Так вот папу волновало, что писать – «е» или «к». Дочку Катя зовут, Екатерина. Нормальный вопрос. А эта с межличностным общением…
Представляете, каково это – на глазах двадцати баб пытаться сдвинуть шкаф? Женщины, поджав губы, смотрели, папа потел, шкаф не двигался.
Страшно довольна, потому что из года в год убеждается, что выглядит лучше, чем эти тетки, называющие себя ее одноклассницами.
Вася с Алисой теперь боевые товарищи. Они друг с другом готовы идти в разведку. Они и ходят – на Антона с Димой. Брюс Ли их надежный тыл. Когда эта троица появляется на школьном дворе после уроков, дети прикидываются деревьями.
И собака у нее только прикидывается собакой. Да, про эту собаку я слышу ежедневно. И даже видела. Только не знала, что она Алисина. В породах я ничего не понимаю. Но этот пес такой же, как был у Джима Керри в фильме «Маска». Зовут собаку Брюс Ли. Отзывается он также на Шварценеггера, Джеки Чана, Джима Керри, Ван Дамма и Турчинского.
И куда-то в далекое прошлое ушли прозвища. Сережу никто не называет Серым, Андрея – Дроном, Сашу – Саньком, Диму – Димоном, а Гену – Гендосом
– А правда, что папа мне утром сказал? – А что папа сказал? – Что я буду учиться одиннадцать лет и это больше тысячи дней? – Правда. – А папа всегда правду говорит? – Да. – А ты не всегда. Лучше бы ты меня утром отвела. – Почему? – Ну, ты бы сказала, что нужно учиться пять дней. Чтобы меня не расстраивать. Пришли домой. Переоделись. – Вася, сделай сейчас домашнее задание. А то тебе еще на тренировку идти. – Не буду. – Будешь. – Не буду. Полчаса мы орали эти вечные «буду – не буду». За пять минут раскрасили цыпленка-уродца и нарисовали кривые палочки. – Все, – выдохнула я и швырнула ластик. – Все, – швырнул тетрадь на пол Вася.
Потом он написал мне записку, которую можно было читать только с армянским акцентом: «Нибуду нихачу хачу в рыцарев играт».
Представляете, каково это – на глазах двадцати баб пытаться сдвинуть шкаф? Женщины, поджав губы, смотрели, папа потел, шкаф не двигался
интересно. А так что придумаешь? Уже все за нас придумали. Только девочка меня спасает. – Какая девочка? – Которая передо мной сидит. Я забыл, как ее зовут. – И как она тебя спасает? – А когда я ее пеналом по голове бью или линейкой, она очень смешно делает – ложится на парту и голову закрывает. Даже когда я ее не бью, а только руку поднимаю, она сразу на парту ложится. – А зачем ты ее бьешь? Девочек нельзя бить. – Но ей же нравится. Если бы не нравилось, я бы не бил. Мы так играем.
Вася, в чужие сумки лезть нельзя. – Почему? – Правило такое. Можешь найти то, что детям знать не обязательно. – Хорошее правило. А портфель – это сумка? – Сумка. – Моя? – Твоя. – Тогда ты тоже в мой портфель не лезь. Можешь найти то, что взрослым знать не обязательно.
Дети меня вообще за человека не держат. Вне зависимости от возраста.
В этот момент Вася был очень похож на своего отца, который, держась за голову, рефлексирует. Не хватало только виски со льдом, а так – никакой разницы.
– А что еще новенького? – Мама, ну что там может быть новенького? Там уже все старенькое. Даже учительница.
Вася откусил и бросил огрызок в портфель. Судя по яблоку, на портфеле он сидел, лежал и, наверное, стоял. Оттирала тетради. Просила больше не класть огрызки в вещи. На следующий день та же картина. Только тетради не в яблоке, а в сливе. Мыла портфель.
Да, про эту собаку я слышу ежедневно. И даже видела. Только не знала, что она Алисина. В породах я ничего не понимаю. Но этот пес такой же, как был у Джима Керри в фильме «Маска». Зовут собаку Брюс Ли. Отзывается он также на Шварценеггера, Джеки Чана, Джима Керри, Ван Дамма и Турчинского.
– А что папа сказал?
– Что я буду учиться одиннадцать лет и это больше тысячи дней?
– Правда.
– А папа всегда правду говорит?
– Да.
– А ты не всегда. Лучше бы ты меня утром отвела.
– Почему?
– Ну, ты бы сказала, что нужно учиться пять дней. Чтобы меня не расстраивать.
Пришли домой. Переоделись.
– Вася, сделай сейчас домашнее задание. А то тебе еще на тренировку идти.
– Не буду.
– Будешь.
– Не буду.
Полчаса мы орали эти вечные «буду – не буду». За пять минут раскрасили цыпленка-уродца и нарисовали кривые палочки.
– Все, – выдохнула я и швырнула ластик.
– Все, – швырнул тетрадь на пол Вася.
– Какая девочка?
– Которая передо мной сидит. Я забыл, как ее зовут.
– И как она тебя спасает?
– А когда я ее пеналом по голове бью или линейкой, она очень смешно делает – ложится на парту и голову закрывает. Даже когда я ее не бью, а только руку поднимаю, она сразу на парту ложится.
– А зачем ты ее бьешь? Девочек нельзя бить.
– Но ей же нравится. Если бы не нравилось, я бы не бил. Мы так играем.
– Почему?
– Правило такое. Можешь найти то, что детям знать не обязательно.
– Хорошее правило. А портфель – это сумка?
– Сумка.
– Моя?
– Твоя.
– Тогда ты тоже в мой портфель не лезь. Можешь найти то, что взрослым знать не обязательно.
– Мама, ну что там может быть новенького? Там уже все старенькое. Даже учительница.
На следующий день та же картина. Только тетради не в яблоке, а в сливе. Мыла портфель.