«Мария Валентиновна Герус была сначала учителем, а потом директором сельской школы, преподавала математику, физику, литературу, географию, английский язык…» Прочитала я биографию автора и взяла «Крылья», чтобы получить наконец-то ту самую адекватную историю про школу и учителей, от человека «изнутри».
«Захотелось придумать историю, в которой бы описывались правильные, не извращённые взаимоотношения учеников и учителя.». - сказала Мария Герус в интервью.
Это история группы детей и их учителя. «Пятеро подростков и их учитель по прозвищу Крыса, которого все ненавидят, оказываются в странной, драматичной и, похоже, безвыходной ситуации…», в которой им придется выживать. И, конечно же, тут будут опасности и для физического выживания, и для душевного.
Ну, прекрасная же аннотация! Там ещё много чего сказано, что привлекает и обещает: «И здесь все по-настоящему - боль, смерть, ненависть и любовь. И сказка о прекрасных мудрых крайнах вдруг оказывается вовсе не сказкой… Эту книгу читают не отрываясь и подростки, и взрослые интеллектуалы. Психологи дают ее детям, нуждающимся в помощи. Родители видят в ней чудо взросления. …»
Но что-то пошло не так.
И учитель в этой истории не учитель, и крайны могут быть мудрыми только с точки зрения детей и запуганных селян, и «не открываясь» не получилось. За пассаж про психологов, которые дают детям, нуждающимся в помощи авторам аннотации надо дать касторки. Фу так манипулировать и извращать. Пафос про «чудо взросления» тоже лучше вынести за скобки.
Как говорит сама Мария Герус всё в том же интервью «Я шла от «Гарри Поттера», причем строго в противоположную сторону. Начиналось всё это как некий крик протеста против популярной саги.» (с)
Могу только догадываться, чем именно автору насолила сага – бох ним, но, как мне кажется, очень редко, когда «крик протеста» против чего-либо будет чем-то созидающим в этическом смысле и самодостаточным по своему эмоциональному воздействию. Ибо искренне верю я в то, что нельзя создать что-то хорошее, протестно крича против чего-то другого. Можно лишь протестно кричать против чего-то другого, и всё. Это как с подростками: бунтуя против родительского авторитета, они разрушают свои «молочные» оболочки, но со стороны очень часто они – просто неприятные злобные дети, а взрослеть дети начинают, когда бунт остается позади.
Вот и «Крылья» для меня стали такими вот детьми. Неприятными и злобными. А учитывая то, что это – махровый «young adult», то погружение в угловатый, злобный пубертат стало полным.
И это было буквально во всём: мне не понравились «собачьи» клички учеников: все эти ланки, фамки, жданки, варки, илки... И в какой-то момент выверты ономастики становятся понятны, но читать было неприятно. Как неприятно было и их тарахтение, и грубости, и то, что автор не каждый раз разделяла голоса. Последнее, впрочем, меня не раздражало, и я понимаю, зачем эта голгодня сделана: что в реальности, что в фэнтези, дети шумны одинаково. Тем более, что постепенно привыкаешь к голосам и начинаешь отделять условного мерзкого мальчика, называющего девочек «курицами», от «убогой» девочки.
Впрочем, не могу не признать, и собачьи клички, и грубости, и шум вполне укладываются звучанием в этот неуютный мир.
А мир был неуютным. С самого начала автор очень рвано и небрежно погружала меня-читателя внутрь своей истории: и вроде бы осколки информации, из которой складывается картинка, подаются последовательно – именно так, как бывает в истории-паззле, чтобы читатель всё время держался в тонусе и не скучал, но вот эта дозированность лично мною воспринималась, как нежеланность. Вот, вроде бы и ничего сложного, и я своим опытом и фантазией могу легко «заполнить» в голове недостающие лакуны или вытащить что-то из контекста, но чтобы это делать, должно быть всё остальное. Должно быть захватывающе или переживательно. Мой читательский интерес должен зацепиться за что-то ещё, чтобы я включилась в процесс и начала сотрудничать с автором внутри его истории.
Наверное, надо было просто смириться с тем, что это – не моя история и бросить. И ещё я подозреваю, что будь мне лет 16, я бы значительно более лояльно отнеслась к тексту, тем более, что это – история про подростков во всех смыслах. Неприятные склоки, странные метания, зависть, влюбленности и прочее – комплекс всего того, что вихрем подхватывает в определенном возрасте и швыряет из стороны в сторону.
Но я всю дорогу пыталась найти ту самую историю Учителя с большой буквы «У».
Не нашла.
Пока Мария Герус рассказывала про дела школьные было терпимо, но мне были безразличны практически все персонажи, включая «мерзкого» учителя, мерзость к которому автором вызывалась довольно искусственно (все эти «ехидный», «инквизиторский» и прочие эпитеты – это грубо, включая все «изогнутые брови», крики и фыркание вместе взятые. Эй, Северус Снейп, там на тебя пародию сделали!). Видимо, чтобы потом на контрасте показать, что он – не такой, он – ого-го, что он тоже проделает большую работу и превратится «в лучшую версию себя».
Он превратится, это правда. Просто рост будет идти не из нуля в плюс, а из минуса в ноль. Поэтому большую часть времени, «мудрый крайн» будет отвратительным «чудаком на букву «м».
Самым печальным (для меня, как читателя) было то, что государственный переворот в этой истории стал «светлым моментом». Он был логичен в своей внутренней динамике, он был интересно обставлен магическими сущностями, он был трагичен по части последствий. Появилась какая-то интрига.
Но как только персонажи прошли свой первый круг ада и стали просто жить (выживать, потому что это, в значительной мере, - история выживания, которое тем более непросто, что выживать придется не на необитаемом острове, а среди людей, и среда эта не будет ни теплой, ни помогающей), чему-то учиться, взаимодействовать друг с другом, просто взрослеть, началось просто бесконечное шатание, выяснение отношений, склоки и переругивания – всё то, что я в книгах терпеть не могу.
И казалось бы, ведь не только склоки! Там полно приключений! Вот, правда, персонажи постоянно перемещаются в пространстве, что-то делают, влипают в неприятности – с ними много чего случается, причем случается это не в самых климатически приятных обстоятельствах, и чаще всего атмосфера мне напоминала «Крабата», а не «Поттера», но склочная бытовуха всё перевесила.
Хотя, положа лапу на сердце, и в ней время от времени появлялись «отдушины» - какие-то приятные и очень милые моменты существования этой странной компании. Вообще, повествование для меня откровенно разваливалось на куски: вот тут невероятно скучные и какие-то вымученные страницы, а вот тут пошла интересная и вполне складная часть.
Но основным минусом для меня стало то, что все персонажи, так и остались для меня картонками. Во-первых, персонажей было сильно больше, чем смогла удержать в фокусе автор. Поэтому, в момент, когда повествование идет про приключения одного-двух-трех человек из этой группы, все остальные просто вытесняются из текста и пропадают. Текст развалился на эпизоды и сцены, а что происходило за их пределами, можно только догадываться, достраивая «из головы» - каждый читатель придумывает, что хочет.
Во-вторых, персонажи не рефлексируют. Никто. Это «глагольная» история. Поэтому тут будет много чего происходить – слоники бегают очень активно, этого не отнять, но думать они будут друг о друге, о том, что видят глазами, о том, что надо сделать, но не о своих собственных поступках, переживаниях и чувствах. Это лично для меня и создало в значительной мере налет «картонности» и примитивности.
Наверное, будь я лояльна к автору, я бы придумала, что это специально сделано так: дети все закрыты, они как «ёжики», поэтому и не пускают внутрь себя. Но объяснение это высосано из пальца. Ибо если к финалу истории, ни один из персонажей не стал близким и таким, за кого переживаешь, кому сочувствуешь, а большую часть их них и не различаешь толком – настолько они все безразличны, а чаще итак и вовсе раздражают – это показатель.
Так что это история не «изнутри». Тут нет ничего о том, что происходит внутри живых людей. Тут нет ничего о том, как происходит взросление. Взросление – это внутренние процессы, а не только растущие ступни, приобретенные навыки, распитие алкоголя или влюбленности. Взросление – это саморефлексии. Поэтому эта история терапевтичной может быть только в той части, когда подросток посмотрит на неприятных персонажей и решит, «нет, таким я быть не хочу».
Отдельно, и это к вопросу «терапевтичности», хотелось бы сказать о том, как лихо автор обесценила проживание горя. Я восхитилась этим (нет). У тебя самым чудовищным образом перебили всю семью?! Ну, ничего, ты немного помолчишь, перестанешь есть, посидишь унылой копной, а потом всё пройдет и станет норм.
Думаю, именно после этой ситуации я перестала верить автору.
