Если фраза «Не всё так однозначно!» сегодня выводит вас из себя, то знайте, что я вас понимаю. Слишком часто ею пытаются прикрыть самое мерзкое мировоззрение. Но трудно не согласиться, что первая четверть ХХI века заканчивается, мягко говоря, неоднозначно и признаки перемен в политике, экономике, распространении информации и структуре общества явно ощутимы. Конечно, это не значит, что не стоит называть зло злом. И как бы озвученное выше выражение не дискредитировало себя, оно осколок того направления в философии, которое появилось восемнадцать веков назад и лежит в основе современной науки. Речь идет о скептицизме.
***
Сегодня стал популярен формат научно-популярных книг, показывающих, как идеи древних философов могут быть применены в повседневной жизни дня сегодняшнего. Наиболее популярны конечно же стоики, и понятно почему, ведь в наше непростое и стремительное время многие ищут духовную и нравственную опору, метод противостояния обстоятельствам и преодоления трудностей, да и просто ответ на вопрос «Как жить?» Недавно я уже опубликовал на своих книжных страницах конспекты-цитатники на книги Джона Селларса «Как жить. Уроки стоицизма от Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия» и «Философия безмятежности. Тетрафармакос Эпикура».
Книга «Секст как лекарство от тревоги» (2023) итальянского преподавателя Марии Лоренцы Кьезары, профессора философии и автора книг – не исключение, но затрагивает она другое учение, которое также может помочь пережить противоречивое время и если не избавиться от тревоги (куда уж нам), то хотя бы уменьшить ее влияние на нашу жизнь. Это небольшая книга на чуть более ста страницах состоит из семи глав, каждая из которых, по сути, представляет из себя готовую лекцию/урок, раскрывающий суть скептицизма. О структуре книги подробнее чуть ниже.
Мария Кьезара знакомит читателя как с персоной Секста Эмпирика (самого яркого представителя классического античного скептицизма), так и с его идеями, которые учат нас к любой информации подходить с открытым умом, признавать ограниченность наших способностей к познанию и многообразие точек зрения, каждая из которых кажется обоснованной, но не может быть истиной в последней инстанции. Секст Эмпирик наглядно показал совместимость скептической философии и активной жизненной позиции, а в основу метода мышления, который он предложил, легло разумное сомнение и эмпирический метод.
«Один из способов не стать жертвой когнитивных искажений и разнообразных шарлатанов – постоянно отслеживать сведения о том или ином предмете, отдавая себе отчет в том, что нам остается ориентироваться исключительно на собственные представления о нем, тогда как представления других людей могут быть кардинально противоположными. Такая установка позволяет сохранять спокойствие и продолжать наблюдение за предметом, будучи готовыми разрешать на практике любые противоречия, которые могут возникать между различными убеждениями. Подобный метод во второй половине II в. изобрел врач и философ по имени Секст и прозвищу Эмпирик».
***
Кем был Секст Эмпирик?
«По всей видимости, он родился в городе Херонея в одном из регионов центральной Греции под названием Беотия. Работы Секста написаны на древнегреческом языке и демонстрируют обширные познания в области культуры и философии Греции, но латинское имя автора указывает на то, что он мог быть бывшим римским рабом или сыном раба, и объясняет прекрасную осведомленность о законах, привычках и обычаях Рима. Нам неизвестно, где жил и работал Секст: по всей видимости, не в Афинах, Риме или египетской Александрии, а в одном из городов римских провинций. Вероятно, именно поэтому в нашем распоряжении не так много сведений о его жизни. Но то, что он учился на врача и занимался медицинской практикой, сообщается в различных источниках и подтверждается упоминанием специфических требований в его трудах, а также несколькими ссылками на его «Медицинские мемуары (Эмпирические) мемуары», которые, к сожалению, были утрачены. Таким образом, не вызывает сомнений, что Секст обладал поистине глубокими познаниями в области теоретических и практических медицинских исследований, которые позволяли ему обоснованно придерживаться профессиональных взглядов, основанных, как подсказывает его прозвище, на эмпирическом подходе».
Не трудно догадаться, что «Секст» - это шестой. По неловкости можно потерять последнюю букву в этом имени, но и при этом, что забавно, название книги не потеряет смысл. Но мы не об этом. Время и обстоятельства сохранили для потомков наследие этого древнегреческого врача и философа в виде произведений «Пирроновы положения» (Πυῤῥώνειοι ὑποτυπώσεις) и «Против учёных» (Πρὸς μαθηματικούς). И первый, и второй труд частично будет разобран в этой книге. Именно в них высказаны основные положения античного скептицизма. Я думаю о том, «кто тут скептик» хорошо говорят названия томов из произведения «Против учёных»: «Против логиков», «Против физиков», «Против этиков», «Против грамматиков», «Против риторов», «Против геометров», «Против арифметиков», «Против астрологов», «Против музыкантов»…
Надо отметить, что Секст противопоставлял скептицизм (с его сомнением) догматизму (с его догмами). В отличие от догматиков (истина известна) и академиков (истину познать невозможно), скептики считали, что истина хоть и не известна, но достижима, т.е. они находятся «в поиске».
Выделяют несколько видов скептицизма: обыденный, философский, методологический, научный и религиозный. В своей книге Мария Кьезара прокладывает мостик от философского (классического) к обыденному и научному.
Пожалуй, самое ценное, что дает эта книга рядовому читателю (кроме общей познавательной информации), это инструмент, позволяющий выявить неопределенные («смутные» в терминологии Секста) вещи, рассмотреть их с разных сторон, и честно принять невозможность их однозначной трактовки (воздержаться от суждения) и уже исходить из этого, а не пытаться «продолбить» ту или иную позицию, вопреки весомым аргументам, противоречащим вашему мнению или шаткой личной позиции. Этот инструмент – так называемые «тропы» в количестве 15 штук (т.е. аргументы скептиков при рассмотрении вещей и явлений). Об этом ниже в конспекте. Подумайте, как часто мы слепо отстаиваем удобную нам позицию, не обращая внимание на сложность того или иного события или явления, упрощая его и делая плоским, отметая то, что не подходит нам. Самое важное, чему учит скептицизм — это подвергать сомнению даже свое собственное мнение, а точнее, считать его одним из многих и равнозначным, пока не будет доказано иное. В общем, это школа открытого мышления, самопроверки, широкого взгляда на вещи и принятия к сведению любой аргументации, а также учение о вере в то, что истина может быть найдена, но не всегда просто и сразу.
Книга Марии Кьезары написана относительно простым языком, содержит список дополнительной литературы и развернутый список источников с указанием каждой мысли, для которой использовался каждый из них. Сама книга небольшая, и не займет много времени для чтения, даже если вы где-то ненадолго завязнете в тексте. Это интересная возможность увидеть то, как здравое сомнение постепенно завладело умами умнейших людей своего времени, только есть один интересный нюанс: на полтора тысячелетия (!) вплоть до первых изданий трудов Секста на латыни в 1570-х, его труды были забыты, но эта потеря времени с лихвой была компенсирована развитием науки в последующие четыре века, развитием, которое было бы невозможно без сомнения и открытого ума.
А теперь подробнее о скептицизме.
***
В чем суть учения Секста?
«Секст предлагает не только философам и ученым, но и всем, кто ищет ответы на многочисленные вопросы об окружающем мире, с осторожностью относиться к любым категорическим высказываниям о нем. Он призывает научиться принимать решения на основе того, как мы воспринимаем действительность, зная, что другие могут воспринимать ее по-другому. Это, по мнению Секста, принесет безмятежность и умиротворение, которые позволят вести прагматично-конструктивный образ жизни, наблюдая окружающую действительность и продолжая задаваться вопросами о ней. В этом и состоит идея скептицизма в своей первоначальной форме (от древнегреческого σκέψις – анализ, исследование), достигшая зрелости в грекоязычном мире именно при Сексте Эмпирике».
Думаю, стоит дать хотя бы один пример «смутных» неоднозначных явлений:
«Проблема возникает прежде всего в отношении ценностей: если для одних людей деньги и слава – это цели, к которым следует стремиться, то другие убеждены, что их следует всеми силами избегать. Как же тогда определить, являются ли деньги и слава добром или злом сами по себе?»
Если хотите пример «попроще», то представьте себе яблоко, которое один назовет сладким, а второй кислым. Может ли оно быть одновременно и первым, и вторым? И что повлияло на восприятие вкуса?
Секст предлагает свой отсылающий к скептицизму «курс лечения» в таких случаях:
«Курс лечения», который прописал нам врач по имени Секст, состоит из трех процедур, позволяющих жить и действовать с пользой для себя и других, принимая решения на основе того, как те или иные вещи явлены нам в восприятии.
Первая процедура состоит в тренировке скепсиса (тема второй лекции книги), который в понимании Секста заключается в способности выделять различные варианты восприятия вещей в соответствии с определенными моделями рассуждений.
Вторая процедура «курса лечения» (тема третьей лекции книги) проистекает из первой, в том смысле что скептическое наблюдение заставляет нас воздерживаться от суждения (ἐποχή) о «смутных» вещах. Это воздержание, в свою очередь, может принести с собой то спокойствие и умиротворение, которыми Секст надеется вознаградить нас и благодаря которым мы можем продолжать спокойно жить и наблюдать окружающий мир.
Третья процедура (ей посвящены четвертая, пятая и шестая лекции книги) фактически состоит в том, чтобы жить в соответствии с тем, как вещи являются нам в непосредственном восприятии («феномены» от греч. φαίνομαι – «являюсь»), «недогматическим образом» следуя велениям «обычной жизни». <…>
Седьмая и последняя лекция будет посвящена тому, могут ли все эти меры быть достаточными, полезными и выгодными не только для каждого из нас, но и для общества, в котором мы живем».
Скептицизм Секста можно выразить в четырех прилагательных:
«Секст утверждает, что его скептицизм можно описать четырьмя прилагательными. Первое – «исследовательский» (для указания на склонность все исследовать), второе – «выжидающий» (для обозначения психического состояния, в которое мы погружаемся, совершив исследование), третье – «апорийно-сомневающийся» (для обозначения постоянного нежелания скептика высказываться об истинной природе вещей, его склонности к постоянному исследованию и осмотрительности при изложении своих собственных позиций) и четвертое – «пирроновский», отсылающее к древнегреческому философу Пиррону из Элиды, который жил в IV–III вв. до н. э. и первым сумел «облечь в плоть и кровь» теорию скептицизма».
***
А теперь перейдем к тем самым тропам. С одной стороны, они показывают, как трудно выявить истину, а с другой, это набор инструментов для определения того, насколько «смутно» то или иное явление, а следовательно, насколько скептически нужно к нему подходить. Здесь надо выделить два блока: 10 тропов Энесидема-Секста + 5 тропов Агриппы-Секста.
ПЕРВЫЙ БЛОК: 10 тропов Энесидема-Секста.
«Первый троп Секста гласит, что одни и те же вещи не оказывают одинаковое воздействие на разные виды живых существ, включая человека, из-за разницы их происхождения и строения органов чувств. Например, утверждает Секст, у разных видов глаза обладают разной кривизной и, как «зеркала, имеющие разное устройство», по-разному отражают вещи. Так почему же то, что мы видим, должно обязательно соответствовать истинной природе вещей? То же самое относится и к остальным органам чувств, и тот факт, что каждый вид по-разному воспринимает природу вещей, сегодня подтверждается и сравнительной психологией, и когнитивной этологией. <…>
Рассуждая о втором тропе, Секст подчеркивает, что у людей бывает разное физическое строение, а это означает, что мы по-разному реагируем на одни и те же вещи. Кто-то, к примеру, лучше переваривает мясо, а кто-то – рыбу. Так можно ли сказать, что рыба по самой своей природе усваивается легче, чем мясо? <…>
Описывая третий троп, Секст отмечает, что наши органы чувств по-разному реагируют на вещи: яблоко сладкое на вкус, желтое, зеленое или красное на вид и ароматное, если говорить о запахе. Так как же мы можем знать наверняка, обладает ли оно только этими качествами, или же оно обладает только одним, которое по-разному проявляется для различных органов чувств, или же оно обладает бо́льшим количеством качеств, чем те, что мы воспринимаем, а часть из них мы просто неспособны воспринять? <…>
Говоря о четвертом тропе, Секст выходит за рамки основного физического строения человека и рассматривает различные обстоятельства, или, скорее, условия, которые влияют на его восприятие в зависимости от того, здоров он или болен, молод или стар, зол или добр, беден или богат, пьян или трезв, смел или труслив, печален или весел и т. д. Отправной точкой всегда остается физиология человека: та же вода, которая больному человеку кажется кипятком, для человека в хорошей форме не является горячей; одна и та же температура воздуха представляется низкой пожилым людям и умеренной тем, кто находится в расцвете сил; одна и та же еда, которая вызывает отвращение у сытых, может быть привлекательной для тех, кто очень голоден. Однако, как и многие современные психологи, Секст рассматривает с «натуралистической» точки зрения не только физический уровень, но и эмоциональный, психологический и даже ментальный, поскольку он также заявляет, что люди с решительным характером воспринимают вещи не так, как те, кто обладает более робкой натурой, и то же самое верно для тех, кто расстроен, обеспокоен или страдает от чего-то, по сравнению с теми, кто спокоен. <…>
Пятый троп Секста переносит фокус внимания с субъектов восприятия на объекты и исследует различные условия, в которых находятся объекты, в частности расстояние до субъекта, местоположение объекта и его расположение по отношению к субъекту. Так, наблюдение за объектом издалека дает иные результаты, чем наблюдение вблизи, потому что, отмечает Секст, чем больше расстояние, отделяющее субъект восприятия от объекта, тем сильнее изменчивость восприятия. Так, один и тот же корабль издалека выглядит маленьким и статичным, а вблизи оказывается большим и движущимся; а вроде бы круглая при взгляде с дальней дистанции башня на расстоянии в несколько метров превращается в четырехугольную. <…>
Шестой троп посвящен так называемым примесям и акцентирует внимание на том, что ни один предмет не воспринимается отдельно, а всегда вместе со средой, в которой находится. Прежде всего речь идет о воздушной среде, которая окружает предмет, и если она качественно меняется, то, согласно Сексту, меняется и восприятие объекта. И действительно, один и тот же запах воспринимается интенсивнее во влажной среде, а один и тот же голос звучит по-разному на улице и в помещении. <…>
Седьмой троп относится к величине и устройству составных элементов вещей. Величина и устройство не являются синонимами, но и то и другое влияет на качественные характеристики вещей. Многие вещи, считающиеся полезными, в том числе лекарства и их компоненты, при чрезмерном потреблении становятся вредными, поэтому их сущностное качество нельзя назвать ни хорошим, ни плохим. <…>
Говоря о восьмом тропе, Секст подводит некий итог своим рассуждениям, заявляя, что любой объект может представать по-разному не только для субъекта, который его воспринимает, но и в разных контекстах и в зависимости от способов восприятия объекта, а также что различные способы его проявления обладают одинаковой убедительной силой. Однако Секст не является релятивистом, поскольку его вывод состоит не в том, что вещь является тем, чем кажется каждому из нас. Наш врач не утверждает, к примеру, что, поскольку мед большинству людей кажется сладким, а больным желтухой – горьким, то он является и сладким, и горьким – в зависимости от того, кто его пробует. Для Секста тот факт, что мед кажется сладким большинству людей и горьким – больным желтухой, означает лишь то, что никто на самом деле не знает, сладкий он, или горький, или и то и другое одновременно, или, наоборот, ни то ни другое. Эта разница представляется особенно существенной в отношении ценностей, и в дальнейшем мы узнаем, каким образом Секст предлагает справляться с множественностью ощущений и мыслей в зависимости от ситуаций, в которых происходит восприятие вещи, после того как человек воздержится от суждения о «смутной» природе, присущей той изначально.
Рассуждая о девятом тропе, Секст отмечает, что наше восприятие явлений также зависит от их частоты: землетрясение в разной степени пугает тех, кто переживает его впервые, и тех, кто пережил его несколько раз и определенным образом подготовился к нему, как, например, современные японцы. Аналогичным образом на тех, кто впервые видит море, оно производит совершенно другое впечатление, чем на тех, кто постоянно живет рядом с ним. <…>
Десятый троп посвящен тому, что Секст определяет как «вопрос нравственности». Широко известно, что различные категории людей считают разные вещи правильными или неправильными, основываясь на своих привычках, обычаях, законах, традиционных верованиях, а также этических и философских убеждениях».
ВТОРОЙ БЛОК: 5 дополнительных тропов Агриппы-Секста.
«Всякое рассуждение, согласно Агриппе–Сексту, может сопровождаться противоположным рассуждением (троп разноречивости), так что выбор между ними сделать невозможно, поскольку любое рассуждение, используемое для этой цели, будет требовать одних доказательств, основанных на других доказательствах, а те, в свою очередь, будут требовать новых доказательств, и так до бесконечности (троп удаления в бесконечность); кроме того, оно может основываться на субъективных доказательствах (троп относительности), на доказательствах, подлежащих проверке (троп предположения), либо на подкреплении самого доказательства (троп взаимодоказуемости, обычно возникающей при выведении частных случаев из общих посылок, которые содержат вывод: например, когда человек пытается доказать, что истина существует, и считает само собой разумеющимся, что сами такие доказательства возможны). В результате любые рассуждения об истинной природе вещей оказываются либо слабыми, либо необоснованными. Решением могло бы стать рассуждение, основанное на доказательствах, которые одинаково очевидны для всех и соответствуют природе вещей, но, согласно тропам Энесидема, это не представляется возможным».
***
Скептицизм в обычной жизни.
А теперь небольшой блок цитат о том, как проявляет себя скептицизм в повседневной жизни и различных ее аспектах.
Как современная наука соотносится с идеями Секста?
«Современная наука, без сомнения, располагает более прочными основаниями того или иного доказательства, поскольку благодаря ей для многих людей стало видимым или измеримым множество объектов, которые не были видимы или измеримы во времена Секста, таких как, например, атомы. Но, как вам прекрасно известно, даже атомы не представляют собой окончательный элемент строения материи, и в этом свете многие наши предположения продолжают обладать «смутной» природой. Таким образом, ученый, как и скептик, никогда не перестает подвергать сомнению природу вещей, поскольку любое наблюдение всегда может быть уточнено или пересмотрено. И мы можем доверять науке именно потому, что этот процесс осуществляется сообществом самых разных наблюдателей, готовых обмениваться между собой мнениями и рассуждениями. Риск впасть в заблуждение, ведущее к предвзятому мировосприятию, особенно велик на уровне ценностей, а выражать свое мнение способами, которые не являлись бы исключительно личными и субъективными, крайне трудно. Здесь наука может помочь нам лишь до определенной степени».
Как скептицизм может сделать нас спокойнее в ситуациях трудного выбора?
«Упорные попытки определить природу вещи ничего не решают, но, если сдаться и довольствоваться тем, как эта вещь явлена нам в восприятии, мы сможем парадоксальным образом непроизвольно испытать состояние спокойствия, безмятежности и умиротворения, которого стремились достичь другими способами. Секст несколько раз отмечает, что это не помешает нам ни продолжать наблюдения, ни счастливо жить дальше. <…>
Все это, по-видимому, происходит в тех случаях, когда мы сталкиваемся с моральными дилеммами, которые представляются нам неразрешимыми, – когда кажется невозможным сделать выбор между двумя противоположными вариантами. Современным аналогом такой ситуации может послужить печальный пример владельца малого бизнеса, которому приходится выбирать, уволить ли ему часть сотрудников или поставить под угрозу жизнь своей компании и, следовательно, всех, кто там работает. В этом случае, если других выходов из ситуации не существует, признание того, что абсолютно правильного решения не существует, могло бы его успокоить и побудить спокойно взглянуть на проблему, пытаясь представить практические последствия обоих вариантов. В конечном итоге одно из двух решений может показаться менее ужасным и непоправимым, чем другое, что не помешает ему продолжать беспристрастно думать о том, как смягчить последствия этого решения, например оказав работнику помощь в переезде и финансовую поддержку в течение определенного времени. Однако тот факт, что невозмутимость следует случайно, «как тень за телом», означает, что мы не можем достичь ее с помощью волевого акта. Невозмутимость может наступить, а может и не наступить, то есть она не гарантирована и не может считаться само собой разумеющимся развитием событий».
Четыре модели поведения скептика в повседневной жизни:
«Если на теоретическом уровне пирроник воздерживается от суждений о природе вещей как таковых, то на практическом уровне он ведет себя в соответствии с тем, какими они являются ему в восприятии, помня о том, что другие могут воспринимать их по-иному. По мнению Секста, приведенному ранее, мы можем жить и действовать активно и конструктивно для себя и для других, опираясь на «феномены» (от φαίνομαι, что означает «быть явленным, являться») и следуя велениям «обычной жизни» «недогматическим» способом. Точнее, наш врач по имени Секст рекомендует руководствоваться четырьмя моделями поведения:
1. Ориентироваться на непосредственную и видимую природу вещей (которая, например, заставляет нас от боли отдергивать руку от огня, при том что мы не можем определить природу самого огня, которая является «смутной»);
2. Принимать «привязанности, которых невозможно избежать», включая такие ощущения, как холод, голод и жажда, такие эмоции, как любовь, и такие реакции, как негодование;
3. Уважать законы и обычаи мест, в которых мы живем (несмотря на то что, согласно десятому тропу Энесидема, они могут отличаться от обычаев других мест);
4. Следовать учению τέχναι – термина, который, как уже было сказано, во времена Секста обозначал любую совместную практическую деятельность, включая искусство и науку в сегодняшнем понимании».
Все эти модели в норме должны работать совокупно:
«Для начала можно задаться вопросом, является ли этот рецепт реалистичным, выполнимым и целесообразным; достаточно ли, чтобы жить и поступать разумно, просто опираться на указания природы, какой она явлена нам в восприятии, не имея мнения о ее истинной сущности; достаточно ли и желательно ли не только для нас самих, но и для других предаваться воздействию, которое производят на нас вещи, то есть ощущениям, эмоциям и реакциям на вещи, не осуждая их и не позволяя им управлять нами; достаточно ли и всегда ли целесообразно следовать законам и обычаям гражданского сосуществования; можем ли мы довольствоваться практикой τέχναι, возникшей на основе проб и ошибок прошлого, независимо от каких-либо лежащих в ее основе теорий, а просто на основе эмпирических обобщений, ограниченных четко определенными областями. Ответ заключается в том, что по отдельности этих рекомендаций может оказаться недостаточно, но в совокупности они могут позволить нам жить и действовать так, чтобы приносить удовлетворение самим себе и окружающим».
Идеи Секста для медицины:
«Постоянство критического мышления, приверженность наблюдаемым явлениям и ориентация на терапию, о которых писал наш врач, характеризовали и продолжают характеризовать развитие медицины по сей день. С течением времени медицина вооружилась инструментами и методами наблюдения, позволяющими вводить в научный оборот еще большее количество доказательств, образующих все более сложный массив знаний. В действительности суть скептицизма Секста – это вовсе не рассуждения о том, что можно или нельзя наблюдать в данный момент, а теоретизирование, априори исключающее наблюдаемые свидетельства (пневма невидима) и переводящее фокус внимания с гипотез (например, об атомах, которые со временем станут видимыми, чего во времена Секста никто не мог себе даже представить) на реальность».
Секст - борец с лженаукой:
«В своем труде «Против ученых», особенно в книге пятой, посвященной астрологии, Секст оставил нам несколько подсказок, позволяющих более определенно понять, каким способом, по его мнению, необходимо получать обоснованные и полезные знания. Речь идет об идеях, не теряющих актуальности по сей день и позволяющих отличать науку от лженауки, причем не только в случае астрологии. <…>
В начале пятой книги Секст впервые проводит различие между астрономией философов, которые в то время размышляли о божественной природе небесных тел, и эмпирической астрономией: последняя, основанная на наблюдении за звездами и планетами и уже достаточно разработанная, представляется ему сопоставимой с искусством земледелия и мореплавания, состоявшими в наблюдении явлений, «на основании которых можно предсказывать засуху и дождливые периоды, заразные болезни и землетрясения и прочие подобные изменения в атмосфере». <…>
Кратко изложив основные характеристики системы знаков зодиака, составленной халдеями и доработанной более поздними астрологами (доктрины о делении неба, о «четырех центрах», о склонении и восхождении звезд, о семи главных небесных телах и их разнообразном влиянии и т. д.), Секст сначала приводит общие возражения против идеи, разделяемой также философами-стоиками, о том, что между небом и землей существует некая система соответствий (sympatheia), позволяющая первому влиять на вторую. Критика Секста строится на том, что если всё (или многое) в мире предопределено звездами, то астрология в принципе бесполезна, а если всё (или многое) случайно или зависит от человека, то невозможно делать никакие прогнозы».
Секст про ораторское искусство (и пропаганду):
«Ораторское искусство применимо к любым темам и ничему нас не учит; его цель – убедить, несмотря ни на что, вызывая искусственные эмоции, никак не учитывая, соблюдается ли при этом закон. Более того, оратор не достигает никакого устойчивого результата, поскольку его выводы всегда могут быть опровергнуты другой, более сильной аргументацией; в действительности обычно так и бывает, а иногда истинная цель оратора и вовсе отличается от заявляемой. <…> Ораторское искусство – это даже не искусство красивой речи, утверждает Секст, потому что по-настоящему красивой речь делает ее смысл. С точки зрения формы ясный, краткий и уместный язык может быть прекрасен: каждый ценит простоту и размеренность языка, который не вводит в заблуждение и не вызывает обиды».
Почему скептик - это не нигилист?
«Общественное мнение и бытовой язык склонны уподоблять скептика-пирроника нигилисту – то есть тому, кто ни во что и ни в кого не верит. Но это не совсем так. Скептик-пирроник просто признает, что он не в состоянии определить истинную природу вещей, включая ценности, и продолжает наблюдение за ними. При этом он живет и действует, не поддаваясь тревогам, основываясь на непосредственном восприятии вещей и зная, что другие могут воспринимать их по-иному. Он также внимает ощущениям и эмоциям, которые вызывают в нем вещи, воспринимает открытия науки и искусства и следует законам, обычаям и традициям, если они не противоречат его «неизбежным привязанностям». Следовательно, образ мысли пирроника нельзя назвать безразличным, печальным, отчаянным, аморальным, непрактичным или непоследовательным. Напротив, он характеризуется широтой взглядов, состраданием и прагматизмом, а также направлен на обеспечение и распространение спокойствия, безмятежности и умиротворения».
***
А теперь подведем итоги.
Чему нас учит наследие Секста?
«Сохранять умеренное отношение к собственным убеждениям, которые, будучи сформированы нашим опытом, основаны на предположении, что будущее будет аналогично прошлому, и, следовательно, являются не достоверным, а вероятным знанием. <…> и продолжать воспринимать противоречивые вещи одинаково допустимыми. <…> Рекомендации Секста воздерживаться от суждений, поступать исходя из велений «обычной жизни», продолжать наблюдение и коммуницировать с другими людьми, сохраняя спокойствие, по-прежнему представляются вполне разумными».
Приняв идеи классического скептицизма, мы должны понимать, что познание не заканчивается и любой его результат лишь промежуточный, а отсюда вытекает жажда дальнейшего исследования, выявления сути, поиска убедительных доказательств, поддерживаемые верой в то, что истина достижима «когда-нибудь», и важно не дойти до нее сиюминутно, а идти, не останавливаясь. Скептицизм позволяет перейти от бескомпромиссной веры к необходимости доказательств, он делает мышление (и мир вокруг нас) пластичным, а общая картина, сформированная скептиком, учитывает все точки зрения. Да, скептик скорее всего не сможет полностью следовать своей концепции, ведь рано или поздно ему придется вынести суждение и сделать выбор, но с другой стороны «философский скептицизм (в отличие от научного) не только ничего не утверждает, но и не отрицает», а более того, способен сомневаться сам в себе.
И напоследок, вот как идеи Секста отразились в работах последующих философов разных веков:
«Начиная со второй половины XIX в. теория скептицизма породила различные формы верификационизма, фаллибилизма и пробабилизма, которые многие эпистемологи и философы науки считали более убедительными, чем эмпиризм Секста. Что касается последнего, то, хотя косвенные сведения о древнем пирронизме широко распространились в позднеантичном и византийском мире, его сочинения оставались по большей части неизвестными на Западе вплоть до XV в., когда во Флоренцию был привезен, а в середине следующего столетия переведен купленный в Константинополе греческий манускрипт «Пирроновых положений»; за ним последовал трактат «Против ученых».
Первоначально использовавшиеся в качестве источника информации о греческой философии, труды Секста позже внесли вклад в компрометацию познавательных возможностей человека перед лицом веры, например в работах Монтеня (1533–1592). Впоследствии, с учетом развития науки и необходимости ее возрождения на фоне кризиса аристотелизма, лежавшего в ее основании, пирроновское сомнение, как тогда называли скепсис, усилило свои позиции, распространившись на само существование окружающего мира и внешних объектов по отношению к человеку. Речь шла о чисто теоретическом сомнении, которое исследовал, в частности, Декарт (1596–1650) и которое долгое время занимало умы западных философов Нового и Новейшего времени, продолжая занимать их до сих пор. После Юма сомнения пирроников в наших возможностях познания внешнего мира в XVIII в. подхватывает Кант (если коротко, он увидел в них нападки на допущения догматиков, но пытался противостоять им, ссылаясь на несомненность человеческого восприятия, обеспечиваемую, среди прочего, общими для всех людей категориями пространства–времени), а на рубеже XVIII–XIX вв. – Гегель (который, опять же если быть очень краткими, считал скептицизм первым шагом философии, необходимым импульсом мысли, который содержит в самом себе условие своего преодоления, ибо сомнение есть в любом случае сомнение в чем-то определенном). После нигилистического периода Ницше в XX в. эпистемологический вызов пирронизма был подхвачен философами уверенности и здравого смысла, такими как Мур и Витгенштейн. К проблеме скептицизма обращаются также феноменология, экзистенциализм, герменевтика и деконструктивизм. В сфере аналитической философии до сих пор сохраняются некоторые формы пессимизма, не только эпистемологического, но и морального (мы не только не можем знать, что хорошо, а что плохо, но и, даже зная это, можем желать это игнорировать)».
***
ОФОРМЛЕНИЕ КНИГИ:
КОМУ ПОРЕКОМЕНДОВАЛ БЫ:
Тем, кто хочет разобраться в истоках классического философского скептицизма и понять, как эти идеи можно применить в повседневной жизни.