Цитаты из книги «Побег из приюта»

стоит за дверью и подслушивает. Его тревожный сон был прерван воплем посреди ночи (по крайней мере, ему показалось, что это было ночью – в камере с плотно закрытыми окнами судить об этом было сложно). Он с усилием сел на кровати, преодолевая тяжесть в словно свинцом налитых конечностях. Вопль повторился, а затем раздался еще раз, окончательно его разбудив. Рики встал и, волоча ноги, направился к двери. Он прижался к ледяной поверхности и, медленно скользнув ладонью вниз, стиснул пальцами ручку, с изумлением ощутив, как она подалась под едва ощутимым нажимом. Этого не могло быть. Никто не позволил бы ему бродить по коридорам Бруклина в одиночестве. Прием, оказанный ему мускулистыми санитарами, ясно дал понять, чего следует ожидать от этого места. Неужели санитары допустили оплошность, забыв его запереть? В коридоре было темно и тихо. Не было видно ни медсестер, ни санитаров, ни других пациентов. Не было вообще ни малейших признаков жизни, не считая гула, напоминающего медленное и тихое биение огромного сердца, который он ощущал ступнями. Возможно, это ворчали, уподобляясь древнему дремлющему зверю, трубы старой системы отопления. Корень здания. Его сердцевина. Живое, бьющееся сердце клиники. Рики зашлепал по коридору к лестнице, ощущая замерзшими босыми ногами холодный как лед пол. Молочно-белый свет заполнил пространство, озарив лестницу, по которой он спустился на площадку первого этажа. Ритмичный стук сердца манил, и Рики пошел на зов. На самом деле он не чувствовал себя в безопасности. Но он бросал вызов тем, в чьей власти оказался. Что они могут ему сделать? Вышвырнуть прочь? Он не виноват в том, что эти идиоты не заперли дверь. А еще – и ему самому это казалось странным – низкое бам-ба-бам сердца клиники придавало смелости. Этот стук его почти успокаивал. И только когда он дошел до вестибюля, все страхи вернулись. Лишь несколько часов назад он сидел здесь, глядя, как Бутч заполняет бумаги. Мама плакала. «Ты не будешь по мне скучать?» – прошептал он, по-детски широко распахнув глаза. «Милый…» Она едва не сдалась, глядя на его дрожащие губы. «Нет, только не это. Хватит», – вмешался Бутч, рассеивая чары. Рики возненавидел его за это. Он ощутил, как с новой силой накатывает волна ужаса и шока, которые он тогда испытал, словно намереваясь окончательно его поглотить. Он ринулся к наружной двери, на какое-то безумное мгновение решив, что лучше попытаться вырваться отсюда, чем дозвониться до мамы по телефону. Но на этот раз удача ему изменила – двери были заперты.

В отличие от этих старых зданий, Бруклин был белоснежным. И чистым. Даже трава была подстрижена идеально ровно. Рики шел по ней, и она казалась ему ненастоящей. Он хорошо запомнил это ощущение. А в саду были пациенты. Сгорбив спины, они обрывали головки увядших цветов и подстригали изгороди под наблюдением санитаров в отутюженных униформах.

Все происходящее казалось ему тогда сном. Но в то, что происходило сейчас, поверить было еще труднее. Вначале Рики был совершенно уверен, что его везут обратно в Викторвуд, приют для «своенравных» мальчиков вроде него. Надзиратели там были рохлями и простаками. Когда ему там окончательно надоело, хватило нескольких слезливых звонков матери, чтобы она промчалась по ухоженным дорожкам и со слезами на глазах заключила его в объятия. Но на этот раз они привезли его не в Викторвуд. В какой-то момент они свернули в сторону, изменив курс. В Следующий Раз Тебе Придется Отвечать По-настоящему, – любил повторять Бутч. И эта угроза наконец его настигла.

Эти слова заставили Рики сопротивляться. Он уже все это слышал прежде о других врачах, других «специалистах». Это были шифровки. Все, что произносили эти люди в «пансионатах» и лечебницах, было шифровками. Они никогда не говорили того, что на самом деле было у них на уме, а именно того, что ему никогда отсюда не выйти, ни за что не обрести свободу, пока он не станет совершенно другим человеком. Высокий и более крепкий санитар справа от него вполголоса выругался, пытаясь дотянуться до чего-то вне поля зрения Рики, одновременно удерживая его руку.

Мне необходимо увидеться с родителями, – спокойно произнес Рики. Ему стоило огромных усилий не показать, какой ужас он испытывает в этой камере, которая находилась в совершенно незнакомом ему месте и в которую его притащили против воли. В камере в клинике для душевнобольных. – Прошу вас, просто позвольте мне с ними поговорить. Я знаю, это звучит нелепо, но мне кажется, что я сумею им все объяснить.