Цитаты из книги «Вне поколений: Новые правила работы и жизни»

В то время молодые люди обязаны были строить планы: обучение, колледж, профессия, карьера, создание семьи. Эти решения имели смысл на протяжении большей части прошлого века, когда средний человек в возрасте 20 лет уже вступал во вторую треть своей жизни. Но как сегодня мы можем принимать решения на всю оставшуюся жизнь, если впереди у нас 60–70 лет? Хорошо ли это для молодых людей? А для экономики? Почему родители продолжают настаивать на том, чтобы их дети делали судьбоносный выбор, когда ситуация с трудоустройством так быстро меняется?

Я думаю, что нейронаука и психология позволят разрешить проблему принятия подростками сложных решений, таких как выбор образования (или даже специальности), но не позволят избавиться от этой проблемы, если воспользоваться терминологией Расса Акоффа из главы 2. Один из лучших способов полностью избавиться от этой проблемы — бросить вызов последовательной модели жизни, дать подросткам и молодым взрослым возможность пересматривать свой выбор, корректировать курс, адаптироваться в реальном времени методом проб и ошибок. Разве это не лучше, чем требовать от них судьбоносных решений, последствия которых останутся с ними до конца жизни? Пора пересматривать то, как родители и общество понимают успех, причем не только в учебе, но и в личных отношениях, а также в других сферах жизни. Принимать решения, которые могут иметь последствия для всей жизни, в молодом возрасте всегда непросто — особенно теперь, когда экономика и общество быстро меняются. В наше время уже нельзя сразу принять решение о том, чему посвятить всю свою жизнь. Чтобы понять, к чему приводят неоптимальные решения, принятые единожды и в очень молодом возрасте, рассмотрим следующие два примера. Представьте, что вы бросаете дротик в мишень на расстоянии 15 м. Вы можете выиграть $300, если попадете в центр мишени, — но вероятность попадания 1%. А теперь представьте три мишени, расположенные последовательно, через 5 м друг за другом, за попадание в каждую из которых вы можете выиграть по $100. Сначала вы бросаете дротик в первую мишень, отстоящую от вас на 5 м, потом подходите к ней, берете дротик и бросаете его во вторую мишень, до которой теперь тоже 5 м, затем подходите к этой мишени и бросаете дротик в третью мишень, до которой тоже осталось 5 м. Вероятность попадания в мишень с расстояния 5 м равна 5%. Что бы вы предпочли — сделать один бросок с 15 м или три попытки с 5 м? Ожидаемый выигрыш в первом случае составит $3, во втором — $15.

Наша культура основана на том, что принимать решения — так называемые правильные решения — нужно как можно раньше, пусть в разгар подросткового кризиса. «В трех вещах я была совершенно уверена, — говорит Белла Свон (ее играет Кристен Стюарт) в первом фильме “Сумеречной саги”. — Во-первых, Эдвард был вампиром, во-вторых, какая-то его часть, и я не знала, насколько эта часть сильна, жаждала моей крови; и, в-третьих, я безоглядно и навсегда влюбилась в него». Белла — архетип нерешительного подростка, который делает один плохой выбор за другим. «Раньше я мало думала о смерти. Но, по-моему, отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть. Я не жалею о решениях, которые поставили меня лицом к лицу со смертью. Они же привели меня к Эдварду»[23]. Подростки не особенно сильны в принятии решений. «Когнитивные способности (рабочая память, объем цифр и беглость речи) полностью развиваются к 16–17 годам, — пишет биохимик Елена Бланко-Суарес в журнале Psychology Today. — Должны быть развиты эмоциональные и социальные навыки, чтобы войти во взрослую жизнь. При этом известно, что подростки (то есть люди в возрасте 13–17 лет) неразумны, принимают неверные решения и идут на неоправданный риск. Но так ли это?» Вопреки сложившемуся стереотипу, исследования показывают, что подростки принимают решения не хуже взрослых. Проблемы начинаются, когда выбор нужно делать в реальном времени или в ситуации давления сверстников и приходится рисковать.

Последовательное, поэтапное проживание жизни устарело в связи с новыми экономическими и социальными ролями женщин, технологическими изменениями, культурной глобализацией, наплывом индивидуализма, ростом экономического неравенства и т.д. Нуклеарная семья больше не является нормой в более развитых странах и, возможно, никогда не станет таковой в развивающемся мире. Нужно ли нам вернуть порядок в семейную жизнь? Но какое определение понятия «семья» мы должны использовать? Может быть, достаточно изменить последовательную модель жизни? Можно ли решить проблему полностью, а не прибегать к «лоскутным» решениям? Не приведут ли трещины в модели к тому, что все здание рухнет под собственным весом? В следующих главах мы исследуем эти

В статье, опубликованной Национальным институтом здоровья, исследователи из Колумбийского университета пишут, что «проживание нескольких поколений может… увеличить психологический, социальный и финансовый капитал — факторы, связанные с улучшением здоровья и долголетием». Семьи, состоящие из нескольких поколений, по собственному желанию или по необходимости, открывают новые горизонты для сотрудничества и взаимопонимания, что может помочь преодолеть проблемы, которые ставит перед нами быстрое старение населения. Если совместная жизнь нескольких поколений может увеличить продолжительность жизни, может ли она также помочь подросткам и молодежи лучше справляться со стрессом, связанным с принятием жизненных решений? И может ли она улучшить опыт родительства? Для того чтобы получить преимущества, которые сулят многопоколенные семьи, не обязательно принимать модели утопии и коммуны16 Америки XIX и XX вв. или кибуца, построенные на сочетании религиозных, этических и социалистических идей. В некотором смысле совместная жизнь нескольких поколений — это реакция на индивидуализм. Социолог и бизнес-консультант Розабет Мосс Кантер, писавшая на эту тему в конце 1960-х — начале 1970-х гг., заметила, что «движение коммун — это часть пробуждения веры в возможности утопии, существовавшей в XIX в. и вновь существующей сегодня, веры в то, что, создав правильный социальный институт, можно достичь человеческого удовлетворения и роста». Возвращение к многопоколенным формам жизни может стать способом справиться с эмоциональными проблемами, которые появляются на переходе между жизненными этапами без достаточной социальной поддержки, как отмечает Брукс из The New York Times.

переподготовку (23%), развод или раздельное проживание (15%), потеря жилья (14%). Создание многопоколенной семьи приносит много преимуществ, которые признали не менее 70% опрошенных: она облегчает уход за членами семьи, улучшает финансовое положение, укрепляет личное психическое и физическое здоровье, а также позволяет продолжить обучение или поступить на профессиональную подготовку. Следует подчеркнуть, что почти у половины таких семей общий доход семьи превышает $100 000, что говорит о том, что финансовые соображения не всегда являются основной мотивацией. Кроме того, 71% владеет домом, в котором живут. И такая ситуация сохраняется. Около 72% опрошенных заявили, что будут продолжать жить в семье, состоящей из нескольких поколений. Очевидно, что домохозяйства, состоящие из нескольких поколений, реже живут в бедности — в основном благодаря объединению финансовых ресурсов, разделению расходов и более благоприятным условиям для ухода за инвалидами и пожилыми людьми. Однако более половины участников опроса центра Пью заявили, что считают жизнь в доме, где проживает несколько поколений, удобной и полезной, и лишь четверть — стрессовой. Таким образом, можно сделать вывод, что, возможно, до трети всех семей, в которых проживает несколько поколений, становятся таковыми по собственному выбору, а не по жесткой необходимости. Ассоциация AARP ввела термин «бабушкина семья» для обозначения семей, в которых бабушки и дедушки живут со своими внуками. В 2016 г. в стране насчитывалось 7,2 млн таких домохозяйств, что более чем в два раза больше, чем четырьмя годами ранее. Опрос более 23 000 покупателей жилья, проведенный в 2016 г., показал, что 44% хотели бы найти жилье, в котором могли бы жить их родители, а 42% собираются предоставить кров своим взрослым детям. Примечательно, что 65% хотели бы, чтобы в их доме была спальня с ванной на нижнем этаже, а 24% — апартаменты с мини-кухней в дополнение к гостиной и спальной зонам. Набирают популярность дополнительные жилые помещения («апартаменты для крестных» или «квартиры для бабушек»). Таким образом, возвращение многопоколенных домохозяйств является прямым следствием увеличения продолжительности жизни, снижения рождаемости, размывания границ между поколениями, трудностей, с которыми сталкиваются молодые люди, не имеющие серьезного образования, и тоски по общине. Сложности, с которыми встречаются молодые люди при поиске стабильной работы, также усиливают эту тенденцию, поскольку в тяжелом экономическом положении оказались многие семьи. По необходимости или по расчету, но жизнь многопоколенных семей вновь набирает обороты.

Социологи Франческа Кансиан и Стивен Гордон изучили советы по вступлению в брак, которые печатались в женских журналах в разное время. «На смену старым нормам самопожертвования, избегания конфликтов и жестких гендерных ролей, — заключили они, — пришли идеалы саморазвития, открытого проявления положительных и отрицательных эмоций, интимности и более гибких ролей»5. Начиная с 1960-х они выявили «тенденцию к индивидуализму, эмоциональному самовыражению и андрогинности». Для все большего числа пар цель брака или партнерства — не дети, а самореализация, как отмечают моя бывшая коллега-социолог по Пенсильванскому университету Кэтрин Эдин и ее соавтор Мария Кефалас. Мое мнение заключается в том, что для образованных женщин, которые работали вне дома, брак приобрел совершенно иной смысл — и результатом стало меньшее количество детей и большее количество домашних животных. У мужчин же не было иного выбора, кроме как приспособиться к новой ситуации.

Важнейшим аспектом, лежащим в основе нуклеарной семьи, является идея о том, что дети должны вырасти, работать и со временем создать свою собственную нуклеарную семью. Опрос 1957 г., процитированный Бруксом, показал, что более чем каждый второй американец считает неженатых людей «больными», «аморальными» или «невротиками». Как мы видели в главе 1, люди, не прошедшие в нужном возрасте через предписанные последовательные этапы жизни, рискуют прослыть ненормальными или изгоями. Но, во-первых, более 40% замужних американок уже зарабатывают больше своих мужей, а к 2030 г., по данным Бюро переписи населения США, эта доля может увеличиться до половины, а во-вторых, более половины американских домохозяйств либо имеют одного родителя, либо не имеют детей. Эти изменения вызваны глобализацией, упадком производства, феминистским движением, выходом из церковных общин, ростом числа разводов и подъемом культуры самовыражения.

Неполные семьи Таким образом, наши взгляды на отношения и брак изменились, и реальность такова, что жизнь в нашем обществе больше не является идеально линейной, а нуклеарные семьи уже не составляют большинство. Как в богатых, так и в бедных странах растет число семей с одним родителем, поскольку родители прекращают совместную жизнь, а зачастую и не начинают ее.

Возникновение нуклеарной семьи подкреплялось законами и правилами, которые ее поощряли. По мнению социального психолога Беллы ДеПауло, «существуют некоторые законы и неписаные правила, согласно которым в ряде случаев не поощряется совместное проживание — например, как в “Золотых девочках”[20]». По сути, «в некоторых местах считается, что вместе может жить только определенное количество неродственных людей, часто — двое». Кроме того, закон США об отпуске по семейным и медицинским обстоятельствам позволяет людям брать неоплачиваемый отпуск только для ухода за официальным супругом. За идеализированным взглядом на нуклеарную семью скрывается суровая реальность. Ее акцент на воспитание младшего поколения приводит к тому, что на детей оказывается огромное давление, чтобы подготовить их к достижению взрослого состояния — от стабильных отношений до профессионального успеха. Более того, нуклеарная семья способствует социальному неравенству, поскольку, как и следовало ожидать, не все группы общества в состоянии соответствовать идеальному прототипу. «Мы сделали жизнь более свободной для одиноких людей и более нестабильной для семей. Мы сделали жизнь лучше для взрослых и хуже для детей, — утверждает обозреватель The New York Times Дэвид Брукс в недавней статье в журнале The Atlantic. — Мы перешли от больших, взаимосвязанных и расширенных семей, которые защищали своих наиболее уязвимых представителей от жизненных потрясений, к небольшим, обособленным нуклеарным семьям (супружеская пара и их дети), которые… освобождают богатых и разоряют рабочий класс и бедных»4. Он имеет в виду тот болезненный факт, что представителям нижних социальных слоев и национальных меньшинств крайне сложно воплотить идеал нуклеарной семьи.