помехами хаос.

«Что это?!» – выдохнул второй пилот, его голос был на октаву выше обычного.

Артем не ответил. Его взгляд был прикован к лобовому стеклу, к тому, что разворачивалось за ним. Там, где только что была безмятежная линия горизонта, теперь поднималась стена. Не облако, не шторм. Это была вода. Черная, бурлящая, вздымающаяся до небес, она росла с каждой секундой, закрывая собой солнце, поглощая свет, становясь безграничной, живой бездной. Сто метров. Сто метров чистой, первобытной ярости, наступающей на них. Самолет, эта махина из металла и технологий, казался вдруг хрупкой игрушкой, песчинкой, подхваченной невидимой рукой исполина. Резкий крен. Самолет заваливался набок, будто его схватили и стали тянуть вниз.

«Держись!» – прохрипел Артем, инстинктивно пытаясь выровнять машину, но штурвал почти не слушался. Он чувствовал, как земля, весь мир под ними, содрогается, меняет свою ось, опрокидывается, словно гигантский корабль, идущий ко дну. Резкий оборот. Самолет закрутило, бросило в сторону, затем резко дернуло вверх. Перегрузки вдавили их в кресла, заставляя темнеть в глазах. Он видел, как вода, эта неукротимая громада, прошла в считанных метрах под брюхом самолета, ее гребень взметнулся, словно ладонь исполина, почти касаясь их. Соленые брызги оставили мутные следы на стекле.

Шум. Невыносимый, оглушающий рев, от которого, казалось, вибрировал сам воздух. Это был не звук турбин, не шум ветра, а крик гибнущего мира, стон воды, пожирающей цивилизацию. Он слышал треск ломающихся зданий, скрежет металла, глухие удары, от которых кровь стыла в жилах. Самолет, чудом не задетый волной, все еще болтался в воздухе, словно перышко в урагане.

Спустя мгновение, которое показалось вечностью, все стихло. Не оглушающая тишина, а скорее тяжелое, давящее безмолвие, прерываемое лишь стоном ветра и слабым скрежетом деформирующегося металла где-то в обшивке. Двигатели, о чудо, продолжали работать, хотя и неровно, с надрывом. Артем, тяжело дыша, пытался привести в порядок мысли. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Он оглядел приборы. Большая часть из них так и оставалась мертвой. Коммуникации молчали. Полностью.

«Мы… мы живы?» – голос второго пилота был хриплым, полным недоверия.

Артем кивнул, хотя сам еще не верил. Он снова посмотрел в иллюминатор. Под ними простирался хаос. Не города, не привычные пейзажи, а бескрайнее месиво из грязи, обломков, и того, что когда-то было домами, дорогами, целыми мирами. Все было смыто. Смыто и занесено десятиметровым слоем вязкой, бурой субстанции.

На горизонте, где только что была бушующая стена воды, теперь виднелись лишь низкие, рваные облака, словно шрамы на теле неба. Солнце, пробиваясь сквозь них, освещало картину невообразимого разрушения. Ни единого признака жизни. Ни одного огня. Ни одной дымящейся трубы. Просто пустота.

Глубоко внутри Артема зародилось леденящее душу осознание. Это не просто катастрофа. Это конец. Конец всего, что он знал, всего, что существовало. Но рядом сидел второй пилот. А в салоне, он знал, были и другие. Двадцать человек. Двадцать душ. Чудом выживших. И ему, Артему, капитану этого чудом уцелевшего судна, теперь предстояло решить, что делать дальше. Ужас сменялся ледяной решимостью. Он выжил. Они выжили. И теперь им придется жить. Начинать все сначала.

Глава 2: Посадка в никуда

Самолет, израненный, но непокоренный, продолжал трястись в воздухе, словно раненая птица. Артем изо всех сил пытался удержать его, чувствуя, как каждая частичка металла дрожит от пережитого шока. Приборы были мертвы, и он вел машину, полагаясь лишь на интуицию и опыт, который казался теперь доисторическим. Внизу простиралась картина, что не поддавалась осмыслению. Это был не мир, каким он его знал. Это была бесформенная, бурая масса, покрытая обломками, грязью, и лишь изредка проступающими, словно обезображенные скелеты, остовами зданий.

«Высота… падаем?» – голос второго пилота был едва слышен.

Артем кивнул, не отрывая взгляда от безжизненного пейзажа. «У нас нет выбора. Надо садиться. И быстро».

Казалось, что внизу нет ни одного участка, пригодного для посадки. Сплошное месиво из грязи и мусора, покрытое слоем ила, который, должно быть, оставила после себя стометровая волна. Каждый порыв ветра грозил столкнуть их с курса, а двигатели, жалобно подвывая, грозили заглохнуть в любой момент. Артем стиснул зубы. Сейчас он был не просто пилотом, он был последней надеждой этих двадцати душ, запертых в этой железной банке.

Он начал медленное, мучительное снижение, выискивая хоть какой-то просвет, хоть крошечный участок, который мог бы стать их спасением. Глаза его, привыкшие к бескрайним горизонтам и четким линиям взлетных полос, теперь напряженно вглядывались в этот хаос. В воздухе стоял тяжелый, затхлый запах сырой земли, разложения и чего-то еще, более тонкого, но оттого не менее ужасающего – запах гибели. Он почти ощущал его вкус на языке.

Наконец, впереди, среди бескрайней трясины, показалось что-то похожее на широкое, но короткое плато, чуть возвышающееся над остальным кошмаром. Покрытое тем же слоем грязи, оно все же выглядело чуть более твердым. «Туда, – прошептал Артем, словно обращаясь не к второму пилоту, а к самому самолету, – только туда».

Посадка была жесткой. Самолет ударился о землю, подпрыгнул, снова врезался, и с оглушительным скрежетом, разрывая обшивку и ломая стойки шасси, начал скользить по вязкой, чавкающей грязи. Каждый толчок отдавался болью в теле, каждый скрежет – в зубах. Кабина наполнилась пылью, запахом горелой проводки и озона. Пассажиры кричали. Артем чувствовал, как его голова ударяется о спинку кресла, но не выпускал штурвала, инстинктивно пытаясь погасить скорость. Наконец, с последним, особенно сильным рывком, самолет замер. Наступила тишина. Глухая, звенящая, в которой было слышно лишь собственное сбившееся дыхание.

Артем медленно поднял голову. Солнечный свет, пробиваясь сквозь грязные иллюминаторы, освещал пыльные, искореженные кресла. Он отстегнул ремни, почувствовал, как ноет каждый мускул. Его глаза пробежались по приборной панели. Полный разгром.

«Ты в порядке?» – спросил он второго пилота. Тот сидел, прижав руку к виску, из которого сочилась тонкая струйка крови.

«Кажется… да, – пробормотал он, – Что это было?»

Артем лишь покачал головой. Он знал, что это было. Конец. Но говорить об этом не было ни сил, ни смысла. Сейчас было важно другое. Они сели. Хоть и чудом, хоть и в никуда, но сели.

Дверь в кабину распахнулась. На пороге стояла бледная Мария, молодая врач, ее обычно аккуратные волосы растрепаны, на лице – шок, но в глазах – проблеск решимости. За ней виднелись такие же бледные, испуганные лица пассажиров. Их глаза были полны вопросов, страха, и… хрупкой надежды. Надежды, которую Артему теперь предстояло оправдать.

«Все живы?» – спросила Мария, ее голос дрожал.

«Пока да, – ответил Артем, вставая с кресла. Он чувствовал тяжесть во всем теле, но это была не столько физическая боль, сколько груз новой, необъятной ответственности. – Надо выбираться. И осмотреться».

Он взглянул в иллюминатор. Под ними простиралась бескрайняя, мертвая равнина, покрытая грязью и обломками. Вдалеке, на горизонте, виднелись лишь искаженные, обезображенные силуэты того, что когда-то было горами или, возможно, небоскребами. Тишина была неестественной, оглушительной. Ни птиц, ни ветра, ни единого звука, кроме их собственного дыхания. Мир умер. И они, эти двадцать человек, были единственными, кто чудом избежал его участи.

Первые минуты выживания. Первые шаги по этой новой, незнакомой земле. Воздух был влажным, тяжелым, с запахом тлена и немыслимых объемов разрушения. Они были одни. Совершенно одни. И эта мысль, тяжелая и необъятная, обрушилась на Артема со всей силой.

Глава 3: Последние люди

Сырой, тяжелый воздух обволакивал, проникая под одежду, до самых костей. Артем, хромая и ощущая каждый ушиб, выбрался из искореженного фюзеляжа на вязкую, чавкающую грязь. Запах тлена, сырой земли и невыразимого разрушения ударил в нос с новой силой. Он оглянулся на самолет, его когда-то гордый стальной корпус теперь был изуродованным остовом, наполовину увязшим в бурой жиже.

За ним, один за другим, выбирались пассажиры. Их лица были бледны, в глазах застыл немой ужас. Шок, отрицание, истерика – весь спектр человеческих реакций на немыслимое горе проступал на их лицах, словно невидимая печать. Молодая женщина, кажется, по имени Ольга, упала на колени, из ее горла вырвался надрывный, беззвучный крик. Пожилой мужчина, Виктор, пытался стряхнуть грязь с дорогого костюма, его движения были резкими, полными нервной энергии. Елена, пожилая учительница, сидела на обломке крыла, прижав к груди видавшую виды сумку, ее взгляд был направлен в пустоту. Подросток Саша, ссадины на лбу, смотрел вокруг широко раскрытыми, полными потрясения глазами.

«Мы должны сосчитать, сколько нас», – голос Артема, несмотря на внутреннюю дрожь, прозвучал твердо. Он постарался придать ему максимальную уверенность, хоть сам и не чувствовал ее. Он был пилотом, обученным принимать решения в стрессовых ситуациях, но такой катастрофы не было ни в одном симуляторе, ни в одном учебнике. Он был лидером поневоле, и ответственность за выживание этих людей тяжелым грузом легла на его плечи.

Мария, молодая врач, которая уже успела осмотреть второго пилота, энергично кивнула. Ее руки, несмотря на очевидное волнение, были быстры и точны. Она начала перекличку, называя имена, которые Артем слышал мельком во время посадки. «Господин Смирнов?» – «Здесь». – «Миссис Петрова?» – «Я… я здесь».

Постепенно, с трудом, они собрались в небольшую, сплоченную горем группу. Двадцать человек. Единственные, кто избежал неминуемой гибели. Он ощутил пронзительное, почти физическое чувство одиночества. Миллиарды людей, целая цивилизация, исчезли, смытые одним гигантским вздохом планеты, и теперь они, горстка чудом уцелевших, стояли посреди бескрайней, мертвой пустоши. Это порождало глубокое чувство вины выжившего, которое он старался подавить, но которое подсознательно давило на него.

«Что… что нам теперь делать?» – спросил кто-то из толпы, его голос был надломлен.

Виктор, бывший бизнесмен, шагнул вперед. Его лицо было жестким, глаза – холодными. «Очевидно, ждать помощи. Кто-то же должен нас найти».

Артем покачал головой. «Помощи не будет. Мы видели это. Волну. Она накрыла все. Радио молчит. Если бы кто-то выжил, мы бы знали». Его голос был лишен надежды, но не жестокости. Он говорил факты, каким бы чудовищными они ни были. «Мы одни. Совершенно одни».

По рядам прошел стон. Кто-то всхлипнул. Саша, подросток, ссадины на лбу, сжал кулаки, на его лице отразилась смесь страха и ярости. Елена тихонько начала бормотать молитву.

«Тогда что?» – Виктор скрестил руки на груди. В его вопросе уже чувствовался вызов.

«Для начала, – произнес Артем, глядя каждому в глаза, – нам нужно найти воду и хоть какое-то укрытие. Здесь оставаться опасно. Самолет может в любой момент развалиться, да и грязь эта… кто знает, что в ней». Он посмотрел на Марию. «Мария, вы врач. Ваша помощь будет жизненно необходима». Затем его взгляд упал на Дмитрия, инженера-строителя. «Дмитрий, ваши навыки могут быть бесценны».

Артем чувствовал, как начинает работать его пилотское мышление – логика, расчет, быстрое принятие решений. Он должен был взять ситуацию под контроль. Это был его долг, его ноша, даже если он не хотел быть этим лидером.

«Мы должны организоваться, – продолжил Артем. – Паника нам не поможет. Мы выжили. Это чудо. И мы должны использовать этот шанс».

Он чувствовал на себе взгляды. Недоверие, страх, но и крупицы надежды. В его глазах отражалось все: усталость, проницательность, и следы пережитого стресса, легкая хмурость и напряженность в линии челюсти. Он знал, что впереди будет невыносимо тяжело. Но сейчас, глядя на этих людей, на последних представителей человечества, он понимал, что у них нет другого выбора. Только вперед.

Глава 4: Вода ушла

Затхлый, влажный воздух сдавливал грудь. Грязь чавкала под ногами с каждым шагом, тяжелыми комьями налипая на обувь, сковывая движения. Артем повел группу от разбитого самолета, оставляя за собой борозды в вязкой, бурой массе. Вокруг простиралось безмолвие, настолько глубокое, что оно, казалось, проникало в самую душу, вытесняя все звуки, все мысли, кроме одной – одиночества.

Мир был мертв. Там, где когда-то возвышались города, теперь были лишь бесформенные холмы из грязи и обломков, их очертания едва угадывались под толстым слоем грязи. Некоторые здания торчали из этой липкой массы, словно сломанные зубы гигантского черепа, их окна зияли пустотой, как глазницы, в которых давно угас свет. Контраст между прошлым величием цивилизации и ее нынешними руинами был невыносим. Небоскребы, когда-то дотягивавшиеся до облаков, теперь были лишь уродливыми, изуродованными скелетами, погребенными под десятиметровым слоем ила.

"Это… нереально", – прошептала Мария, ее голос был тонким, как нить, что вот-вот оборвется. Она провела рукой по лицу, словно пытаясь стереть увиденное.

"Реально", – глухо произнес Виктор, его обычная надменность сменилась каким-то остекленевшим ужасом. Он не пытался больше отряхнуть грязь, просто стоял, опустив руки.

Артем ощущал это физически. Запах разложения, сырости и чего-то едкого, химического, смешивался в воздухе. Он видел искореженные деревья, обрывки проводов, куски асфальта, выброшенные на грязевые отмели, словно морской мусор. Все было покрыто толстым слоем ила, который застыл, образуя неровные, скользкие поверхности. Ни единого растения, ни одного животного. Только смерть и разрушение. Казалось, что сама земля оплакивает случившееся, покрываясь траурным саваном.

Елена, пожилая учительница, тихонько всхлипывала, прикрыв рот рукой. Саша, подросток, нервно озирался по сторонам, его глаза, привыкшие к ярким огням и бесконечным потокам информации, теперь натыкались лишь на бесконечную пустоту.

Артем остановился на небольшом возвышении, откуда открывался еще более ужасающий вид. Ничего. Абсолютно ничего. Никаких признаков других выживших, никаких звуков, кроме их собственного неровного дыхания. Он ожидал найти хоть что-то, что дало бы им зацепку, хоть какой-то путь. Но мир был стерт. Картина полного одиночества давила на него, на его измученную психику. Он ощущал вес вины выжившего, которая давила, словно камень, на грудь. Почему именно он? Почему не она?

«Куда мы идем?» – вопрос прозвучал из толпы, наполненный безнадежностью.

Артем обернулся. Двадцать пар глаз смотрели на него, полных отчаяния, страха и невысказанного вопроса: что теперь? Он был пилотом гражданской авиации, привыкшим к порядку и контролю. Но здесь не было карт, не было диспетчеров, не было правил. Был только этот разрушенный мир.

«Мы должны найти что-то… что-то целое, – произнес он, его голос был сухим, но решительным. – Укрытие. И, возможно, воду. Но не здесь». Он указал на запад, где горизонт казался чуть более высоким, менее затопленным. «Туда. Может быть, там есть возвышенности, которые не так сильно занесло».

Виктор фыркнул. «Что там может быть? Такая же грязь. Мы можем увязнуть. У нас нет ни еды, ни воды. Это самоубийство».

«Оставаться здесь – верная смерть, – отрезал Артем. – Самолет – это ловушка. Мы должны двигаться. Нам нужно искать. Что-то».

Елена, подняв голову, посмотрела на Артема. В ее глазах, несмотря на боль, горел слабый огонек надежды. «Он прав. Мы не можем просто сидеть и ждать».

Подросток Саша, до этого молчавший, вдруг кивнул. «Я пойду. Что мы теряем?»

Артем почувствовал, как в его груди зарождается крошечная, едва заметная искра. Они были сломлены, но не сломлены до конца. Он был лидером поневоле, отчаянно ищущим свою невесту, но обстоятельства вынуждали его принимать решения, затрагивающие судьбы всех. Он не хотел этого бремени, но выбора не было. Им придется бороться за каждый глоток воздуха, за каждый день. И первым шагом было двигаться. Уйти отсюда. В неизвестность.

Глава 5: Первый лагерь

Под тяжелым, свинцовым небом группа медленно двигалась вперед, каждый шаг давался с трудом. Грязь, словно живое существо, цеплялась за ноги, пытаясь удержать. Впереди, маяча искаженным остовом, виднелся хвостовой отсек самолета, оказавшийся относительно целым. Артем решил, что это будет их первый, пусть и временный, лагерь. Хоть какая-то защита от мира, который, казалось, был настроен против них.

Воздух был пропитан запахом гниения и сырости, и каждый вдох отдавал привкусом тлена. Вокруг них простирались руины, покрытые толстым слоем грязи, напоминающие о былом величии цивилизации, которая теперь была погребена под этим бурым саваном. Вдалеке, сквозь пелену влажного воздуха, едва проступали силуэты того, что когда-то было горами или, возможно, небоскребами, теперь превращенными в безмолвные памятники исчезнувшему миру.