Отзывы на книги автора «Михаил Гаёхо»

Проникновенное предисловие Шикарева готовит нас к глубокой литературной фантастике.
"Что значит историческая память и как ей можно манипулировать?
Может ли человек отучиться думать и привыкнуть подчиняться?
Как решить проблему гигантских мусорных свалок?
Стоит ли и зачем колонизировать Марс?
Как изменит наши представления о пространстве и времени следующая научная революция?"
Сейчас нам расскажут, какое же будущее нас ждёт! Расскажут ведь?

Кратко по произведениям, вошедшим в сборник:
Владимир Березин. Раскладка. Остроумнейшая альтернативно-историческая антиутопия о переписывании истории.
Артём Хлебников. Хотя этого никогда не было. Ностальгическая страшилка о таинственной истории. Помещение действия в 2050 год — слишком пессимистично. Думается, что нейросетки-композиторы появятся раньше.
Ольга Брейнингер. Тихий дом. Не очень уместная в антологии о будущем качественная страшилка-крипипаста о, пожалуй, самой популярной городской интернет-легенде.
Михаил Гаёхо. Анна. Практически замятинская антиутопия о послушании и рождении ИИ.
Рагим Джафаров. Освобождение. Прекрасное размышление о вечной жизни и важности смерти в мире победившей поп-психологии.
Константин Куприянов. День Рэндала
Недоматрица в декорациях Республики Калифорния. Экокатастрофа, Забвение, Воскрешение. Невнятный финал. Не понравилось.
Шамиль Идиатуллин. Это наша работа
Интересная концепция. Промышленностью, логистикой и всем остальным на Земле управляют дети от восьми до шестнадцати. Блокировка памяти, стимуляторы. Зато потом вся жизнь — отпуск. Плюс милая теория заговора. Класс!
Алексей Сальников. Субчик
Прекрасная картина будущего, очень выигрывающая от контраста нарочито приземленной коммунальной бытовухи с антуражем постхуманизма.
Расщепленные личности на каждый случай жизни, бэкап сознания в облако. Телепорты.
Дети, с рождения обладающие сознанием, могущие с младенчества побороться на равных с волками и медведем.
Олег Овчинников. Токс
Как бросить пить? Клуб Токс ждёт Вас!
Долго нагнетаемая интрига и недокрученная концовка.
Чем-то напоминает роман "Области тьмы" и его шикарную экранизацию. Только вместо таблетки капля идеального алкоголя.
Владимир Белобров, Олег Попов. Мусор на Луне
Худшая вещь сборника. Несмешная сказка, нелепый сюжет и концовка.
Денис Дробышев. Будь ты проклят, Марс!
Крепкая, любопытная антиутопия. Не просто какой-то эпизод, а вся жизнь человека. Впечатлила, расстроила, заставила задуматься, как и должна это делать хорошая антиутопия.
Стоящая, горькая, безысходная вещь, слишком похожая на наиболее вероятную ветку будущего.
Сергей Жигарев. На грани
Скомканный оммаж-перепевка классики Кэмпбелла и Карпентера в марсианских декорациях.
Эдуард Николаевич Веркин. Крылья. Красивое, глубокое, наукоемкое НФ о знании, научном поиске и Красоте.

Я очень лояльный читатель малой формы в фантастике. Признаю и принимаю все ограничения, накладываемые объёмом текста. К тому же очень уважаю организаторов премии и саму премию "Новые горизонты". Пожалуй, одна из самых любопытных премий в отечественной фантастике.
При всём при этом не могу сказать, что сборник удался. Слишком высок процент проходных, слабых и неуместных вещей. Где-то половина. Много это или мало? Иногда и меньшего количества слабых рассказов достаточно, чтобы от антологии осталось чувство неудовлетворенности.
Итог: неровная, но любопытная подборка современных фантастических рассказов. Составитель подрастратил кредит доверия, но у него он всё ещё есть.
7(ХОРОШО)
Пока читал, книжка получила премию ФантЛаба-2022, в номинации лучшая антология. Поздравляю!
Подробнее - в карточках рассказов

1. В алфавите тридцать две реальных буквы, вероятность того, что первой в слове "лето" окажется именно данная буква, то есть "Л", будет одна тридцать вторая, вероятность того, что две конкретные буквы ("Л" и "Е") одна за другой окажутся в начале слова – одна тридцать вторая в квадрате, это даже чуть меньше, чем одна тысячная. Для конкретного слова из четырех букв одну тысячную возведем в квадрат – это одна миллионная.

2. Для слова "коробка" всё решается по аналогии. Всего вариантов извлечения букв имеется двадцать один. Чтобы получилась "кобра", оставлены должны быть "К" и "О". Эти буквы встречаются дважды, что даёт четыре случая. Для слова "краб" сразу берём "Р","А","Б" (они однократны), а далее из 4 букв добираем две, чтобы не остались в стороне "К","К". Таких способов пять.

Один из этих текстов процитирован из книги (с уточнениями, чтобы было понятно, о чем речь), а другой взят на сайте по решению задач на вероятности. Ответ проверьте в комментариях. Чтобы вести статистику, давайте те, кто угадал, ставят плюс под комментарием "Угадал(а)", а те, кто не угадал ставят плюс под "Не угадал(а)".

А теперь к рецензии...

Настолько сюрреалистической-гипнотической книги я еще не читала. Таким скупым математическим идеально (до буквы!) продуманным текстом книга погружает читателя в транс: чтобы погрузить человека в транс, нужно пустить перед глазами картинку и начать размеренно считать, что и происходит на первых страницах книги.
После того, как читатель оказался в книжном трансе и уже не может оторваться от книги, автор вливает ему в сознание собственную картину мира и окружающую обстановку продолжая подпитывать транс, возобновляемым иногда счетом.

Когда читатель в окончательном плену, и вместе с главным героем Носиковым совсем не отличает сна от реальности и иногда сомневается, существует ли мир вокруг него, и реален ли мост через канал Грибоедова в данный момент, автор с инженерной точностью модифицирует сознание читателя теорией и философией снов и постепенно выводит читателя из транса.

Транс закончился, измененное сознание вернулось. Мир перевернулся с ног на голову.

Уже давно я не читаю антологии "просто так". Всегда должна быть причина, почему очередной сборник фантастики оказался у меня.
В случае с "Наваждением" причина — это рассказ Каганова "Время было", участник шортлиста премии ФантЛаба-2021 в номинации лучший рассказ русскоязычного автора.
У антологии ровно один недостаток — в ней нет жанровой сфокусированности. Слишком широкий спектр жанров представлен. Юморески, хард НФ, притчи, хорроры, сюр.
При этом НФ рассказы (Недоруб, Сафин, Каганов, Бурносов) и хорроры (Наумов с Сальниковым, Кабир) подобраны прекрасно! Вот с попытками в юмор (Лукин) и сюр(Гаёхо) получилось хуже, как не удалась и быстро протухшая конъюнктура по поводу ковида (Лазарчук и второй рассказ Лукьяненко).
Не стал читать Дяченко, так как это часть романа и Пехова, ибо неинтересен автор и тема рассказа.
Антологию с таким процентом сильных вещей, оцененных мною на восемь баллов и выше, смело могу рекомендовать, как свежий срез российской фантастики, которая, надо признаться, жива.
Более подробные отзывы в карточках рассказов.
8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

В первую очередь эта книга напомнила мне высказывание Борхеса о том, что литература — это управляемое сновидение. В случае «Моста через канал Грибоедова» это определение можно понимать буквально: Михаил Гаёхо удивительным образом создает ощущение сна наяву. Погружает читателя пространство сна, а потом будит. А потом снова погружает.

И этот эффект достигается не за счет какого-то особого цветистого языка, наводящего морок — напротив, язык достаточно лаконичен. Стиль изложения вкупе с абсурдностью происходящего и особым чувством юмора напоминает короткие истории Хармса. Можно открыть книгу в любом месте и посмотреть, как начинается глава

Носиков шел вдоль канала Грибоедова и пел "Я свободен". Вдруг он услышал электрическую дрель на другой стороне улицы. Носиков перестал петь "Я свободен" и запел "Эле-эле-эле дрель"».

Разве не похоже?

Особенно живо вспоминаются псведохармсовские "Однажды Пушкин переоделся Гоголем" каждый раз, когда главный герой Носиков представляет себя своим приятелем Жуковым.

«Однажды Носиков представил себя Жуковым и так шел по улице. <…>
И какой-то незнакомый человек с черной бородой и усами вдруг придержал шаг и поздоровался с Носиковым.
"Он просто со мной поздоровался или он поздоровался со мной как с Жуковым?" — подумал Носиков, отвечая на приветствие».

Но бог с ним, с Хармсом, вернемся к пространству сна.
Оно в романе создается путем смешения всевозможных реальностей (сна, яви, литературного вымысла). И отличить одно от другого, заодно испытав чувство пробуждения, можно уже только постфактум, когда эта смешанная реальность поворачивается своей другой гранью.

Возникающие при таковом смешении противоречия призвана снять теория о творении мира ежемоментно. Прошлое — изменяемо и вариативно. Прошлое создается с каждым новым миром, приспосабливаясь под условия задачи.
Ср. у Пелевина в «Чапаеве и Пустоте»:
Память уверяет нас, что вчерашний день действительно был, но как знать, не появилась ли эта память с первым утренним лучом?»

О Пелевине, кстати, напоминает и сама конструкция романа: герой оказывается в некоторых странных обстоятельствах, потом появляются знающие люди, которые объясняют ему, как устроен мир, и эти объяснения — идеологически самые главные куски текста.

Но довольно сравнений! На самом деле, это совершенно удивительный роман, ни на что не похожий, и даже Татьяна Толстая в предисловии пишет, что ей такие еще не попадались.
А я же, пока читала, периодически захлопывала книгу и, восклицая «Чумааа!» начинала бегать по квартире туда-сюда.

В общем, чтение «Моста через канал Грибоедова» — это такой особый кайф, который я всем своим читающим и понимающим друзьям советую испытать :)

P.S. А вот загадочный и непостижимый Михаил Гаёхо в Школе Злословия: http://video.yandex.ru/users/macheha2009/view/225

Где твои крылья, которые нравились мне?

Когда горизонт планирования схлопнулся до ближайших десяти минут: "Я знаю, что выпью чашку кофе" - примерно так, в этих условиях говорить о будущем как-то даже немного неловко. И я понимаю, почему сборник "Новое будущее" получился таким далеким от футурологии. И неровным, хотя это беда всех сборников, однако здесь прекрасные рассказы одних авторов не уравновешивают уныния, серости и скуки других. Чуть подробнее о тех вещах, которые кажутся мне интересными.

"Раскладка" Владимир Березин, кстати, если вы в Москве, сегодня есть возможность попасть на встречу с ним в Доме Ростовых на Поварской (вход свободный, я бы сходила. но я далеко от столиц). Альтернативная история строится на допущении, что Владимир Красное солнышко выбрал государственной конфессией не православие, а католицизм, соответственно с латиницей в качестве алфавита. И вот, мы записываем сказанное по-русски латинскими буквами, а где-то там, в глубинах исторических пластов Кирилл и Мефодий создали свою азбуку, оставшуюся невостребованной. До поры, когда молодые пытливые умы старшеклассников одной там гимназии не реанимируют ее, совместив с замещающим раскладку на клавиатуре всех компьютеров вирусом. Изысканно и безнадежно, как всегда у Березина.

"Тихий дом" Ольга Брейнингер. В основе городская легенда о Тихом доме, что-то, вроде соединения Синего кита и Междумирья. Подростки стремятся в место, где их израненные сердца обретут немного покоя, то есть, одна девочка-подросток стремится, другая уходит вслед за ней, потому что они друзья (удивительно, имея в виду, что дружба не остановила первую девочку), а кто-то делает на этом бизнес, причем сильно не факт, что малышек не прикапывают в соседнем лесу, получив с них солидные деньги за переправу.

"Освобождение" Рагим Джафаров. Одно из самых интересных новых имен современной русской литературы и автор, который хорош как со внешне легкомысленным "Марк и Эзра", так и с изначально непростыми вещами "Сато", "Его последние дни" (и шепотом: буквально на днях стал супругом Веры Богдановой). А все же, к рассказу. Люди живут долго, очень долго. Не старясь, вернее - регулярно обновляясь. Полная свобода и уважение к правам личности, на протяжении жизни десятки раз вступают в брак, брачные контракты оговаривают качества, которые супруги будут демонстрировать в отношении друг друга. И все это было бы прекрасно, когда бы не было так печально.

"Это наша работа" Шамиль Идиатуллин. Проблемы человечества решены тем идеальным и кажущимся сегодня нереальным способом, когда счастливое большинство избавлено от необходимости трудиться и радостно потребляет, а еще более счастливое меньшинство создает жизненные блага (ну, не вручную, а посредством сверхтехнологий и футуристической машинерии, понятно) и обеспечивает это радостное потребление. Просто появилась Схема (с прописной), которая отменила проклятие истории. Герой-рассказчик Аз принадлежит к меньшинству и счастлив, любит он свою работу. Проблема в том, что это ненадолго. Лет на семь, максимум - восемь.

"Субчик" Алексей Сальников. Где-то на далекой землеподобной планете, которую человечество, успешно решившее текущие проблемы, приспосабливает для жизни, а всего-то и надо было, что научиться активировать ту из своих субличностей, использование которой оптимально в данных условиях. Ординарные взрослые люди, супермены дети, а в общем, все как всегда. Сальников пишет магический реализм. Уральский магический реализм. Крутейший. Который остается таким даже когда место действия перемещается за пределы Земли, Солнечной системы, Галактики. Даже когда время действия - несколько сотен лет после дня сегодняшнего.

"Крылья" Эдуард Веркин. Космическая станция, построенная вокруг прорывного революционного объекта синхронной физики Актуатора - конструкта, находящегося одновременно в нескольких измерениях, действие которого напрямую связано с потоком Юнга (ну. вы помните, океан коллективного бессознательного, из которого можно черпать информацию). Суть однако не в информационных полях и не в приятной, но малопочтенной в глазах обывателя способности прозревать будущее, глубинный смысл синхронной физики в возможности полета, такой же естественной как хождение, бег, плавание - в выходе за грань реального. К обретению которой человечество оказалось неготово. Эксперимент сворачивается.

Довольно неплохой сборник рассказов от разных отечественных производителей фантастики.
Почти все рассказы это или постап, или антиутопия, но так или иначе это будущее где человеки либо на грани вымирания, либо им пудрят мозги с помощью технологий, за исключением одного рассказа(и он самый слабый, на мой взгляд) где тупо пришельцы и жажда лёгких деняг.
Рассказы разной степени годности, как обычно. Что-то лучше, что-то хуже, а что-то просто прекрасно. В целом сборник читабельный, интересный, оптимистично-пессимистичный, мрачно-прекрасный. А что самое главное - никаких хэппи-эндов. Либо открытый финал, либо...

Как это не удивительно (совсем нет), тему ковида обойти не смогли. А вот что удивительно, так то что рассказ "Крыса и пёс"(Лукьяненко) про ковид-70 и 8 волну пандемии - очень даже годный, хотя казалось бы...
"Дневник на океанском берегу"(Пехов) - вроде бы набивший оскомину сюжет про зомбиапокалипсис и выживание человеков, но в чем-то свежо и зацепило.
"Наваждение"(Лукин) - а вот это вообще хорошо и на злобу дня, так скажем. Зачем облагораживать города, если можно всех подсадить на дополненную реальность и вместо свалок люди будут видеть цветочные клумбы и хвалить местные власти, и тд, и тп.
Ну и ещё отдельно отмечу рассказ под именем "Океан"(Кабир) - коротенький рассказик про одиночество, современный социум, взаимоотношения человеков и подкроватных монстров в масштабе одного города. Сильно, мрачно и прекрасно...

Обычно про сборники рассказов хочется писать обстоятельно: мол, и такой там есть рассказ, и вот такой, и ещё другие, такие и сякие. Но обычно же мне так писать лень и пишу я что-нибудь вроде "половина ок, половину выкинуть и будет отлично". Но тут, пожалуй, интереснее про целый сборник написать что-то более связное, ибо - в отличие от альпиновской антологии "Время вышло" (ни одного рассказа не запомнил и написать ничего не смог, это совсем беспомощно показалось; хотя, казалось бы, даже авторы отчасти те же) - есть, об чом. Но тоже совсем кратко.

И если совсем кратко и без спойлеров, то "раньше даже будущее было лучше". Вместо, грубо говоря, романтики открытия неведомых миров и пыльных тропинок, вместо семян гигантских растений и разумного океана, вместо яблонь на Марсе и контактов с внеземными цивилизациями, наконец... этот сборник рассказывает о том, как:
- человечество облажалось;
- "остановите Землю, я сойду" (кто на Марс без обратного билета, кто раствориться в биг-дате, кто - уйти вслед за зовом японской попсы 1980-х...);
- сколько бы у человека ни было неведомых миров и пыльных тропинок далёких планет, он их все обязательно загадит.

И да, никаких внеземных цивилизаций тут, можно сказать, нет, хотя всякие параллельные реальности / измерения имеются. Но и там всё плохо!.. Человечеству одиноко и оно само от себя устало. Не знаю, впрочем, может, это только русские фантасты так, а за пределами Руси по-прежнему яблони на Марсе и всё такое, не петрю я в фантастике.

Отдельно о хорошем: какие замечательные Гаёхо и Белобров-Попов, какой лемоподобный и щемящий Веркин, какой меломанско-гиковый Хлебников, какой обаятельный Идиатуллин и какие вообще все молодцы, ни про один рассказ не могу сказать, что мне прям не понравилось (разве что "Раскладка" Березина, но и то только из-за надоевшей ещё в подростковом возрасте песни Чижа и Компании).

Но!

Отдельно о плохом: поди, блин, отличи того же Хлебникова от Сальникова, Сальникова от Куприянова, Куприянова от Идиатуллина и так далее. Со старой гвардией (Гаёхо, Белобров-Попов) никаких проблем у меня, а у остальных прямо на удивление схожи манеры письма. Может, показалось, не знаю.

Внезапно не хватило раздела "Об авторах". Есть ощущение, что Гаёхо и Белобров с Поповым в сборнике самые пожилые и при этом самые не-пессимистичные: ну, такие, типа, да, будет полная херня, а вы как думали, дурилки? Без надрыва и печали. А вот 35-40-летние ещё не привыкли к мысли, что будущее по большей части станет продолжением прошлого, но уже прозрели её и немного этой мысли боятся.

Не уверен, что могу сказать про эту книжку "о, я всё понял", да и про любую книжку такое говорить было бы странно.
Но, как минимум, книжка интересная ))

В первой вещи ("На ступеньке, бегущей вниз") даёт нам автор персонажа Нестора (тянет придумать, что он летописец, но сейчас и более экзотические имена встречаются) и показывает, как в него и остальных можно играть. Обстоятельства: нечто вроде рутины "дом - работа - дом", только сокращённой до то ли бесконечной поездки на эскалаторе метро, то ли бесконечных поездок... Это одна из возможных интерпретаций, а можно вообще не интерпретировать, пусть Нестор катается и прыгает один и вместе с остальными.
Можно и о функциях языка тут поговорить, которых по Якобсону шесть, и о том, как эти функции перестают вдруг работать. Например, референтная функция и для Нестора, бывает, отключается — он не помнит, что и как было в прошлой главке, — так и для читателя, из-за множества повторяющихся действий и формулировок, отправление этой функции затруднено: я это уже читал или оно просто похоже или это в какой-то другой книжке было что-то подобное?..
Но всё в порядке. Всё так и надо. Это приём, вполне работающий на усиление рутинности действий и обстоятельств Нестора, в которой нет-нет да и... Не буду спойлерить.

Вторая вещь, "Кумбу, Мури и другие" — фантастический "микророман" ковидной эры, людей там разделили по карантинным классам, за основу классификации взяв некую австралийскую племенную структуру. Ох уж эти люди длинной тени... С другой стороны, на фоне того, что было в реальности, как-то и не очень фантастично выходит.
Наконец, заглавную, "Фугу", я читал ещё в сети. Михаил публиковал её в своих соцсетях по главам. Фугу это гриб. А среди персонажей встречаются попутчики Нестора по первой вещи в сборнике.

Как всё это завязано — не моего ума дело, к тому же пришлось бы что-то пересказывать пытаться (а оно не очень-то поддаётся), но оценить красоту узелков я, кажется, смог )

Сборники малой прозы разных авторов — всегда шкатулка с двойным дном. Даже с тройным: поверхностно — высказывания на как бы объединяющую (но, в зависимости от настроения авторов, порой и разделяющую) тему, в начинке — возможность убедиться, что автор говорит все тем же голосом, различимым и в крупных вещах и надежда, что не сфальшивит (сюда же возможность обозначить точку «за наше случайное знакомство» или же, будем откровенны, «больше никогда»), последний уровень (днище? глубина мастерства?) — способность автора развернуться, но не расплескаться. Иными словами, малая форма доступна не всем, и иной Акела нет-нет да и промахнется. И это не считая личных предпочтения и притязаний аудитории. Впрочем, в случае антологии «Новое будущее» (Inspiria, 2023) для опытного читателя никаких сюрпризов, а для неофита сплошь удивление и, в идеале, радость узнавания.

Я, пожалуй, согласна с соучредителем премии «Новые горизонты» (как известно, самой фантастической из всех литературных) и составителем сборника Сергеем Шикаревым: это speculative fiction as is. Потому что авторы не занимаются бытовой футурологией, а — каждый в своей манере — размышляют о грядущем, которое условные мы как бы заслужили, но это не точно.

Вас ждет типичный Владимир Сергеевич ни-строчки-в-простоте-Березин, зашивший в текст массу аллюзий, половину из которых угадать сможет только его астральный близнец. Эдуард Веркин, как всегда, меланхолично распишет сюжет вовсе не о том, что вам кажется. Трикстер Алексей Сальников будет ехидно нежен и абстрактен. Шамиль Идиатуллин расскажет очередную байку о том, что взрослые это такие биологически зрелые психологические неудачники, потому что наши дети лучше нас во всех смыслах. Текст Артема Хлебникова о влиянии японского сити-попа на неокрепшие умы отлично подойдет для сценария к эпизоду Love, Death&Robots. А тревожная и чуть манипулятивная проза Ольги Брейнингер и Рагима Джафарова — вполне себе идеи для Black Mirror. Михаил Гаехо почтительным наклоном головы передает привет Толстому (который Анна), леди Годиве и, по-моему, скрипту по имени Аннушка, вновь и вновь разливающему масло в одной из параллельных вселенных. Олег Овчинников — в лоб как стендапер — сыграет на струнах любви к старому доброму Стивену Кингу и других обсессиях. От текстов Константина Куприянова, Дениса Дробышева и Сергея Жигарева и давних соавторов Белоброва-Попова повеет легким ароматом лаковых обложек начала 2000-х (в этом месте я обычно ностальгически всхлипываю: «О-о-о, на мою девушку упал космодесантник») с верхними нотками журнала «Если» и нижними (почему-то для меня, не спрашивайте) польской фантастики.

Издавала ли звуки неодобрения? Ну а как же. Иногда очень сложно отстроиться и не душнить, но это скорее профдеформация и общее бремя некоторой начитанности, мешающее считать недвусмысленный симулякр ностальгическим оммажем.
Получила ли я удовольствие? Безусловное, потому что не строила ожиданий, одновременно представляя, что меня ожидает.

Рекомендую ли я «Новое будущее» к прочтению? Разумеется. Может быть, в будущее и не всех возьмут, но выбрать реальность по себе можно уже сейчас.

Не буду оригинальной, если скажу, что это странная книга. Сумбурная, бессюжетная, безыдейная, неровная, несимметричная, трогательная и болезненная.
Переплетение снов, мечтаний, подсознательных страхов и надежд, нити которых тянутся в детство героя. Проигрывание различных возможностей, абсурд реального и нереального. Повторяемость снов - как повторяемость будней: на мосту через канал Грибоедова можно пить пиво, водку, ничего не пить, встретить друга, врага, одновременно друга и врага, не встретить никого...

Если абсурд сказки (мой любимый Абарат, хочу к тебе!) я могу принять, то абсурд пьяных снов мне противен. Соответственно, как только невдалеке от сюжета проходила девочка с чучелом в сумочке - я оживала, а как только герой что-то очередное наливал или выпускал очередные комплексы на выпас - меня мутило.

Дань постмодернизму конца 20 в. как игры с текстом, или, скорее, футуризму начала 20 в. (недаром отмечено сходство с Хармсом) - операции с заменой букв и странные имена, которые оживают, не всегда давая на выходе полноценных оживших личностей.

Дурацкая структура текста: совсем простой язык, напоминающий опять же истории Хармса, - и вдруг наукоподобный трактат в середине, слишком большой, чтобы считать, что он оригинально оттеняет якобы простоту изложения.

Многовато апелляций к детству, воспоминание о музее, девочке, бабушке, маньяках-стариках (очевидная детская фобия) изредка создают трогательное настроение, но чаще рисуют образ героя (автора?!) неудачника-инфантила, который не может вырасти из детских комплексов.

Тое самае па-беларуску
Не буду арыгінальнай, калі скажу, што гэта дзіўная кніга. Сумбурная, бессюжэтная, безыдэйная, няроўная, несіметрычная, кранальная і хваробная.
Перапляценне сноў, летуценняў, падсвядомых страхаў і надзей, ніці якіх цягнуцца ў дзяцінства героя. Прайграванне розных магчымасцяў, абсурд рэальнага і нерэальнага. Паўтаральнасць сноў - як паўтаральнасць будняў: на мосце праз канал Грыбаедава можна піць піва, гарэлку, нічога не піць, сустрэць сябра, ворага, адначасова сябра і ворага, не сустрэць нікога...

Калі абсурд казкі (мой любімы Абарат, хачу да цябе!) я магу прыняць, то абсурд п'яных сноў мне гідкі. Адпаведна, як толькі непадалёк сюжэту праходзіла дзяўчынка з пудзілам у сумачцы - я ажывала, а як толькі герой нешта чарговае наліваў або выпускаў чарговыя комплексы на выпас - рабілася моташна.

Даніна постмадэрнізму канца 20 ст. як гульні з тэкстам, ці, хутчэй, футурызму пачатку 20 ст. (недарэмна падабенства да Хармса) - аперацыі з заменай літараў і дзіўныя імёны, якія ажываюць, не заўсёды даючы на выхадзе ажылых паўнавартасных асобаў.

Дурацкая структура тэксту: зусім простая мова, якая нагадвае зноў жа гісторыі Хармса, - і раптам навуковападобны трактат у сярэдзіне, занадта вялікі, каб лічыць, што ён арыгінальна адцяняе нібыта простасць выкладу.

Зашмат апеляцый да дзяцінства, успамін музея, дзяўчынкі, бабулі, маньякаў-старых (відочная дзіцячая фобія) зрэдку ствараюць кранальны настрой, але часцей малююць вобраз героя (аўтара?!) няўдачніка-інфантыла, якія не можа вырасці з дзіцячых комплексаў.