Посвящается Марии Быковой

Мой главный вдохновитель, любимый писатель, читатель, друг.

Глава 1 – Фея, детектив и неправильная ставка

– Итак, мистер Дол… Дад…

– Даддлодоб, – гном поёрзал на стуле. – Только не надо мне этих ваших мистеров.

Анкета была заполнена с ошибками. Буквы наползали друг на друга и подпрыгивали в нестройном ритме с обилием синкоп – совсем как джазовые трели, которые выводил тот американец, Луис.

– С какой целью вы прибыли в Лондон, мистер… Даддлодоб?

– Вон же всё написано, – гном ткнул толстым пальцем на строчку в анкете. – Цель визита: го-сте-ва-я. Сестра у меня тут живёт с племяшами. Чудесные мальчишки подрастают.

– И при себе вы имеете… – Квентин Грей, старший советник в отделе международных отношений, перевернул страницу. – Замшевый саквояж с позолоченной ручкой, две шляпы, восемь пар носков, кожаные туфли Baldinini – ого! – и другие предметы одежды. Два орлиных пера и одно воронье, засохший клевер в горшке, бритвенный помазок, гребень для бороды, серебряные ножницы для ушных волос, пряжки, пуговицы и десять алмазов.

– Одиннадцать, сэр.

– Девять.

Дверь кабинета напротив отворилась. Первый секретарь, который в течение дня слишком часто выходил на перекур и поэтому задерживался допоздна, лениво побрёл на кухню сварить кофе.

Квентин достал фамильные часы на цепочке и щелчком открыл крышку – пора заканчивать.

– Так откуда у вас столько носков, мистер Даддлодоб?

Гном погладил бороду и неосознанно принялся заплетать её в косу.

– Кхм, из Индии.

– Говорят, в Индии носки уже почти не производят, – усмехнулся Квентин.

– Врут!

– Чистые?

Даддлодоб задумался на минутку, выбирая ответ, который меньше ему навредит.

– Чистейшие, – решился он. – Отстиранн… эээ… Очищенные и отполированные. Степень искажения… ээ… сидят хорошо.

– Вы первый, кто их носит? Других претендентов или, того хуже, покупателей нет?

Гном аж подпрыгнул.

– Да чтоб меня киркой по лбу! Какие-такие покупатели? – Для пущей убедительности он пофыркал. – Мне – продавать? Наживаться бесчестно?

– Почему же бесчестно? Если получить разрешение и налоги платить, всё честно, – авторитетно заверил старший советник.

– Больно оно мне надо, налоги платить! – Даддлодоб скривился и замахал руками. – Ничего я не покупаю и не продаю. Так, имею при себе некоторые законно приобретённые безделушки. Парочку сестре подарю, ещё несколько старому приятелю обещал – часовой мастер он. А из других зубы себе прочные сделаю. Вот!

Он открыл рот и продемонстрировал отсутствие верхних резцов.

***

Полчаса спустя Квентин покинул здание БДУРМС ¹.

Он выдал гному вид на жительство, подписал и заверил печатью список завезённых в страну объектов и вернул их – почти все – хозяину. С работой на сегодня Квентин закончил, а вот жизнь только начиналась.

На другой стороне улицы ждал чёрный Роллс-Ройс. Оскар умел так поставить автомобиль, чтобы вовремя увидеть приближение хозяина. За двадцать лет службы и не такому научишься. Ворота фамильного особняка или входная дверь небольшого дома в центре Лондона, три охраняемые арки, что вели в департамент, пороги друзей и любовниц, домов игорных и публичных… водитель Квентина Грея в любое время суток был начеку. Он успевал выйти из автомобиля, неспешно обойти вокруг и, почтительно склонив голову, открыть правую заднюю дверь.

– Домой, мне нужно переодеться. – Квентин на полминуты прикрыл глаза.

– А после, сэр?

Оскар уже занял водительское место и завёл мотор.

– А после – на Койн-стрит.

– Сегодня четверг, сэр.

Квентин прервал короткий сон и посмотрел на отражение водителя в зеркале заднего вида. Аккуратно выбритый и причёсанный, в белоснежной рубашке и сюртуке, тот был почти похож на человека.

– Мне известно, какой сегодня день, Оскар. Я подписывал бумаги и заверял их печатью с датой.

– Не сомневаюсь в этом, сэр. Однако вы велели не… кхм, прошу прощения… не дозволять вам играть чаще трёх дней в неделю. А сегодня, в четверг, мы едем на Койн-стрит уже в третий раз. Не заскучаете ли вы до понедельника? Сэр?

***

Заведение «Крошка из Ольстера» на Койн-стрит приглашало посетителей шесть дней в неделю. Любители поразвлечься – с титулом или без него, с туго набитым кошельком или парой фунтов в кармане – заглядывали сюда с той регулярностью, которую могли себе позволить. Кто-то приходил выпить, дать отражению вечерних огней в отполированном стекле бокалов ослепить себя. Другие мечтали скрасить своё одиночество, и находились желающие помочь за комплимент, угощение, выпивку или же сумму, равную нескольким месячным окладам страждущего.

Квентин Грей наведывался сюда поиграть в криббедж. Командные игры требовали большей концентрации и нежелательной трезвости, а Квентину нравилось противостояние один на один. Игра чем-то напоминала ему допрос: вывести противника на чистую воду, распознать его тактику, прочитать истинные помыслы в глазах. Даже в таких прекрасных, чуть раскосых зелёных глазах, которые рассматривали его с любопытным прищуром.

Да… с феями Квентин ещё не играл. Этрие перебралась жить в Лондон восемь лет назад из Саффолка. Днём она работала манекенщицей, а вечера любила проводить в заведениях, где играла громкая музыка. Раздавала ли она карты или пила джин, мошенничала или флиртовала – её ноги в красных туфельках всегда пританцовывали под столом. Наряжалась фея по последней моде и отличалась от других леди лишь причёской: длинные волосы, не признающие уходовых средств кроме деревянного гребня, свободно струились по её плечам.

А чулки у Этрие были полупрозрачные, травянисто-зелёного оттенка. Сейчас они висели на спинке стула в спальне Квентина.

– Подожди до рассвета, позавтракаем вместе.

Девушка выскользнула из-под одеяла – правый бок тут же замёрз. Квентин протянул руку, но успел прикоснуться только к кончикам её волос.

– Мне уже пора. – Этрие засмеялась: словно в колокольчиках зазвенела утренняя роса.

– Я велю Оскару отвезти тебя домой.

– Нет. – Она вскочила с постели и хлопнула в ладоши. – Лучше спой мне!

– Спеть? Я не умею, – Квентин мотнул головой. – Лучше вернись в постель, и я покажу тебе, что у меня получается хорошо.

Он не так уж долго разглядывал ее при свете, а сейчас, в темноте, вообще видел только нечеткий силуэт. И всё же Квентин ясно представил и озорную улыбку, и блеск в глазах. Он припомнил мелодию, которую наигрывал пианист в баре и попробовал тихонько её напеть. Получилось фальшиво.

Когда-то давно одна девушка сказала Квентину, что голос у него приятный, а слуха совсем нет. Она была права.

Но Этрие не смущали его музыкальные способности: фея закружилась, раскинув руки, будто в ее волосах играл свежий ветер с Северного моря, а под босыми ступнями – сквозь бетон, паркетный настил и ворс дорогого ковра – прорастала трава. В этом смехе слышалось пение птиц, стрекотание цикад, шелест крыльев бабочки.

– Может, это чары какие-то, – Квентин прервал пение и сел на кровати, прикрывшись одеялом, – но ты прекрасна. Останься ещё ненадолго?

– Не могу.

Присев на краешек стула, фея натянула зелёные чулочки. Нижнее бельё она не носила – сказала, что это против природы, поэтому набросила платье прямо на обнажённое, ещё пахнущее его ласками тело.

– Но я ещё увижу тебя?

Обычно Квентин не задавал женщинам таких вопросов, – ему было всё равно. Наверняка нынешняя гостья просто-напросто его приворожила… но он не хотел сопротивляться.

– Увидишь, если придёшь сегодня вечером. – Этрие наклонилась и поцеловала его в лоб. Провела ладонями по щекам, на которых уже начала проступать колючая щетина, по плечам, груди и животу. Напоследок фея сжала его руку и оставила в ней записку.

– Что это?

– Это адрес и приглашение, – теперь она поцеловала его в губы и подмигнула. – Вчера за игрой я увидела у тебя в глазах огонёк. Азарт наполняет и питает тебя, Квентин Грей. Приходи сегодня вечером.

– Приду.

Квентин потянулся к ней, желая продлить поцелуй, но фея уже растворилась в темноте. Может, дверь спальни скрипнула и закрылась. Может быть, на лестнице послышались её лёгкие шаги. А может, и нет…

***

Рабочий день прошёл для Квентина как в тумане. Он смутно помнил посетителей, подписанные документы, даже вкус крепкого кофе казался бесцветным. Несколько раз Квентин спускался на минус третий этаж, где находился склад конфискованных ценностей – нужно было сверить список вещей, подлежащих возвращению хозяевам или же утилизации. Кажется, в списке нашлись нестыковки, но цифры прыгали у Квентина перед глазами, и он решил отложить проверку до понедельника.

Несколько раз заходил Джон Копленд, его давний коллега, навязчиво набивавшийся в добрые приятели. Он рассказывал что-то о жене и младшем сыне, приглашал на семейный ужин в честь какого-то праздника в какую-то из суббот… Квентин лишился способности воспринимать и запоминать информацию – любую, кроме адреса в записке Этрие.

Во второй половине дня наведался вампир-параноик. Хотя солнце уже село, он с головой закутался в чёрные покрывало и сторонился даже лампочек.

Наконец, Квентин зарегистрировал скверно пахнущего брауни, который прибыл в Лондон в поисках благодарного зажиточного семейства, достойного его покровительства, сослался на головную боль и ушёл.

Дома он второй раз за день побрился, уложил волосы назад при помощи специальной помады с чёрным красителем, которая скрывала редкие седые пряди у висков. Ощущая странную торжественность вечера, Квентин выбрал старинные запонки, принадлежащие ещё его прадеду. Он надел свой лучший смокинг, а на шею повязал бирюзовый галстук с золотой булавкой.

Когда-то давно, пятнадцать лет назад, одна девушка сказала Квентину, что бирюзовый красиво оттеняет его глаза. Она была права. Она всегда и во всём была права, зануда.

Тряхнув головой, чтобы прогнать несвоевременные воспоминания, Квентин набросил пальто, надел шляпу, прихватил зонт и вышел на улицу.

Оскар напомнил, что сегодня пятница. Квентин передал водителю записку с адресом и пообещал, что на будущей неделе все вечера проведёт дома. Он вовсе не подпитывается азартом, как выразилась ночная гостья. Напротив, Квентин Грей всегда гордился своей независимостью от алкоголя, азартных игр и эмоциональной привязанности к женщинам. Разве что сумерки тяготили его. В тихом танце вечерних теней мелькали образы из прошлого, как потрёпанный дневник с глупыми юношескими мечтами и пошлыми стишками. Бросить бы его в огонь – да жаль почему-то.

Музыка и смех прогоняли тени, блеск драгоценных камней заставлял их прятаться по углам, звон монет заглушал шёпот. Нет, Квентин не был зависим, он просто предпочитал веселье скуке – что тут предосудительного?

За окном стемнело. Автомобиль двигался ровно, мягко, и Квентин не заметил, как задремал. Ему пригрезилась девушка с тёмно-каштановыми волосами, чуть вздёрнутым носом и упрямо сжатыми губами. О, эта не стала бы танцевать посреди спальни. Для неё и улыбка без достойного повода была слишком легкомысленной.

Квентина разбудил звук трения колёс о гравий. Они остановились в безлюдном плохо освещённом переулке.

– Это верный адрес? Ты не перепутал? – Квентин поправил съехавшую набок шляпу.

Оскар что-то хмыкнул в ответ и вышел из автомобиля, чтобы церемонно открыть хозяину дверь. Свои обязанности он выполнял безукоризненно, но и неодобрение демонстрировать не стеснялся.

– У меня есть одно дело, сэр, – Оскар почтительно склонил голову. – Здесь недалеко. Дело не слишком хлопотное – я вернусь к тому времени, когда снова понадоблюсь вам, сэр. Я ведь понадоблюсь вам в ближайшие часы, чтобы ехать домой? Сэр?

Квентин осмотрелся. Местом назначения оказалось неказистое одноэтажное здание – такое узкое, что его, наверное, пришлось сплющить и силой втиснуть между двумя домами побольше.

– Конечно, можешь отлучиться, – ответил он наконец.

Оскар склонил голову на дюйм ниже.

– Ежели вы передумали и желаете отправиться спать прямо сейчас, то я доставлю вас домой, а уж потом займусь своими делами. Так вернее будет, сэр.

– В этом нет необходимости, я остаюсь. – Квентин чувствовал необычайное волнение. Что бы его ни ожидало за дверью с облупленной местами синей краской, скучно не будет.

– Тогда вам понадобится вот это, – Оскар достал из кармана сюртука черную маску, прикрывающую лицо от линии волос до губ. – На обратной стороне вашего приглашения указано, что гостям положено быть в масках. Сэр.

Странно, что Квентин не заметил этого. Вот откуда его водитель узнал, да ещё и подготовиться успел? Впрочем, неважно.

Он нацепил маску, подошёл к двери и три раза постучал. На миг в голове пронеслась мысль, что всё это ошибка, шутка, и он выставил себя последним болваном, явившись сюда при всём параде.

Но дверь отворилась. На пороге показался сухопарый пожилой мужчина в старомодной ливрее дворецкого. Не задавая вопросов, он посторонился и пропустил Квентина в тёмный, заваленный всяким хламом коридор. Здесь пахло сыростью, со стен свисала паутина и ошмётки выцветших обоев. Под подошвами до блеска начищенных туфель трещали доски и хрустели осколки фарфора, будто кто-то расколотил чайный сервиз на двенадцать персон вместе со столом. Если бы одежда умела разговаривать, то нарядный костюм Квентина сейчас бы прижался к коже хозяина и жалобно застонал.

В конце коридора оказалась ещё одна дверь.

– Милорд, позвольте ваше пальто и шляпу. – Дворецкий протянул одну руку Квентину, а другую положил на бронзовую ручку и уже провернул её на четверть оборота.

Интересно, в какой-такой гардероб он собирается повесить его дорогие вещи? Квентин хотел было пообещать строгий выговор за малейшую складку или пятнышко грязи, но тут его ослепил яркий свет. Дверь распахнулась, и мир наполнился звуками музыки, оживлённых разговоров и смеха. Затхлый воздух сменился ароматами дорогого алкоголя и духов с примесью развлечений. Всё, как Квентин любил.

– Квентин Грей, виконт Хэлброк, – громко объявил дворецкий из-за его спины.

От упоминания титула Квентин брезгливо поморщился. И зачем тогда нужна была маска?

Просторный зал, в котором он очутился, был заполнен людьми. Словно здесь проходила самая грандиозная вечеринка года, на которой собрались сливки из высшего общества. Мужчины щеголяли в элегантных костюмах, женщины достали из шкатулок лучшие украшения из жемчуга и сверкающего стекляруса. Они танцевали, обсуждали последние сплетни или же, расположившись за барной стойкой в центре зала, поднимали бокалы с цветными коктейлями и произносили тосты за процветание друг друга. Квентин рад бы узнать и поприветствовать кого-нибудь, но то ли гости были ему незнакомы, то ли под масками он не мог толком разглядеть лица.

Квентин направился к бару. Прямо над полукруглой стойкой с потолка свисала роскошная хрустальная люстра, и язычки сотен свечей отражались в бокалах – мерцали и заманивали, как блуждающие огни. Он прошёл мимо полукруглой сцены, на которой выступал скрипичный квартет, и уже собирался привлечь внимание улыбчивого бармена, но тут в другом конце зала увидел новый проход. На этот раз не дверь – плотный бархатный занавес, из которого вдруг показалась рука в белой перчатке. Рука медленно изобразила приглашающий жест, и Квентин догадался, что зовут его.

***

Когда наступает утро, чары имеют обыкновение рассеиваться. Даже скрытое за густыми осенними тучами солнце даёт достаточно света, чтобы явить истинную природу вещей.

Богато обставленный зал превратился в полуразрушенную пивную, которая много лет назад была описана за долги и заброшена на милость крыс и бездомных. Вместо бутылок с игристыми винами – разбитое стекло, покрытое липкой смесью алкоголя и пыли. От барных стульев осталась лишь груда погнутых металлических ножек. Хрустальная люстра оказалась проводом с раскачивающейся на конце перегоревшей лампочкой. А все нарядно одетые люди… были ли они вообще?

Какая теперь разница, если наступило утро. Посреди всего этого великолепия, прямо на полу, сидели Квентин Грей и его чудовищная головная боль. Он проиграл три с половиной тысячи фунтов и два алмаза из Индии… Хотя нет. Технически, Квентин не проиграл алмазы – их просто назидательно отобрали.

Рядом стоял Оскар и с невозмутимым видом отряхивал его дорогое кашемировое пальто. Напрасные старания – творение одного из лучших портных с Сэвил-Роу выглядело так, как будто на нём станцевала дюжина гномов в грязных сапогах.

– Вы готовы ехать домой, сэр?

Квентин кивнул и с трудом поднялся на ноги.

Обычно Оскар не позволял себе вольностей в общении с хозяином, но тут вдруг усмехнулся и добавил:

– Сегодня суббота, сэр, выходной. Отдохнёте хорошенько и позабудете неудачи сегодняшней ночи. Всё закончилось.

Квентин тоже позволил себе вольность: не стал держать осанку, а неуклюже оперся о плечо водителя.

– Нет, Оскар, – сказал он, – всё только начинается.

***

… И не ошибся.

Сокровенные желания исполняются, но часто не так, как хотелось бы. Квентин боялся скуки и одиночества? – пожалуйста!

Не успел он добраться до дома, принять душ и таблетку аспирина, как внизу раздался звонок в дверь. А уже через минуту на пороге спальни появилась экономка и доложила, что в гостиной Квентина ожидает некто Альфред Бейкер, детектив из Скотленд-Ярда. На лице степенной леди смешались удивление, испуг и – как если бы она приходилась Квентину бабушкой – немного торжествующего: «Ну что, доигрался, внучок?».

Будь миссис Фитцджеральд лет на сорок моложе, в палитре её эмоций преобладало бы смущение, а щёки бы залились румянцем, ведь детектив Бейкер представлял собой объект девичьих мечтаний и мужской зависти. Ростом не меньше шести с половиной футов, светловолосый, с ясными голубыми глазами и наверняка ослепительной улыбкой (пока не нашлось повода её продемонстрировать, но сомнений в наличии не было). Распахнув идеально сидящий на спортивной фигуре пиджак, он примостился на диване между вышитыми подушками и угощался чаем с бисквитным печеньем.

– Мистер Грей, сэр.

– Мистер Бейкер.

Рукопожатие – кивки – перекрёстный огонь подозрительных взглядов.

– Чем обязан неожиданному визиту? – Квентин расположился в кресле напротив и попытался скрыть признаки похмелья и чувства вины. Судя по тому, что он видел в зеркале немногим ранее, план был обречён на провал.

– Скажите, мистер Грей, – детектив отставил пустую чашку и сложил руки на груди, – возможно, вы слышали о человеке, которого называют Коллекционер?

У Квентина вспотел затылок, но скрывать эмоции вдруг стало проще. Началась игра. Пусть здесь не было стола, карт и даже виски, Квентин почувствовал, что оппонент сделал ставку.

– Простите? – он приподнял левую бровь и пытливо взглянул на детектива.

– Коллекционер, – повторил Бейкер выразительно.

Слышать – не слышал. Видел? Не особенно. Организатор игры в покер, которая состоялась этой ночью, не только скрывал лицо под сплошной маской. Он сидел в части стола, которая почти не освещалась. Квентин запомнил руки. Тонкие узловатые пальцы на удивление ловко управлялись с колодой.