© Михаил Федоров, 2020

ISBN 978-5-0050-9219-9 (т. 2)

ISBN 978-5-0050-4590-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КНИГА II
ФАРЬЯЗ

ЧАСТЬ 1

ОМУТ НЕБЫТИЯ

Свечи горели ровно и ярко, равномерно освещая небольшую каменную пещерку. Десятки свечей рядами покрывали пол, а в самой середине – расступались, образовывая идеальный круг. В центре его сидел – ОН! Ни один мир не видывал такого существа, хоть то и было гуманоидом и, несомненно, мужского пола. Он был наг и абсолютно безволос. И когда-то Он был человеком.

Он сидел, скрестив ноги, и как-будто спал. Но из-под полуопущенных век блестел яркий огонек. Длинные узловатые руки, молитвенно соединившись корявыми, как сухие корни ладонями, висели на уровне груди. Тело казалось расслабленным, но бугры мускулов, выпирающих и создающих рельеф, который никогда бы не появился у обыкновенного мужчины, плотно натягивали шелушащуюся кожу, словно грозя разорвать ее. А кожа совсем не являлась тонкой – серая, вся в морщинах и складках, местами задубевшая, а может и ороговевшая – обтягивала она нечеловечески сложенную, но могучую фигуру.

Он не шевельнул ни единым мускулом, но пространство и перспектива исказились, подчиняясь его мысленному велению. Искривились и «поплыли» стены и потолок, заколебались свечи, продолжая светить ярко и ровно. Расплылись и черты сидящего в огненном круге.

Стены перестали колыхаться и отпрянули. С огромной скоростью уносились они по всем направлениям в бесконечность, но расстояние от них до границ круга не увеличивалось. Тогда, моментально преодолев уносящую их силу, стены и потолок рванулись в обратном направлении. Со всех сторон надвигался на сидящего камень, с каждым мгновением приближаясь все ближе и ближе, и… оставаясь все на том же месте.

Фарьяз проходил последние испытания. С огромным напряжением постиг он за короткое время магические науки; ценой страшных усилий и необратимых изменений в собственном организме получил он великое могущество. Оставался последний этап. Этап, настолько ужасный, что его опасались даже Хранители. Это был самый жуткий и в то же время самый эффективный способ усилить за короткое время уже имеющиеся и взрастить новые, еще более величайшие возможности. И король Морвил решился на такое, даже опасаясь потерять при этом всю свою сущность. Впрочем, Морвилом он уже не был – обучение в скорейшем темпе уже наложило на него свой неизгладимый отпечаток. Вот почему он уродлив и страшен. Он стал Фарьязом. И Морвилом ему уже не быть никогда…

…Бугры и шишки на лысой, непропорционально большой голове Фарьяза странным образом зашевелились. Волна складок пробежала по серой коже. Скулы и челюсти затвердели и четко выступили на обезображенном морщинами лице.

Руки Фарьяза шевельнулись. Не размыкая ладоней, пальцы переплелись особым образом. И в тот же миг все свечи, горевшие в этой укромной пещерке, полыхнули невыносимым пламенем. Пещера, до этого залитая ровным светом, теперь была заполнена яростно гудящим огнем. Но огонь тщетно пытался пробиться сквозь невидимую полусферу, покрывающую Фарьяза. Тот изменил положение пальцев. И сейчас же раздалось шипение словно сотен тысяч змей – из незаметных щелей ударили упругие потоки воды и вступили в ожесточенный бой с огненной стихией. Бой продолжался недолго – огонь отступил, но вода все прибывала, поднимаясь все выше. Фарьяз оставался сухим – вода также не смогла проникнуть через магический полог. Пальцы снова изменили сцепку – вода исчезла, как ни бывало. Вместо нее навалилась непроницаемая тьма – тьма без границ, без пространства и времени. В этом мраке, где-то в безвременье, в некоей, затерянной среди всемогущей тьмы области, некие ладони, принадлежащие неизвестно кому, зачем-то разомкнулись, но пальцы остались соединенными самыми своими кончиками. Во тьме загорелась звездочка, за ней – другая, третья. Вскоре целое созвездие засияло во мраке. А потом и громадное звездное скопление закружилось, завихрилось спиралью вокруг чернеющего провала, в котором находилась недвижная и безмолвная, мрачная фигура. Ее ладони схлопнулись. Звезды вспыхнули ярче, разогнав тьму и оказавшись вновь горящими свечами на каменном полу.

Воздух, заключенный в тесном объеме пещеры, напрягся. Зазвенели невидимые струны. От стен к сидящему в центре огненного круга потянулись силовые линии энергетического поля. Раскалённо светясь, уперлись они в невидимую завесу, и потоки энергии заструились по полусфере.

Фарьяз сжал одну ладонь в кулак, а другой – обхватил его. Энергия, чистая энергия вырвалась на свободу – исчезли силовые линии, тянувшиеся от стен, но возникли вихри необузданных сил. Шаровые молнии стаями метались от стены к стене. Между вихрями сотнями срывались разряды. И среди этого хаоса Фарьяз вдруг встал. Медленно поднял вверх он руки, сцепленные «замком». Над полом, прикрытым магическим куполом, поднялся слабо светящийся пар. Фарьяз открыл глаза. Пар тут же притянулся к его обнаженному телу и впитался весь без остатка. Энергия, бушевавшая вокруг, взъярилась еще сильнее, если это только было возможно. И среди спиралей ослепительного света, в вихрях ужасающих сил, в треске разрядов послышался Голос. Голос, исполненный мощью.

– Обрети через страдание – силу, через боль – благо, через ужас – власть!

И руки Фарьяза разъединились.

В следующее мгновение камень под ним разверзся, и тьма поглотила того, кто когда-то был Морвилом.

Начался АД! Раскаленной иглой прошило Фарьяза снизу-доверху и нанизало на золотую нить. Со страшной скоростью скользил он по ней, и страшна была его боль. Потоки воздуха (да и воздух ли это?) жестоко встретили его тело, обдирая кожу как шлифовальным камнем. Резкая остановка ударом обрушилась на Фарьяза. Не успел он выйти из шока, как боль охватила его. Боль, по сравнению с которой все возможные на свете страдания превращались в удовольствие.

Охватило его пламя, а потом – смертный холод. Неведомые когти, лезвия, крюки, иглы, пилы впились в тело, терзая, разрывая, кусая и распарывая. Каждая рана обжигалась огнем, каждый член погружался в кислоту. Ожоги сменялись порезами, порезы – ожогами. Рот распахнулся в вопле – диком, зверином, нечеловеческом вопле. Крик заметался, ударил повышенными тонами в уши. Полопались барабанные перепонки. В губы, в челюсти, в язык, в нёбо мгновенно вцепились кровожадные крючья, раздирая и распяливая. И Фарьяз закорчился в невыносимых муках посреди бескрайней непроглядной ночи. Глаза с вырванными веками мучительно раздулись в глазных впадинах. В рот плеснуло жидким пламенем. Вопль захлебнулся, страдания стали беззвучными.

Кусочек за кусочком сдиралась кожа, миллиметр за миллиметром дробились пальцы. Медленно невидимыми клещами вытягивались ногти. Ржавые иглы пронзали тело насквозь и там и оставались. Размеренно вкручивались в череп шурупы. Тончайшая проволока обвивала тело, глубоко проникая под кожу. Аккуратно обнажались нервы и безжалостно прижигались. Тянулись жилы, и страшные зазубренные лезвия играли на них кошмарную музыку.

Во все естественные отверстия тела вонзились трубки. Жидкости – огненные, ледяные, едкие и ядовитые – хлынули потоками внутрь. Костер полыхнул в самой глубине сущности Фарьяза. Словно жуткие создания прогрызли извне путь к сокровенному и пожирали его, Пожирали, ПОЖИРАЛИ!!!

Сердце стало пульсирующим комком игл, а легкие – тлеющими угольями, а вместо кишечника в брюшине ползали ядовитые змеи, своей чешуей обдирая все внутренности.

Фарьяза вывернуло наизнанку и обдало потоком кислоты. С него содрали кожу, наклеили обратно внешней стороной к телу и окунули в кипящую лаву.

Неведомые цепи сковали запястья и ступни. Фарьяз моментально был распят и обездвижен. И при каждой волне пыток туго натянутые цепи доставляли дополнительные страдания, не давая Фарьязу даже корчиться. Волны жгучей сотрясающей энергии пробегали с высокой частотой по его телу, спазмы душили, выворачивали суставы. Цепи пришли в движение, одновременно накаляясь. Фарьяза растягивало и сжимало, сдавливало и давило, как извне, так и изнутри.

Хруст суставов, треск разрываемой кожи, скрежет распиливаемых костей и кошмарная музыка, наигрываемая на обнаженных нервах. И каждая боль – звездной величины, и в каждом миге – вечность.

И вечность пришла к Нему на помощь. В окружающей Фарьяза черноте открылись еще более черные провалы и с угрожающим чмоканьем приникли к его измученному телу подобно изголодавшимся ртам. Но пили они… – боль! Тьма насыщалась болью во имя нее, отдавая взамен… Фарьяз сам не мог точно определить, что же именно получал он от всемогущей темноты. По невидимым трубкам хлынули в тело Фарьяза охлаждающие потоки, усмиряя внутренний огонь, вбирая в себя и растворяя кровожадных существ, грызущих изнутри. Холодный огонь пробежал по членам Фарьяза, цепи отпустили его… Он полностью расслабился, отдавая себя во власть этой жестокой и милосердной черноты, но мрак только того и ждал. Все испытанное Фарьязом, все страдания перенесенные им, вся его боль соединились, переплелись и усилились, а затем… обрушились единовременно на успокоившегося Фарьяза! Море, Океан, Вселенная Боли, сжатая в один комок, разорвала его на куски, а потом снова собрала в сгусток страданий в неисчислимое множество раз сильнее, чем невыносимые. И сгусток этот затерялся где-то в просторах вековечного мрака…

Стены маленькой пещерки широко раздвинулись. Свет неугасимых факелов со стен коридора проник в потаенную келью для медитаций, требующих высоких затрат энергии, и осветил того, кто лежал, свернувшись в позу зародыша в круге погасших свечей. На пороге появились три человеческих фигуры – одна в разноцветном одеянии, радужно струящимся с плеч, две других – наглухо задрапированные в черное. Одна из черных фигур несла в руках большой сверток.

– ФАРЬЯЗ! – весомо позвал своего ученика Роньон.

Лежащий пошевелился, встал на колени, медленно поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Красным огнем загорелись его глаза, лишенные век. Скрипнули острые зубы, больше не закрываемые губами. Кожа, затвердевшая как панцирь, с появившимися на плечах, голенях, предплечьях, локтях костяными наростами и щитками, отливала мрачной синевой с металлическим блеском. Изогнутые небольшие рога росли по обеим сторонам огромного черепа, похожего на шлем. Ступни и пальцы ног сплавились в широкие твердые копыта.

– Фарьяз, – повторил Верховный жрец Высшего посвящения, – Ты закончил обучение и прошел последний этап. Теперь миры открыты перед тобой. Они твои. А это, – он обернулся и сделал знак Хранителю со свертком, – Прими как древнее прославленное оружие и как символ возрождения власти Тьмы. Пусть все узнают его в твоей руке и содрогнутся!

Хранитель шагнул вперед. Черная ткань упала на пол. Фарьяз протянул руки, и когтистые пальцы сомкнулись на рукояти громадной секиры, когда-то принадлежавшей Аркандрилу. «Оплот Сканамбара» вновь обрел хозяина.

Внимательно осмотрев секиру, Фарьяз неожиданно взмахнул ею, описав вокруг себя полукруг. Посыпался раскрошенный камень задетой стены. На лезвии не осталось ни царапины. Фарьяз вскинул оружие на плечо… и демонически расхохотался.

– кХа!… – выдохнул, просыпаясь и садясь, Адо Ализьен.

– Ты чего? – рядом мгновенно проснулся Тэлмер.

– Да нет-нет, ничего, просто сон страшный приснился.

– Ничего удивительного, – пробурчал тоже разбуженный Шико, – В такой глуши сплошные кошмары и снятся. Например, о том, как мы останемся здесь навсегда, – он зевнул, – Ну вот, разбудили меня, и я теперь до утра заснуть не смогу… – продолжал ворчать он. На последнем слове Шико опять зевнул и, перевернувшись на другой бок, сразу же заснул.

Уже три дня, как друзья бродили по сплошным болотам, и не было им ни конца, ни края. «Великие Топи» – лучше не скажешь. И попали они в эти «Топи» волей и силой Повелителя Демонов, утверждавшего, что здесь более короткий и относительно безопасный путь обратно, в миры нормальной вселенной. И вот уже третий день красная стрелка «таскала» их по болотному миру, меняя направление чуть ли не каждый час и разыскивая место с очень многообещающим названием: «Омут Небытия». Но если бы не стрелка, то друзья давно бы уже затерялись и утонули в бескрайних просторах трясин. А так шагали они под постоянно пасмурным небом, по более-менее сухим кочкам, изредка проваливаясь не глубже чем по пояс; в некоторых местах гатили тропинку стволами чахлых деревьев, а на ночь обязательно находили удобный клочок суши, разводили костер и сушили одежду и обувь. А по вечерам друзей всегда ждал горячий ужин – жареная на вертеле болотная птица – умга или запеченная в углях рыбоящерица. Неугасимый факел, побывав в грязной воде, испортился и отказывался зажаривать дичь на лету, поэтому для охоты использовали арбалет Шико. А у Адо Ализьена нашелся моток длинной тонкой, но прочной и эластичной, жилы, которую привязали к стреле.

(Когда Шико спросил, из чего сделана жила, принц разразился длинной труднопроизносимой фразой, похожей на заклинание. Но оказалось, что это – всего лишь название материала. Шико с Тэлмером переглянулись и про технологию изготовления решили не спрашивать.)

Местная живность охотников не знала и потому не боялась. А вот с водой было туго. Все запасы давно кончились, а моросящий дождик прошел только один раз за три дня, да и то оказался коротким. Приходилось пользоваться болотной водой, тщательно прокипячивая и процеживая, а также растворяя в ней щепотку белого порошка из многочисленных запасов Тэлмера. В общем-то, жить было можно, но постоянное валяние в грязи и созерцание безрадостных пейзажей уже успело порядком надоесть.

 
***
 

Когда Адо снова проснулся, было уже светлое утро. Шико еще похрапывал, а Тэлмер, проснувшийся, по всей видимости, уже давно, читал «Демонологию Гильберта». Заметив движение Ализьена, он отложил книгу:

– Ну что? Кошмаров больше не было?

– Да нет… Да и ночью это, вообще-то, не кошмар был. Так… Просто сон неприятный. Будто отец мой в демона превратился.

Тэлмер покачал головой:

– Думаю, ты мало придаешь значения своим снам. Все-таки ты ему кровный родственник, а если произошло то, чего я опасался, то ты вполне мог это почувствовать.

– Что именно?

– Что Морвил, теперь уже Фарьяз, решится на демоническое перерождение… – после паузы Тэлмер продолжил, – Я тоже кое-что почувствовал этой ночью – где-то на пределе восприимчивости, я уловил чью-то боль… вселенскую боль. А во время перерождения тот, кто решается на это, перебрасывается во Вселенную Демонов, чтобы страданиями уничтожить слабость и укрепить тело. Я не знаю, как это происходит, и не знаю, почему это возможно только в святилище Гормеруарз; знаю лишь, что при этом получается гигантский пробой пространства, и здесь, на краю Вселенной, мы запросто могли это почувствовать. Так что сон твой с большой долей вероятности может оказаться вещим.

– Понятно… А послушай, Тэлмер. Все хотел тебя спросить… Почему ты сразу нас отсюда не перенес туда, куда надо? Или энергии мало?

– Ну, во-первых-то, – да – энергии маловато. А во- вторых, я довольно-таки смутно себе представляю, где мы находимся. А для удачного перемещения требуется не только точно знать место прибытия, но и точку отправления.

– Ага-а!… И что, если так хорошо представишь, то можно попасть в любую точку Вселенной? Тогда почему же всякие «темные» личности этим не пользуются?

– Если ты имеешь в виду материализацию в какой-нибудь сокровищнице, – усмехнулся Тэлмер, – То такой номер не пройдет – все действительно стоящие сокровищницы снабжены специальной магической защитой от подобных инцидентов. А нестоящие просто не стоят затрат энергии – проще воспользоваться старыми испытанными методами. Опять же, как представить то, где ты не был? Кроме того, существуют известные сложности с переносом в замкнутое пространство. «Темные личности» обычно не обладают такими возможностями.

– Ну, хорошо. А куда мы отправимся, когда наконец выберемся из этих болот?

– Ну, сначала надо выбраться. Давай, буди Шико. Уже день на дворе, а он еще дрыхнет.

Пока Ализьен будил Шико, Тэлмер определил новое направление пути и достал бинокль.

– Хотите, я вас обрадую? – спросил он у друзей, рассматривая что-то в бинокль поверх трясин, поросших невысокой травой (В это утро, как ни странно, тумана не было, и видно было далеко и ясно).

– Что там такого радостного? – недовольно проворчал Шико, которому, по его мнению, всю ночь не давали спать.

– Стрелка указывает прямо на лесок очень заманчивого вида всего в каких-то десяти километрах отсюда.

– Здорово! – восхитился Адо, – Еще до «обеда» будем на твердой земле.

– Если только стрелка опять не поменяет курс, – оптимизм Шико в этих хмурых местах сменился полной противоположностью.

– Я не все сказал, – заметил Тэлмер, укладывая мешок, – Этот лесок настолько замечательного вида, что принадлежать этому миру не может!

– Это как? – поразился Адо.

– Просто область пересечения миров. Скоро мы попрощаемся с «Великими Топями».

Друзья быстро позавтракали остатками от ужина – печеной рыбоящерицы – и отправились в путь. Теперь, когда цель была видна, идти стало веселей.

– Теперь только не хватало напороться на «Болотного Духа», – проговорил Адо, прыгая с кочки на кочку.

– Ничего, за три дня о нем не было ни слуху, ни духу. Может, пронесет, – ответил, правда, не очень уверенно, Тэлмер, ощупывая перед собой дорогу длинной жердью.

– Кстати, я не очень понял, откуда он вообще здесь взялся? – подал голос Шико.