* * *

© М. Руднева, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Глава 1
Убийство в усадьбе Мелроуз
Часть 1

В день, когда я и мой компаньон Валентайн Смит прибыли в усадьбу Мелроуз, шел мелкий противный дождь, из тех, которые существенно затрудняют работу гробовщиков.

Усадьба располагалась в Скоттиш-Борденс, в глуши неподалеку от Эдинбурга, и мы с Валентайном проделали длинный путь, чтобы в конечном итоге в тот момент, когда мелкая холодная морось перешла в уверенный ливень, упереться в закрытые ворота.

Валентайн раскрыл над нами зонтик – конечно же черный, – а я продолжил ритмично стучать дверным кольцом, в надежде, что нас все-таки услышат.

– Сразу видно профессионала, – усмехнулся Валентайн. – Вы стучите в ритме молотка, забивающего гвозди.

– В этом у меня огромный опыт, и все благодаря вам. – Я усмехнулся в ответ и продолжил ломиться в дверь.

Мое имя Дориан Хэйзел, и мы с партнером представляли одну из важнейших профессий нашего времени, ту, о которой говорят шепотом и в полумраке. Рано или поздно за услугами к нам придут и бедняк, и богач.

Мы – гробовщики, владельцы «Похоронного бюро „Хэйзел и Смит“», довольно успешного бизнеса. К услугам нашего бюро обращались люди самого разного материального положения, а мы старались каждому клиенту помочь по мере сил.

Так мы и оказались в шотландской глуши в полном одиночестве.

Я уже начинал терять терпение, как вдруг ворота поддались и открылись, впуская нас. От неожиданности я едва не потерял равновесие и не ввалился во двор, лишившись последнего намека на грациозность, но Валентайн успел ухватить меня за шарф и поставить на ноги.

– Добрый вечер! – оттеснив меня в сторону, заговорил он. – Мы приехали к лорду Лейтону. Я полагаю, это не вы?

Я поднял голову и посмотрел на встречающего. Это был сухой, но крепкий пожилой джентльмен с идеально прямой спиной и аккуратно подстриженными усами.

– Нет, – усмехнулся он. – Я дворецкий семьи Лейтон, мое имя Джером. Меня отправили встретить вас, но я немного задержался. Подагра, знаете ли… Кажется, будет гроза. Прошу прощения. Могу я уточнить?..

– Смит, – деловито представился мой компаньон. – Валентайн Смит, а это Дориан Хэйзел, мы из конторы «Хэйзел и Смит».

– А… – Тень пробежала по лицу Джерома. – Гробовщики, значит.

– Прошу прощения, мы можем пройти в дом? – не удержался я.

Быть может, с моей стороны это было не слишком вежливо, но поймите меня правильно – ветер был такой холодный, что запястья начали неметь, несмотря на замшевые перчатки, и дождь, капающий с края зонта, затекал мне за воротник. Я начал серьезно опасаться подхватить простуду. Заказывать гроб по собственным меркам не входило в мои ближайшие планы.

– Да, конечно, джентльмены, – спохватился Джером. – Позвольте взять ваш багаж?

– О нет, не стоит, у нас ничего сверх необходимого, – обворожительно улыбнулся Валентайн, подхватывая саквояж. – Нам сообщили, что все приготовят.

Я молча следовал за ними, прислушиваясь к разговору, – он быстро перешел в область погоды, Джером жаловался, что от постоянных дождей болят колени, и Валентайн начал советовать какое-то индийское средство. Я пропустил мимо ушей подробности, занятый своими мыслями.

Теперь, получив подтверждение, что работа гробовщиков не только переложена на чужие плечи, но и уже выполнена, я еще сильнее недоумевал, для чего нас сюда вызвали.

Я напряг память, желая восстановить последовательность событий именно так, как они происходили. И выходило следующее – несколько дней назад на связь с нами вышел лорд Лейтон, эсквайр, владелец поместья в небольшом городке к востоку от Эдинбурга. Разговор вел Валентайн, я же изучал вчерашнюю газету, сидя в кресле, и не особенно прислушивался. Но, со слов Валентайна, лорд Лейтон вызвал нас для похорон своей супруги, леди Лейтон, скончавшейся внезапно. На вопрос, зачем шотландскому лорду лондонские гробовщики (я сильно сомневаюсь, что в таком большом городе, как Эдинбург, наблюдалась нехватка представителей нашей профессии!), лорд Лейтон отвечал весьма уклончиво. Выходило, что мы лучшие в своем деле и нас ему лично рекомендовали. Интересно было бы установить личность этого поручителя. Чувствуя, как в ботинках хлюпают шотландские лужи, я все больше проникался к этому неизвестному неприязнью.

Путь от ворот до самого поместья занял не меньше четверти часа. Вся территория заросла густым кустарником, за которым никто не ухаживал, а деревья разрослись так, что листва перекрывала путь дождю и служила естественным убежищем. Петляя по дорожкам хитрого лабиринта, я успел заметить изящный грот и беседку-ротонду с белыми мраморными скамейками на берегу совсем крохотного пруда, заросшего тиной.

– Когда леди была молода, здесь было очень красиво, – вздохнул Джером, словно подслушав мои мысли. – Потом она заболела и уже не могла ходить так, как раньше. А без нее тут все забросили.

– А чем она болела? – поинтересовался Валентайн.

– Суставы. Едва могла передвигаться без инвалидного кресла, а по дому ей помогала передвигаться компаньонка, – пояснил дворецкий.

Валентайн кивнул, словно ответ полностью удовлетворил его любопытство.

– Вы проделали такой долгий путь ради нашей просьбы, поэтому прошу вас, о делах до завтра не говорим. Лорд Лейтон приедет утром, а пока мне поручено проследить, чтобы вы расположились со всем возможным комфортом.

Джером открыл перед нами двери, ведущие в правое крыло, и первым прошел внутрь, зажигая свечи.

Валентайн чуть помедлил, дожидаясь, пока я поравняюсь с ним, и легонько толкнул меня плечом. Уголок рта его приподнялся в ухмылке. Он подмигнул мне – в сером глазу сверкнули искорки веселья.

– Крыло для слуг, – прошептал он и скользнул вперед мрачной тенью.

Я остановился на пороге и оглянулся на высокий мрачный особняк в неоготическом стиле, напоминающий замок своей ветхостью и неприступностью. Два крыла – для слуг и, скорее всего, гостевое, расходились как легкие, от господской части, сердца этого места. Центральный вход легко узнавался по массивным дверям из цельного дуба с бронзовыми ручками-кольцами, высокому мраморному крыльцу и бронзовым львам, сторожащим подъездную дорожку.

Крыло для слуг, в которое нас привели, было попроще и, кажется, построено позднее основного здания.

– Дориан! – Оклик Валентайна вывел меня из размышлений, и я шагнул в дом, закрывая за собой дверь.

Внизу располагалась кухня и что-то вроде гостиной, а массивная лестница, выстланная неброским ковром, уходила наверх, к длинной анфиладе комнат.

– Лорд Лейтон нечасто принимает кого-то в доме, – с извиняющейся улыбкой проговорил Джером. – Но дал распоряжение устроить вас как можно лучше. Вот, прошу. Две комнаты, в каждой есть печка, ночами у нас бывает холодновато. Грелки уже в кроватях. Ужин в 19:00, о нем оповестят ударом гонга. Это все ваши вещи?

– Да, благодарю. – Я занес в комнату свой саквояж, поймав настороженный взгляд Джерома.

Мало ли что может скрываться в черном саквояже гробовщика. Почему-то люди сторонятся наших подручных средств даже больше, чем нас самих.

– Из этого крыла есть проход в дом? – поинтересовался Валентайн, отвлекаясь от разглядывания старинного портрета в потертой бронзовой раме. Старик выглядел таким же потертым. Если это был кто-то из лордов Лэйтонов, он крупно провинился перед наследниками, раз его сослали сюда.

– Да, в конце галереи есть черная лестница, правда, на ночь ее всегда закрывают. Лорд Лейтон хочет быть уверен, что в ночи никто не потревожит его покой.

– Стало быть, днем слуги спокойно туда ходят? – Валентайн задумчиво накрутил на палец прядь отросших черных волос.

– Да, конечно. Им же надо делать свою работу.

– Конечно, – эхом повторил Валентайн. – Спасибо, Джером, вы очень любезны.

Джером откланялся и оставил нас одних.

В здании было тихо. Не слышно ни разговоров, ни шагов.

– Слуги, видимо, сейчас в доме – готовятся к приезду хозяина, – поймав мой взгляд, сказал Валентайн. – Однако надеюсь, что мы сможем с кем-нибудь здесь перекинуться парой слов.

– Зачем? – искренне удивился я, поскольку беседы с живыми людьми не входили в мой список вечерних радостей.

Я, наоборот, вздохнул с облегчением, узнав, что лорд Лейтон не дома – столь длинная дорога неизменно меня выматывала, и я надеялся отдохнуть.

– Потому что здесь что-то произошло, друг мой. – Валентайн поднес палец к губам. – Что-то. И вот хотел бы я знать, какое к этому отношение имеем мы…

– Мы хорошие гробовщики? – О господи, это прозвучало слишком наивно.

Валентайн рассмеялся.

– Мы лучшие гробовщики, мой дорогой, но зазвать нас за столько миль от дома ради того, чтобы поработать лопатами… Слишком изощренно даже для избалованного богача. Если только…

– Если только? – Я подошел ближе, и Валентайн, понизив голос, прошептал мне на ухо:

– Если только наш клиент здесь не ходит сквозь стены.

Я прошел в комнату и сел на кровать прямо в пальто. Слова Валентайна звучали резонно. Мы не стремились предать огласке наши спиритические таланты, однако мы жили в Лондоне, и пытаться утаить что-то было равносильно тому, чтобы встать на углу Оксфорд-стрит и объявить о том во всеуслышание. Потому мы ничего не скрывали, но и старались не привлекать излишнего внимания, чтобы не превратиться в декоративных медиумов в убийственно-зеленых гостиных.

Я видел призраков с детства – просто родился уже таким, едва не умерев при рождении, а Валентайн в юном возрасте столкнулся с шаровой молнией и заработал шрам на половину лица, белый зрачок и способности спирита, которые вовсю использовал в работе.

Но ничего удивительного, что слухи все равно шли, и иногда именно эти слухи и приводили к нам клиентов. Лорд Лейтон жил в глуши, но вел дела в Лондоне, так что…

– Стало быть, считаете, что его беспокоит призрак?

– Ставлю свой цилиндр, а он, как вы знаете, дорог моему сердцу. – Валентайн занес в спальню мой саквояж и уселся прямо на него, закинув ногу за ногу и игнорируя стул. – Вопрос, который меня беспокоит, что именно это за призрак. Печальная фигура в саване, подглядывающая в окна по ночам и мешающая спать слишком пристальным взглядом, терзающим совесть? Или буйный полтергейст, стремящийся разгромить дорогие сердцу фамильные безделушки?

– Валентайн. – Я сурово на него посмотрел. – Что-то вы слишком веселы, друг мой. Не к добру.

– Просто я не люблю, когда меня водят за нос. – Его взгляд был невинен, как у агнца, но за счет того, что один глаз у него был серый, как грозовое небо, а другой белый и почти без зрачка, ожидаемого эффекта он добиться не смог.

– Нам платит лорд Лейтон, и мы должны быть на его стороне.

– Нам платят как гробовщикам, а хоронить пока некого. К слову, он даже не внес задаток. Я вообще не уверен, что похороны уже не прошли. Так что я оставляю за собой право провести здесь небольшое самостоятельное расследование.

Я обреченно вздохнул.

– И вы точно не хотите просто дождаться возвращения лорда Лейтона и все обсудить напрямик?

– Не будьте так наивны, Дориан. Если бы лорд Лейтон желал встречи с нами, он бы дожидался нас здесь. Мы с вами добирались на перекладных, а у него наверняка есть собственный экипаж. Так что будьте уверены, он ждет, что мы сами столкнемся с чем-то… интересным. А потом, удивленно разводя руками, скажет, что не имел об этом понятия, оно тут появилось само!

Я прикусил губу.

– Вы же не думаете, что он убил свою жену?

Валентайн вскинул руку:

– Дориан! Дориан, кто же бросается подобными обвинениями? Не случайно в 1789 году наши друзья-французы изобрели презумпцию невиновности! Сначала придется установить истину, а уже потом решить, кто кого убил.

– А вы не сомневаетесь, что убийство было?

– Я не сомневаюсь, что здесь была смерть. – Он легко поднялся на ноги и огляделся. – Однако условия тут неплохие. Жаль, что наши комнаты не соединяются между собой, но они рядом. Терпимо.

Неплохие условия, упомянутые Валентайном, представляли собой обычную комнату для слуг в любом подобном особняке – когда была жива моя сестра, в поместье ее мужа, Кинс-холле, были точно такие же. Широкая, но простая кровать, застеленная свежим льняным бельем, небольшой шкаф для хранения личных вещей, стул и стол и таз для умывания в углу – вот и вся мебель. На окнах висел светлый тюль, и я поморщился – ночью в комнате наверняка слишком светло. В последнее время у меня усилились головные боли, и свою спальню дома я завесил самыми плотными черными гардинами, сшитыми на заказ в нашем траурном ателье. Мой домашний призрак мистер Ч. М. Блэк по этому поводу сообщил, что я слишком рано начал превращать спальню в модный нынче саркофаг, а экономка миссис Раджани переживала, что воздух совсем перестанет попадать в комнату и я непременно заболею и умру, но я предпочел возмущению домочадцев сон без кошмаров, и пока меня все устраивало.

До нынешнего момента.

– Возможно, ночью нам и вовсе не придется спать, – словно уловив мои мысли, усмехнулся Валентайн. – Кто знает, что нас ждет.

– У вас уже есть план?

– Конечно. – Он поймал мой взгляд и широко улыбнулся. – Нам обещали ужин. Прозвучит гонг, и нам надо будет спуститься в кухню – как я понял, она находится здесь же, на первом этаже, и там есть что-то вроде столовой для слуг. В любом подобном месте слуги – глаза и уши дома, если хоть что-то произошло, они должны знать. Расспросим их.

– Вряд ли они вздумают раскрыть секреты хозяев посторонним гробовщикам, – криво усмехнулся я. – Если вообще из суеверия не испугаются разделить с нами стол. Вы же знаете, к нам относятся как к прокаженным.

Это было правдой – чем дальше от Лондона, тем сильнее демонизировали нашу профессию. Я не сомневался, что местные горничные настолько суеверны, что носят подношения маленькому народцу и верят в любые небылицы.

– А это уже зависит от нашего личного обаяния, – мягко ответил Валентайн. – И этого у нас с вами не отнять.

Валентайн ушел в свою спальню, а я снял пальто и шляпу, убрал их в шкаф и растянулся поперек кровати, глядя в потолок.

В оконные стекла стучал дождь, и я вдруг почувствовал, что очень устал. Все тело ныло от боли. В последнее время у нас было много дел – весна шла на убыль и уносила за собой все больше и больше лондонцев. Особенно тех бедолаг, чье здоровье надорвалось на тяжелой фабричной работе. Многие пережили зиму только чудом, и промозглая весна с легкостью добила их.

Нам приходилось хоронить бедолаг в общественном гробу. Неприятное занятие. К сожалению, гробы стоят дорого, и мы не можем позволить себе хоронить каждого бедняка в личном деревянном сюртуке – когда у них порой и при жизни сюртуков не водилось. И далеко не у каждой вдовы оказались деньги, припрятанные на похороны.

Тогда нам приходилось использовать общественный гроб, в котором мы доставляли тело, трясясь в вагоне третьего класса от вокзала Лондон Некрополис до Бруквудского кладбища, рыли там могилу на положенных шесть футов вниз и затем переворачивали гроб, отправляя покойника в последний путь в одном саване под рыдания вдовы и ребятишек. А потом тащили пустой гроб на себе обратно в бюро, и, скажу я вам, хороший дубовый гроб весит порядочно. А бедняки не могли позволить себе сопровождение и катафалк.

Такова работа гробовщика, и я не жаловался, понимая, что цены на смерть неизменно растут вместе с ценами на все остальное, но теперь, когда бесконечное таскание общественного гроба туда-сюда на время прекратилось, мне хотелось просто отдохнуть.

Хотя бы один вечер, когда на законном основании у нас не было здесь никаких дел…

Но разве такие мелочи могли остановить Валентайна Смита?

Впрочем, пока он был чем-то занят, отделенный от меня крепкой неоготической стеной, я подумал, что могу поддаться слабости, и прикрыл глаза, намереваясь хотя бы четверть часа подремать.

Гонг заставил меня подскочить на кровати и в ужасе озираться по сторонам. Спросонья мне показалось, что я услышал выстрел. Но это всего лишь было приглашение к ужину.

– Проснулись, дорогой мой? – мягко спросил Валентайн за моей спиной, и я подскочил снова.

– Вы здесь давно?! – возмутился я. – Нельзя же так!

– Наблюдать, как вы спите? – невинно поинтересовалось чудовище в мантии гробовщика, закидывая ногу на ногу.

Он сидел на стуле у окна с книгой на коленях. Присмотревшись, я с удивлением понял, что он читает Китса.

– Лежала у моей кровати, захватил от скуки, – поймав мой взгляд, отмахнулся он. – Умойтесь, Дориан, и приведите себя в порядок – нам пора отправляться очаровывать милых горничных, и у вас в этом деле главная роль!

«Любой театр прогорел бы с таким драматургом, – подумал я, причесываясь перед тусклым зеркалом. – Главная роль в деле очарования милых горничных его стараниями досталась самому бездарному из возможных кандидатов».

– Вы прекрасно справляетесь, – добавил мой бесстыжий друг. – Меня вы очаровали, а это не так-то просто сделать!

Он шутливо поднял вверх указательный палец. Я вспыхнул и огляделся по сторонам, не найдется ли чего поувесистей, вроде томика Китса, чтобы кинуть в него и тем самым немного приглушить неуместное веселье.

Валентайн поднялся со стула, примиряюще держа руки перед собой, и подошел ко мне.

– Дориан, вы должны попробовать. Вы из нас двоих наиболее нормальный, а нам не помешает погрузиться в происходящее хоть немного, прежде чем мы поймем, какие роли уготованы здесь нам.

Он взял с туалетного столика мою черную ленту, обошел меня со спины и принялся заплетать мне хвост.

Я задумался. Если отбросить в сторону мою нелюбовь к разговорам с живыми людьми, я понимал – чем быстрее мы поймем, с чем имеем дело, тем проще нам будет определиться с дальнейшими действиями. Я сейчас уже не был уверен, кому мы приехали организовывать похороны, и не удивился бы, если бы выяснилось, что лорд Лейтон позаботился досрочно о своих собственных. Усмехнувшись этим мыслям, я посмотрел в зеркало, отметив аккуратно завязанный бант, и первым вышел в коридор.

На кухне было пусто. Это удивило меня и даже немного расстроило – спускаясь по лестнице, я так отчаянно готовился к тому, чтобы предаваться пустым разговорам с милыми барышнями, что отсутствие этих самых барышень выбило меня из колеи. На мгновение я сам поверил в то, что желал этой беседы.

– Где же все? – Я огляделся по сторонам.

Добротный кухонный стол был прибран, но не накрыт к ужину. Значит, слуги еще не возвращались сюда, несмотря на гонг, призывающий к столу. Не было даже кухарки. Я заглянул за небольшую дверцу и увидел теплую еще печь, где стояла кастрюля, из которой исходил ни с чем не сравнимый аромат слегка подгоревшей овсянки. Пока я печально осознавал, чем это чревато для голодных нас, Валентайн в два шага оказался у печи и пригасил огонь.

– Вот так. По крайней мере, ужин не пострадает, – пробормотал он. – Но куда всех унесло?