Глава 1

Вопрос, который я хотел задать своему господину, принцу Корвусу, сразу после того, как деревья сомкнули за нашими спинами вид на Песчаный тракт, наконец, сорвался с моих губ подобно той ветке, что едва не ударила меня по лицу мгновение назад.

– Не понимаю, мессир, кой-чёрт вас дернул ехать через эти заросли?

Его Высочество бодро лавировал меж кустов, точно бесплотный дух, в отличие от меня, старого вояки, чья прыть испарилась сразу после того, как я сложил оружие и предался заслуженному отдыху.

– Судя по карте, по этой дороге можно срезать путь. По Песчаному тракту мы бы шагали на пару часов больше, – весело отозвался Корвус.

– Дорогах? Где вы тут увидели дороги, мессир?

Мы свернули с пути около четверти часа назад. Тропка, которая сначала казалась просторной и протоптанной, сузилась до размеров лисьего хвоста, а затем и вовсе исчезла под листьями и буреломом. Лошади ступали медленно, то и дело спотыкаясь в темноте о корявые ветки и камни, и, должно быть, в своих лошадиных мозгах благодарили своих копытных богов за то, что всадники всё же соизволили спешиться и страдали не меньше них.

– Брось бурчать, Алви, – Корвус остановился и улыбнулся. Он никогда не терял оптимизма, и, вступая в очередную свою авантюру, не верил, что исход может быть плачевным. Именно поэтому я отправился с ним в это путешествие – сдержать своим старческим брюзжанием поток юношеского максимализма.

Я помню его ещё мальчишкой: не по-детски умён, обаятелен, настойчив и смел, он был любимцем двора. Им восхищались все, кроме него самого. И с каждым годом неудовлетворённость собственной жизнью, которую он проводил в делах королевских, росла всё сильнее.

«У меня совершенно нет цели в жизни», – сказал он однажды. – «Ни за что не верю и не хочу когда-нибудь поверить, будто я живу только ради того, чтобы однажды сесть на трон и, подобно моему отцу и деду тратить жизнь на скучные и бесполезные заботы».

Мессир был убеждён, что его судьба лежит за пределами дворцовых стен и их бесконечных интриг. И убеждение это, надо сказать, для особы королевской крови странное, крепло, пока не превратилось в действие – глупое и опасное. Ему исполнилось двадцать, и в этот же день он сообщил, что отправляется в мир – искать себя. И если ему суждено погибнуть в этих поисках, то он хотя бы умрёт счастливым, зная, что попытался сам определить своё предназначение.

Отец спорить не стал. Дал ему на всё про все пять лет. Пять лет на то, чтобы отыскать свою судьбу, какой бы она ни была. Многие из нас не могут это сделать и за целую жизнь, но Корвус был настроен решительно, ведь в случае неудачи он обязан будет вернуться и, заняв своё место при дворе, продолжить королевскую династию. Словом, перестать дурачиться и заняться, наконец, серьёзным делом.

«И не думай», – сказал тогда Его Величество, – «что, не достигнув своей цели, ты сможешь скрываться от ответственности. Тебя приведут в замок – живого или мёртвого. Ты мой сын, и у тебя есть долг. И если ты не исполнишь его, я сочту это изменой и клятвопреступлением».

У меня тогда по спине побежали мурашки, ведь Его Величество я знал дольше, чем Корвуса. Долг и честь – вот те два столпа, на которых стояла его власть. А потому он бы глазом не моргнул, коли верил бы, что поступает согласно добродетелям, даже если на эшафот в этот момент зашёл его единственный сын.

Но мой отчаянный мессир всё с такой же счастливой улыбкой дал клятву на мече и отправился в путь следующим же утром.

Меня не нужно было уговаривать. Говорят, когда лакей Его Величества постучался в дверь мой комнаты, чтобы просить сопровождать наследника в его странствиях, у меня даже успел остыть камин. Я отправился с Корвусом, не мешкая, догнал его примерно за пол-лиги от города.

«Я ничуть не сомневался, мой старый друг, что увижу тебя так скоро», – ухмыльнулся мессир тогда. Тогда – это чуть меньше года тому назад. Позади нас остались бессчётные лиги, пройденные пешком или на лошадях, крестьянских повозках и даже на своих двоих. И ни одна живая душа, встреченная нами на пути, за это время не узнала, что перед ней – наследный принц Эльтозиана.

И сейчас мы были на пути в Трассильхолл, столицу провинции Бруги. Нас там никто не ждал, мы ни к кому и ни к чему не стремились, но город показался мессиру отличным местом для времяпрепровождения – праздного или не очень.

– Оглядись вокруг! Таких лесов нам давно не попадалось, надоели сплошные степи. К тому же на этих дорогах мы точно не встретим никаких разбойников, – весело заключил он.

– Зато встретим волков или медведей, которые уже успели этими разбойниками полакомится, – пробормотал я, кряхтя и перебираясь через клятые ветки. – В мои пятьдесят такие как я, бывшие вояки, уже нянчат шестерых внуков, а не лазают по лесам.

Корвус рассмеялся.

– Даже представить тебя в окружении детей – и то смешно. Ты ведь знаешь, что для того, чтобы иметь внуков, нужно сначала обзавестись детьми и – о, ужас! – женой? К тому же, – он остановился и пропустил меня вперёд. – Ты, мой друг, не из тех, кто способен отказаться от приключений и запереться дома. Сил в тебе ещё хоть отбавляй.

– О чём порой страшно жалею, – пробормотал я, проходя мимо. Я прямо-таки чувствовал, как Корвус продолжал улыбаться мне в спину.

Темнота сгущалась над нашими головами, точно ночь боялась не успеть к назначенному времени и решила прийти пораньше, занять, так сказать, место в партере. Сосновые лапы наверху смыкались над нами чёрным куполом, изредка оттуда, точно пуля из дула, вылетала испуганная птица или – ещё хуже – летучая мышь. Этих тварей я боялся больше всего, и пусть Корвус уверял меня, что упыри не умеют превращаться в прекрасных дев, пьющих кровь из встречных мужчин, я ни за что не поверю. Чтобы женщина – да отказалась пить кровь! Ха!

Но и без этого хватало забот. Лошади уже совсем не видели ничего впереди. А мы и вовсе ориентировались почти на ощупь. Корвус заметно сбавил ход.

– Нда. Кажется, вышел небольшой конфуз, – проговорил он. В темноте я не видел его лица, но был готов поклясться, что мессир снова улыбается. Радостной, но неловкой улыбкой.

– Поспешишь – коней насмешишь. Или угробишь, – пробурчал я.

– Неловко вышло. Я правда думал, что мы сможем сэкономить время.

В голосе его просквозили нотки извинения. Я вздохнул. Мы заблудились.

– Давайте остановимся здесь на ночь, мессир, а наутро попробуем снова найти дорогу, будь она неладна.

– Я знал, что ты меня поймёшь, старина Алви, – улыбнулся он, немного оживившись.

Всё так же на ощупь мы нашли в седельных сумках кремень и разожгли небольшой костёр. Лошади, которым, должно быть, уже надоело проклинать нас, уснули, едва мы успели привязать их к дереву.

Я расстелил на земле спальник.

– Боги, теперь ни одна упырица не поднимет меня с этого ложа.

Корвус, жующий полуживое яблоко, с которого он срезал гниль, усмехнулся. И бросил мне ещё одно. Целое. Не сгнившее.

– Мессир…

– Считай это извинением за мою ошибку, – улыбнулся он. – Завтра мы остановимся в какой-нибудь таверне, и, будь уверен, мой друг, я напьюсь там так, что ты будешь мне завидовать.

Я задумчиво стал грызть холодный фрукт и украдкой наблюдал за мессиром. Он смотрел в огонь и не то от скуки, не то от холода ворошил палкой поленья. Огонь играл всё ярче, а улыбка на лице Корвуса угасала.

– О чём задумались, мессир?

Корвус не сразу оторвался от огня.

– А о чём можно думать, сидя с пустым желудком в тёмном лесу, когда вокруг – ни души, а ощущение опасности кусает за шею холодным ветром?

– Наверно, о том, как хорошо было бы поспать, а проснуться уже утром, когда светит солнце, – пробормотал я сквозь сон.

Корвус снова улыбнулся.

Треск костра убаюкивал.

– Скажи мне, – вдруг проговорил он. – Ты рассержен на меня из-за этого? Из-за того, что мы сбились с пути?

Я поворочался, с трудом понимая, что он мне говорит.

– Мессир, нельзя злиться на человека только потому, что он сбился с пути. В конце концов, он ведь пытается его найти. Иногда на этих чёртовых тропах так легко свернуть не туда. А клятые карты постоянно врут.

– Ты можешь остаться в Трассильхолле, а потом оттуда вернуться в Эльтозиан, – сказал он после недолгой паузы.

Я приоткрыл один глаз. Мессир смотрел на пламя так задумчиво и пристально, что мне тоже захотелось взглянуть туда – не иначе прочитаю, о чём же он думает.

– Давайте сначала доедем до этого клятого города, а уж потом будем решать, что делать дальше. Завтра, мессир. Ложитесь спать. Потому как я не сдвинусь с места до тех пор, пока хорошенько не отдохну. А этого не случится, если будете приставать ко мне с вопросами.

Корвус снова усмехнулся и, кажется, отложил палку.

– Доброй ночи, мой друг.

Я пробормотал что-то невнятное. Лес продолжал вбирать в себя ночную тьму, замолкали даже птицы, и ветер, точно боясь потревожить покой, не трогал ветви.

Мне снился сон. О чём он был, я уже и не вспомню никогда, ведь прямо посреди этой блаженной тишины вдруг раздался крик. Громкий, отчаянный, почти нечеловеческий.

Корвус вскочил на ноги, точно и не засыпал вовсе. Я же, с трудом разбирая, что явь, а что – продолжение сна, огляделся по сторонам. Но годы службы в королевской гвардии дают бесценное умение – выхватывать оружие, прежде чем успеешь открыть глаза. Я успел, кажется, пару раз рубнуть воздух, прежде чем ужас разбудил меня окончательно.

– Что это? – Я подскочил к мессиру.

Корвус смотрел вглубь леса горящими, точно тлеющие угли, глазами. Во взгляде его читался спокойный интерес. Но только он собрался мне ответить, как вопль повторился вновь.

– Идёмте! – Корвус схватил с земли палку, ткнул ею в тлеющие угли, и тотчас на конце запылал огонь. Пока я спал, мессир смастерил факел.

Я едва успел отвязать лошадей.

– Мессир, остановитесь! Говорят, идти на крик в чёрном лесу небезопасно.

– Оставаться на месте тоже, – проговорил Корвус, задыхаясь не то от быстрого шага, не то от нахлынувшего на него азарта. – Кому-то нужна помощь.

– Судя по крикам, ему уже всё равно, поможет ему кто-то или нет, – пробурчал я.

Корвус продирался сквозь ветви с быстротой лесного пожара. В одной руке он держал факел, в другой был зажат револьвер.

Очень скоро лес начал редеть.

– Вы слышите? – Корвус резко остановился, так что я не успел затормозить, и врезался в него сзади. Лошади недовольно фыркнули.

– Нет.

– Вот именно. Криков больше нет.

Мы решили, что лучше всего пойти медленнее и тише – то, из-за чего кричал человек, могло быть совсем рядом. Нас выдавал факел, но огонь мог стать хорошим подспорьем в борьбе со зверями.

Впереди маячил просвет, да такой сильный, что показалось, будто лес совсем кончился. На деле же это оказалась поляна. Судя по протоптанной траве, здесь нередко бывали люди. Может, мы и правда были совсем близко к городу?

– Там, – шёпотом сказал Корвус.

Я посмотрел, куда он мне указал.

– Боги…

На окраине поляны, у одной из сломанных сосен лежал человек. Точнее, то, что когда-то было человеком, потому что сейчас нашим глазам предстала кровавая каша. Корвус подошёл ближе.

– Мессир. Разумно ли подходить к мертвякам?

– Бояться надо не мёртвых – чего он мне сделает? Бояться надо живых, – проговорил Корвус, наклоняясь над трупом.

Зрелище было кошмарным. Даже будучи на поле боя, где людям и лошадям пушками отрывало конечности, а ударом меча распарывали животы, обнажая внутренности, я не видел такого ужаса.

Это был молодой мужчина. Чуть старше Корвуса, как мне показалось. Голова его была почти отделена от тела. Её точно насадили затылком на толстый древесный сук. С ошмётков шеи капали остатки крови, капали на обрывки одежды, под которыми уже не скрывалось растерзанное тело. Внутренности были разбросаны рядом и жутко смердели.

– Кто же его так? – Негромко проговорил Корвус, разглядывая обезображенное лицо, которое точно резали ножом в порыве ярости – так дети перечёркивают неудавшиеся картинки.

– Медведь?

– Где же ты видел таких медведей, которые ломают жертве пальцы на каждом суставе?

– Его точно куклу распороли, – проговорил я, прижимая к лицу платок. Запах крови и потрохов стоял тошнотворный.

Корвус посмотрел на меня, и в его глазах блеснул странный огонёк.

Вокруг сияла залитая луной поляна, орошённая – боги милостивые! – кровью этого несчастного. Она была ещё свежая и, точно рубиновая роса, блестела повсюду в лунном свете. Всё это было похоже на какой-то ужасный ритуал.

Корвус осмотрел следы. Я не убирал руку с револьвера, вперившись в темноту, точно ожидая: нечто, убившее парня, вот-вот кинется на нас.

– Никаких следов – ни медвежьих, ни волчьих, – проговорил он. – Только человеческие.

Я отошёл от бедолаги, не в силах больше разглядывать обезображенное тело и сдерживать дыхание, и тут моя нога наткнулась на что-то потяжелее травы. В свете факела блеснула сталь.

– Мессир! – позвал я негромко. – Взгляните.

В моих руках был нож. Добротный, с лезвием шириной в половину ладони. Рукоять была выполнена из кости, по ней вились какие-то узоры. Дорогая вещь.

– Как думаете, кому она принадлежала – жертве или нападавшему? – спросил меня Корвус.

Я призадумался.

– Вряд ли такое можно сотворить одним лишь ножом. Да и зачем тогда он бросил его? Полагаю, им бедняга защищался.

– Интересно, что же стало причиной?.. – проговорил Корвус негромко, заворачивая лезвие в платок.

– В этом мире, мессир, есть только три вещи, способные так жестоко расправиться с мужчиной: огонь, море и…

Корвус поднял брови.

– Женщина, – буркнул я. – Учитывая, что беднягу не сожгли и не утопили…

И тут Корвус рассмеялся.

– Друг мой, скоро твоё отношение к дамам известно уже за пределами Эльтозиана. Недаром в свои пятьдесят ты остался убеждённым холостяком.

– Помяните моё слово, мессир, когда мужчина умирает – жестоко и непонятно – виновником всегда оказывается женщина. Вот увидите, мессир, что нет в этом мире большего зла, чем коварная женская натура.

– Ты несправедлив, мой друг.

– Давайте-ка убираться отсюда, – проговорил я. – Пока кто-нибудь не оказался несправедлив к нам.

Небо над нами стало светлее – приближался рассвет.

Когда мы добрались до города, было уже совсем светло. К Трассильхоллу мы вышли с северной стороны. Оказалось, что от места нашего ночлега до Песчаного тракта было рукой подать.

Всю дорогу до ворот мы молчали. Я, не переставая, думал лишь о том, что нечто, убившее парня, могло сделать с нами, если бы вопли умирающего не разбудили нас. Думал о том, куда делся убийца, после того как прикончил жертву. Неужели не заметил наш маленький отряд? Не стал нападать? Мысли о скорой кончине не пугали меня, я был готов встретить смерть бессчётное количество раз, ведь когда ты сражаешься на войне, смерть становится твоей верной спутницей, доброй подругой и, пожалуй, единственной женщиной, с присутствием которой я был готов смириться. Кроме, разве что, жизни, но она, как неверная жена, может покинуть в любой момент. Что до меня, то я привык проживать каждый день как последний. Боялся ли смерти мессир? Его авантюризм меня пугал настолько же, насколько восхищал. О чём он думал, глядя на изувеченное тело, если теперь не проронил ни слова? Он обычно шёл чуть впереди, сейчас же не обгонял, порой даже отставал, а лицо его оставалось беспристрастным.

Впрочем, вполне вероятно, что мессир просто устал – мы ведь провели всю ночь без сна.

– Цель вашего посещения? – рявкнул стражник у ворот какой-то торговке. Этот вопль вывел нас из оцепенения.

– Я сто лет хожу этой дорогой, дурья твоя башка! – не осталась в долгу женщина. – Пропусти меня, чугунная голова, не то твоя матушка тебя не узнает!

– Старая кочерёжка, закрой рот и проваливай отсюда! Северные ворота закрыты, иди на свой рынок через центральные ворота, как все люди!

Корвус заинтересованно поднял брови.

– Добрый день, уважаемый…

– Ага, и тебе того же. Цель посещения? – снова рявкнул стражник, не слушая проклятия травницы. Во всяком случае, я решил, что это была травница, глядя на её поношенное платье с поясом, обвешанным мешочками и связками кореньев, и корзину, полную каких-то растений.

– Мы с моим другом заблудились в лесу, дорога вывела нас к воротам. Нам нужно попасть в Трассильхолл.

– Зачем?

– Попадёте вы, как же! – крикнула нам женщина. – Эти болваны даже своих жён теперь не пускают в эти клятые ворота. До главных полдня пешком!

Корвус снова дипломатично улыбнулся.

– Раньше все ворота были открыты.

– То раньше, – сказал стражник уже спокойнее. – А сейчас был указ герцога – никого не впускать, кто без надобности сюда входит.

– То есть, никого? – улыбнулся Корвус.

– Точно.

– Отчего же такое решение?

Стражник нахмурился, но вместо него ответила женщина.

– Нехорошие дни пошли, злые. Уже три жертвы на счету у этой твари.

Стражник недовольно посмотрел на травницу, а Корвус оживился:

– Какой такой твари?