Может, и мне удрать, пока не поздно?
Взглянула на двинувшегося в мою сторону Эсташа и уяснила, что поздно.
Он понимал, сейчас именно тот момент, когда вернее всего будет объяснить своей отчаянной жене, что такое жизнь и работа в пустынях. Какие люди выживают в подобных условиях, какие монстры прячутся за песчаными барханами, выползая в ночи. Смотрел на повинно опустившуюся темноволосую головку, ощущал, что тревога вновь скручивается внутри в тугую спираль, и как всегда чувствовал свою Мэйэлит. Он как никто другой понимал, что заставило ее приехать, оставив позади спокойную, богатую и комфортную жизнь.
Узнала все-таки и промолчала. Не просто приехала, но умудрилась прежде хорошо подготовиться.
Да, сейчас ему следовало начать с совершенно иных слов, но огонь, вновь ощутивший совсем близко свою жрицу, уже плясал на кончиках пальцев. Неподконтрольный доводам рассудка, в своей бешеной страсти сжигавший все разумные аргументы и слова, он прокатывался от подушечек к ладоням. Даже когда умывался ледяной водой, всегда сохранявшей в кувшине нужную температуру, Эсташ лишь усилием воли мог побороть невероятное желание поймать и укрыть ее в своих объятиях, зацеловать до головокружения, до потери разума. И уже когда пальцы сомкнулись на хрупких плечах, а Мариша вскинула голову, готовясь принять наказание за свой поступок, он смог сказать лишь: «Я скучал».
Она ужасно удивилась, не до конца поверив тому, что не ослышалась, а он обхватил ладонями нежные скулы, ласково погладив большими пальцами бархатистую кожу, и наконец дал выход чувствам, накрыв дрогнувшие губы своими и сам потерявшись в горячем, выжигающем дотла поцелуе.