Я был готов проклинать человека, который не запер дверь. Получается родного человека…

– А почему я не запер ее. – разозлился я на себя, стоя на коленях, но тут же все мысли улетучились от сильного удара по спине. Я видел ударившего, но не знал кто это, так как на всех были надеты маски.

Трое мужчин ворвались к нам в дом и приставили пистолет к виску отца…папы…

– Ну что, щегол, скажешь что-нибудь, нет? – произнес преступник и даже через маску просачивалась его ехидная улыбка.

– Чтоб ты сдох, ублюдок, на этом же месте, сейчас же… – кричали мои мысли, и я только хотел наброситься на него, потеряв страх, как получил удар от второго человека, который крепко держал меня за плечо.

Тогда, стоявший возле мамы, достал пистолет.

– А так? – сказал преступник и я сначала не понял, что он имел ввиду. – А так будешь разговаривать? Всего одно слово парень и мы уйдем, всего одно слово. Я же не прошу тебя назвать пароль от сейфа, просто произнеси одно слово «уйдите» и мы уйдем.

Грабитель, который стоял за мной, не сдержался и начал смеяться. Его смех, словно пули вонзались в мою плоть, но я все еще жил, будто надежда на хороший исход заменила мне все поврежденные органы от этих голосовых увечий.

Отец дернулся, но дуло пистолета остановило его и рывок практически не был заметен.

– Пора с этим кончать. – хладнокровно сказал убийца и выстрелил маме в спину… Быстро, несколько раз и тут же переставил дуло на отца.

Мой взгляд, уже почти пустой, упал на теперь единственного живого мне близкого человека, и я пожалел об этом.

Он посмотрел на меня, как мне показалось, обвиняющим взглядом, словно мое несказанное слово убило маму, и отец произнес «стреляй».

– Неужели ты меня не любишь? – молили мои глаза, но он больше не смотрел на меня. Смотрел в смерть, надеясь, что отыщет там свою любимую, навсегда уже забыв обо мне. И я услышал еще один выстрел.

– Это был твой выбор. – сказал мне один из убийц, и они ушли. Ушли ничего не забрав и не прихватив даже хоть какую-то ценную вещь.

Я тут же хотел зацепиться за этот вопрос – «почему?», но сорвался в жестокую реальность, где лежало два мертвых сердца… моих сердца. Я лег возле них, на их кровь. Но мозг мне не дал умереть, через несколько минут погрузив меня в такую сладкую темноту, которую я так всегда боялся. И только торт на столе с надписью «С 18-летием, сынок» постепенно засыхал.

Глава 2

Я проснулся в восемь утра. С трудом разлепил глаза. Спина болела будто я весь день проспал на жестком покрытии, но нет. Я лежал в мягкой постели, а рядом на моей подушке лежала голова любимой жены. Этот день обещал быть тяжелым, поэтому тело так не хотело подниматься, а ноги спорили с какой именно я должен встать.

И вот мое бренное тело поднялось и по инерции побрело в ванную. Я включил тонкую струю воды, чтобы не разбудить ни Келли, ни мое дитя, которое сегодня смилостивилось и дало нам возможность выспаться. По крайней мере – мне, но судя по тому, что и моя любимая спала, она тоже должна была быть в восторге, тем более после двух почти бессонных ночей.

– Тридцать семь? – спросил я свое отражение. – А не все ли равно, если ты может и не помрешь никогда? – снова задал вопрос в зеркало. – Ну пока нормально. – сказал, думая про свою работу. – Даже интересно, когда я заебусь писать книги? М-да-а.

Вдруг телефон на несколько секунд завибрировал и чуть не упал в раковину. Моя рука каким-то немыслимым образом успела его схватить.

– Доброе утро. – начал я, нажав на дисплее зеленую трубку.

– У меня вечер, ты издеваешься? – сказал Стен уставшим голосом. – Я вот скоро сажусь в самолет.

– Ну удачного полета. – пожелал я другу. – Ты сегодня приедешь?

– Конечно, как договаривались. Может даже перед встречей успею поспать или в полете этим займусь. Было бы хорошо. Остальные-то все в сборе?

– Да, никто не отлынивал вроде.

–О,кей, я пошел, самолет только меня ждет, весь эконом волнуется, не стряслось ли со мной что-то. – в привычной ему манере проинформировал Стенли.

– Не давай эконому беспокоиться. А то все боятся не столько падения, сколько твоего отсутствия… во время падения.

– О-о-о, черный юмор, неужели ты взбодрился? Давай, до вечера. – положил трубку друг, и я, поняв, что телефон влажный вытер его полотенцем и продолжил умываться.

Что же поменялось за последнее время? Мы стали реже видеться друг с другом. Стало больше работы? У меня нет. Контракты стали даже более милосердны, а за других не могу ответить. Келли хотела тоже устроиться куда-нибудь и нанять няньку, но мы поговорили и выяснилось, что она хочет это сделать просто, чтобы не чувствовать себя «ничего не делающей бабой». Хорошо, что я смог подобрать слова и убедить ее, что она не должна испытывать дискомфорта от безработной жизни. Она и так очень много делает по дому, и я даже не понимаю, как она все успевает. Наш малыш… Наш малыш- это такое счастье. Да, сейчас он ведет себя как алкоголик- ссытся и орет, пока ему не дадут бутылочку. Но это скоро должно пройти. Я читал в интернете, что вот-вот этот период закончится. Он уже говорит «калямалякальные» слова. Келли? А что Келли? Я ее по-прежнему люблю до безумия, да, прошло немного времени, чтобы гордиться тем, что чувства не угасли. Но не угасли. Конечно, у нас сейчас нет такого спонтанного секса, где бы я мог с ходу ее взять. Теперь процедура немного затянулась. Я ей заранее сообщаю, что «повалю на кровать», и мы начинаем подготовку. Сначала проверяем малыша в колыбельке, и если что меняем ему памперс или мама его кормит. Потом стеночку колыбельной закрываем плотной занавесочкой, чтобы он не видел пока таких сцен, а дальше Келли моет руки и уже немного уставшая дает отмашку: «Ну, вали». И это иногда с таким уставшим выражением лица, что иногда непонятно- ее валить или мне валить на хрен со своим желанием. В общем такой у нас пока секс. Возможно, если бы наша жизнь была ограничена временем, то это как-то приносило дискомфорт, но уж точно не в нашей ситуации, когда мы понимаем, что ребенок вырастит и с фразой «ну, вали» может быть покончено раз и навсегда.

За это время мы успели переехать в новую квартиру. Четырехкомнатные апартаменты несколько повысили нам радость жизни, так как у каждого теперь есть место для личного пространства. У каждого, кроме ребенка… Вполне возможно он об этом догадывается, поэтому и орет. Но мы планируем сделать ему естественно отдельную детскую комнату, это даже не обсуждалось. Точнее обсуждалось, что не обсуждается…

По поводу моих снов все стало понятно. Стало понятно, что врачи не знают причин их возникновения. Стало понятно, что мне с ними жить всю вечность и стало понятно, что это довольно тяжело. И не только для меня. Конечно, Келли это не показывает, но ей тоже сложно- она переживает за меня. Раньше меня посещала мысль и никак не выходила из головы, что ее когда-то это все достанет, и она уйдет, но практически тут же эта мысль переставала быть теоритически-реальной. И даже не потому что «она меня любит больше жизни». Нет. Просто потому что я бессмертен и ей не придется думать, что она когда-нибудь потеряет меня. Для нее это очень больные удары. Если обычный человек, какая бы не была у него судьба знает, что конечный пункт жизни есть, то наш путь будет бесконечно продлеваться. И будут ли это бесконечные радости или бесконечные удары решать не только нам. И я не про Бога, я не привязан ни к какой религии и уж точно не встречу, ни дядьку у ворот рая, ни черта возле костра. Отношусь ли я к этой теме с иронией? Возможно, даже не буду отрицать. Но пока длинные руки жесткого сарказма меня не окутали, я почувствовал нежные руки Келли, которая обхватила меня и сказала «доброе утро» …