Глава 1

– Да чтоб ты провалилась!

Старуха стукнула об пол тростью, больше похожей на клюку. Вот же старая ведьма! А ведь и правда похожа: нос крючковатый, глаза злющие.

Я, конечно, знала, что продавцам приходится сталкиваться с самыми разными персонажами, такая работа. Только я-то вовсе не продавец. Алёна, соседка, попросила подменить ее в сувенирной лавке. Какое-то срочное и очень-очень важное дело. Ни за что бы не согласилась, я и за прилавком никогда не стояла. Однако отказать Алёнке было невозможно. Сколько раз она меня выручала! То парой тысяч до зарплаты, а совсем недавно в свой законный выходной сидела в моей квартире в ожидании сантехника, пока я неслась на другой конец города, чтобы успеть ухватить фирменные джинсы с рук по смешной цене.

– Ну пожалуйста, пожалуйста! – умоляла она. – Днем у нас покупателей почти нет. Это к вечеру, когда туристы выходят на прогулку, тут людно. Днем – тишина. А если кто случайно и зайдет, вот смотри: на всех товарах штрихкоды. Эту штучку наведешь, она тебе цену высветит. Деньги заберешь, товар отдашь. Ну ничего же сложного.

И я сдалась.

Устроилась за прилавком и стала смотреть видео про котиков в надежде, что все покупатели пойдут в другие, полезные магазины – за продуктами или канцтоварами. Обувь с одеждой опять же – полезная штука. Мыльно-рыльное всякое, косметика. А сувениры – ну кому они нужны? Только пыль собирают.

Первые полчаса все было как и обещала Алёна – тишина и покой. Даже поглазеть никто не зашел, а уж о том, чтобы штрихкоды считывать и деньги забирать у населения, и речи не шло.

И только я успокоилась и решила, что все пройдет гладко, – нате, пожалуйста, явилась эта старушенция. И с порога начала кричать:

– Негодяи, обманщики!

Она трясла у меня перед носом коробкой какого-то древнего печенья и уверяла, что ей подсунули просрочку.

Я сначала обалдела и просто молчала. Понятия не имею, что нужно говорить в таких ситуациях. В жизни у меня не было таких ситуаций и быть не могло.

Потом попыталась вступить с ней в переговоры, мол, подождите совсем немножечко, и придет… чуть не ляпнула «настоящий продавец». Вовремя поправилась: «Самый главный менеджер». Посмотрела на старушку и поправилась еще раз:

– Ну то есть администратор. Как придет – так сразу же со всем разберется. Просто нужно чуть-чуть подождать.

Старуха не унималась:

– Вот еще, я ждать буду, как будто у меня времени вагон. Ты тут зачем стоишь? Для мебели? Забирай свою отраву и возвращай деньги!

Я бы уже из своего кармана ей заплатила, да только кто сейчас носит с собой наличку? Все мои деньги на карте, а к старушке карту не приложишь. Наконец мое терпение иссякло так же, как и запас натянутых улыбок и старательно добрых слов. Я уперла руки в боки и ехидно проговорила:

– А чек у вас есть? Вы, может, его не у нас купили. У нас лавка сувениров, мы вообще печеньем не торгуем.

То есть пыталась воззвать к логике и здравому смыслу. Разумеется, безуспешно.

Именно после этого вредная бабка и пожелала мне провалиться.

Я уже обдумывала, что скажу ей в ответ, когда пол под ногами пошатнулся, а затем и вовсе заходил ходуном. Это еще что за чертовщина? Уж чего-чего, а землетрясений у нас отродясь не было.

Я ухватилась за прилавок, но это не помогло. Пол под ногами исчез, и я почувствовала, что действительно проваливаюсь.

Насладиться долгим падением, подобно кэрроловской Алисе, я не успела.

Просто раз – и шмякнулась задницей на деревянный пол. Тут же подняла взгляд на потолок, чтобы оценить, насколько трудно будет выбираться из… куда я там грохнулась, на цокольный этаж, в подвал? Или прямо на голову соседям снизу?

Посмотрела вверх и обалдела окончательно.

Никакой дыры над головой не было, а был там деревянный потолок. Старый, обшарпанный и потрепанный жизнью, но совершенно целый. Без малейших признаков здоровенной дыры, в которую мог бы пролететь целый человек.

– Это что еще за чертовщина?! – уже второй раз за последние несколько минут пробормотала я, испуганно оглядываясь.

Я оказалась в подсобке? Если честно, комната гораздо больше похожа на сени в какой-нибудь избе-заброшке. Даже сундук есть.

В луче дневного света, пробивающегося через замурзанное, но целое окно, поблескивала пара то ли стеклышек, то ли камешков, инкрустированных в горбатую крышку сундука, седую от толстого слоя пыли. От подоконника до стола, а точнее, увенчанного тяжелыми счетами прилавка раскинулась шикарная паутина, и в ней коллекция съеденных мух и жуков. За прилавком, на дальней стене, полки, забитые всякой всячиной: мешочки, коробочки, флакончики, явный мусор, посуда, даже бусы и много-много неопознанных, но любопытных вещиц.

Ну и как это понимать?

А вот очень просто это понимать.

Я сидела в магазинчике и задремала от скуки. А все это, включая старуху с печеньем, полет куда-то вниз и домик со склянками, мне просто приснилось.

Вот, вполне логично получилось.

Теперь надо просто себя ущипнуть и проснуться.

Хотя… зачем просыпаться? Если в магазинчике дверь хлопнет, проснусь и так. А пока в этом смысла нет: сон-то вполне интересный. Уж точно интереснее видео с котиками.

Только с фантазией у меня, кажется, совсем плохо: уснуть в одном магазине, чтобы увидеть во сне другой магазин! Правда, тот, Алёнкин, был почище и побогаче, а этот уж совсем убогий…

Я поднялась на ноги и направилась к полкам. А что, интересно же посмотреть, что там за склянки. Некоторые вон как загадочно мерцают, перламутром переливаются. Вот уверена: там точно какие-нибудь магические зелья! Во снах и не такое бывает. И раз уж мне привиделось всякое волшебное, можно знатно повеселиться. Например, выпить их одно за другим и посмотреть, что будет. Может, красавицей неземной сделаюсь, а может, сумею хвост отрастить – как у русалки.

Однако не успела я сделать и несколько шагов, как за спиной раздался сердитый голос:

– Куды прешь, в обуви-то!

Я едва не подпрыгнула на месте. Хотя нет, все-таки подпрыгнула.

В ужасе обернулась и уставилась в пустой угол. Говорящего не было видно. И никаких приборов вроде радио или телевизора там тоже не наблюдалось, совершенно пустой угол.

Ни-че-го.

– Переобуться надо, а потом уже к полкам шастать, – сварливо добавил голос.

Ладно, допустим, оно невидимое.

В другой ситуации меня бы это напугало. А сейчас почти обрадовало: сон становится интереснее. Тут даже поболтать есть с кем!

– И во что же мне переобуться? – поинтересовалась я.

– Глаза разуй, дурында. Мы тебе зачем стоим?

Тогда я и увидела, откуда исходил звук.

В том самом углу без признаков радио или телевизора стояли тапочки. Белые. Точнее – белоснежные. Вот как это возможно, когда кругом такая грязища и пылища?

– Здравствуйте, – дрогнувшим голосом сказала я.

Говорящие тапочки – это чересчур, пожалуй, даже для сна.

– Надо же, какая вежливая, – пробурчал голос. – Переобувайся ужо, нечего в уличном по лавке топать. Тут-то еще можно, а за прилавок заходить нехорошо.

Я окинула взглядом местную обстановку, равномерно укрытую одеялом вековой пыли, и хихикнула:

– Боитесь, что натопчу, испачкаю тут все?

– Вот же дурная! Ну, попробуй сунься без тапок, но потом не жалуйся.

Что-то этот сон мне совсем перестал нравиться. Все в нем обзываются. Сначала старуха с печеньем, а теперь – вот, пожалуйста, тапочки.

– А не буду, – заносчиво сказала я. – У меня есть идея получше. Я просто возьму и проснусь.

С этими словами я пребольно ущипнула себя за руку. Ну а что еще делать в такой ситуации? Не зря же люди говорят: «Я точно не сплю? Ущипните меня». Значит, рецепт верный.

Ой, больно-то как! Вот уж постаралась, не жалеючи!

Однако проснуться не получилось. Лавка, склянки, пыль и говорящие тапочки остались, только теперь ужасно болела рука.

Глава 2

Это вообще что?

Это вообще как?

Это ведь… такого не бывает!

Я застыла, не в силах проронить ни слова. Наверное, следовало пошевелить мозгами и сообразить, куда я попала и что с этим делать, но мозг шевелиться не хотел, проявив в этом завидную солидарность с руками и ногами.

Уж не знаю, сколько бы я так стояла, изображая соляной столб, но дверь вдруг открылась.

Я вздрогнула и сделала шаг назад.

Этого еще не хватало!

Хотя если это лавка, то логично, что здесь будут и посетители. Я сжалась, ожидая очередную старуху с очередным печеньем или еще чего похуже, но нет, на пороге появилась вовсе не старуха.

Дневной свет хлынул в комнату, резанул по глазам, и я зажмурилась. Сквозь прищуренные веки я увидела довольно рослую фигуру. В первое мгновение мне показалось, что посетитель светится, но, проморгавшись, я поняла, что это всего лишь оптический эффект сияния, а никакая не магия. Ну, на этом спасибо.

Я, наконец, смогла рассмотреть лицо незваного посетителя. Ко мне пожаловал смазливый брюнет, на вид лет двадцати пяти или тридцати, и пожаловал он ко мне, очевидно, прямиком с обложки гламурного журнала. Чисто выбритый, холеный, с небрежно взлохмаченными, лежащими мягкой волной волосами, он выглядел как модель, а одежда – камзол из черного бархата – только добавляла сходства. Легко представить, как этот холодный красавец позирует на псевдоисторической фотосессии.

Чертовски хорош!

И все же поразила меня не его неземная красота, а глаза, из-за игры света и тени показавшиеся мне двумя бездонными, затягивающими в кромешный мрак омутами.

Мужчина внимательно осмотрел лавку, довольно равнодушно скользнув взглядом по мне, как будто бы я была одной из многочисленных деталей интерьера.

Эй, между прочим, я далеко не такая древняя и вполне одушевленная, мог бы хотя бы поздороваться!

Вместо этого он подошел к прилавку, перегнулся через него и заглянул куда-то вниз. Затем пересчитал склянки, что-то пометил в блокноте и только после этого обратил свой взор ко мне. И как обратил! Буквально просверлил глазищами, проник под кожу и сейчас явно инспектировал мои внутренние органы.

– Здравствуйте, – пробормотала я и на всякий случай сделала шаг назад.

– Очень, очень плохо, – заявил он и посмотрел на меня уже с укоризной.

– Что плохо? – на всякий случай уточнила я.

– Все, – отрезал он. – Пыль, грязь, ужасная антисанитария. Товаров ничтожно мало. И вы почему не за прилавком? Что за вид?

– Так-так, погодите, не все сразу. Во-первых, мне за этим прилавком делать нечего. Я понятия не имею, как сюда попала. просто провалилась – и вот… Полагаю, это сон и вы мне тоже снитесь.

Мужчина устало вздохнул.

– Еще одна. Новенькая, с испытательным? – спросил он таким тоном, будто интересовался, есть ли у меня вши, и был уверен в положительном ответе.

Я не нашлась что на это сказать. Новенькая где? С испытательным чем? Вместо меня заговорили тапки:

– Конечно, новенькая, еще какая. К нам что, других присылают?

– Если мы не столичная мегалавка, так что, можно к нам кого попало направлять?!

– Да-да, в другие лавки вон и с образованием, и с опытом, и с пониманием мало-мальским… А к нам что ни продавщица, то ужас ужасный.

– Дискриминация, однако.

Только сейчас я заметила, что тапочки говорили на два голоса. Левая и правая, каждая сама по себе. Они явно торопились высказаться и возмущенно перебивали друг друга.

Сурового посетителя говорящие тапочки нимало не удивили.

– Цыц! – велел он, и они разом замолкли. – Распределением персонала занимаюсь не я, мое дело – проверять, как идут дела. Дела идут плохо.

– Они вообще никак не идут. И не пойдут, – напомнила я о своем существовании. – А если пойдут, то без меня. Вот-вот, пускай идут куда хотят, а я хочу домой!

В носу защипало, и я поняла, что действительно хочу домой больше всего на свете. С нежностью вспомнила свою уютную квартирку, свою любимую работу, друзей и подружек. В общем, все-все, что осталось где-то там.

Даже старуха с печеньем вовсе не казалась мне вселенским злом. Вернули бы меня назад, я бы уж как-нибудь с ней договорилась! Да хоть бы взяла деньги из кассы и отдала ей. А уж с Аленкой потом бы рассчиталась.

– Домой… – невозмутимо повторил мужчина. – Домой – это хорошо, домой – это можно.

– Правда? – обрадовалась я. – Так отправляйте меня скорее! Мне, знаете ли, это все, – я махнула в сторону прилавка и пыльных полок, – совершенно не нравится.

– И отправлять не надо, сами отправитесь, если захотите.

– Потрясающе! А как? Топнуть надо или вокруг себя обернуться, а может, заклинание какое прочитать? Что делать-то?

Он лишь покачал головой.

– Пройти испытательный срок, разумеется.

И все мои надежды разом улетучились. По его тону я поняла с пугающей ясностью: то, что он говорит, правда. И без испытательного срока сбежать отсюда никак не получится.

– И… сколько продлится этот срок? Мне долго нельзя. У меня дома цветочки завянут, – попыталась я воззвать к милосердию и тут же себя обругала: вот дурочка, кто будет сочувствовать цветочкам!

Сказала бы лучше, что у меня там кот. Его кормить надо регулярно, насколько я знаю.

Кота у меня никогда не было, и вовсе не потому, что я никогда не мечтала о маленьком пушистом комочке. В детстве мечтала, еще как, но до квартиры ни разу ни одного не донесла.

Стоило очередному милахе оказаться у меня в руках, я начинала чихать, глаза слезились, а потом мама отпаивала меня таблетками от аллергии и ругала на чем свет стоит.

Уже годам к семи я смирилась с мыслью, что я и коты не можем существовать в одном пространстве. Так что не особенно-то интересовалась их жизнью. Зачем страдать о том, с кем никогда не будешь вместе?

Вот и сейчас байка о коте даже не пришла мне в голову. Я смотрела на мужчину умоляющими глазами в ожидании приговора.

– А мне почем знать? Домой сможете отправиться, только когда лавка будет процветать.

Я еще раз окинула взглядом вверенное помещение. Не так, как раньше, брезгливо и с легким недовольством. Нет, теперь я смотрела на нее с ужасом.

– Но она ведь никогда не будет процветать, – всхлипнула я.

Он только пожал плечами:

– Это уж ваша забота.

Понятно. Помощи ждать бессмысленно, исходные данные – хуже некуда, и задача поставлена нереалистичная. Стоп, как раз задачу следовало бы уточнить.

– А что значит в данном случае процветать?

– Заработаете тысячу золотых монет – считайте, свободны.

Угу, тысячу золотых монет.

Знать бы еще, какой тут курс принят. Например, сколько это флаконов? Надеюсь, что мало.