– Ладно. До метро проводить? – поправив очки, спрашивает Вовчик. – Темно уже.
– Я провожу, – раздается за моей спиной стальной голос Мирона.
И все мои рецепторы взрываются. Кричат о его близости и потребности к нему прикоснуться.
Стремительно оборачиваюсь, так что волосы, взметнувшись, бьют по лицу. Забываю о сумке на плече, о мнущемся рядом одногруппнике, об усталости и недосыпе.
Все, о чем я могу думать, – Мирон здесь. Из плоти и крови. Не телефонный звонок, не набор букв на экране мобильника. А он сам… протяни руку – и…
Мирон улыбается знакомой порочной ухмылкой и широко разводит руки в стороны:
– Иди ко мне, – читаю по его губам.
И срываюсь с места.
Нас разделяло всего несколько шагов, но я влетаю в его раскрытые объятия, успев развить сверхскорость.
– Полегче, НеАнгел. – Мирон, пошатнувшись, крепко прижимает меня к себе.
На нем расстегнутая кожаная куртка и отсутствует шапка. На правой щеке тонкий шрам, который его совсем не портит. Осторожно касаюсь его кончиками пальцев и выдыхаю:
– Ты…
– Я. А это что за хмырь?
Непонимающе свожу брови.
– Ты про кого?
Мирон нетерпеливо ведет подбородком мне за спину, при этом неотрывно смотрит мне в глаза.
– Это Вова. Мой одногруппник.
– Яйца к тебе подкатывает? Оторвать их?
– Мирон Гейден, – произношу медленно, нараспев, – ты что, ревнуешь меня к ботанику?
– Да хоть к палеонтологу… Я пиздец как соскучился.
Не знаю, кто из нас целует первым. Мы тянемся друг к другу одновременно и сталкиваемся на полпути. Впечатываемся в губы друг друга и замираем. Переводим дыхание.
Размыкаем поцелуй лишь для того, чтобы разбиться друг о друга снова.
У меня жжет глаза и, кажется, сейчас случится истерика от такой долгожданной близости с любимым. Обнимаю сильнее, и его руки на моей талии тоже напрягаются. Сдавливают до хруста в костях и моего тихого писка.