Цитаты из книги «Стеклянный занавес»

Но мать выглядела дико довольной, избыточная свобода омрачала её московскую жизнь, а комендантша полностью удовлетворяла потребность в гражданине начальнике. Она даже позволила Вилене гонять Шарика с дивана, грозя палкой.

Для мужской верхушки изменилась только тем, что пришлось венчаться, но богатые мужчины имели гаремы и до крещения, и после него. А женщины как были бесправны, так и остались… Девочек отдавали замуж с двенадцати лет, и первая брачная ночь была для них тяжелейшей психологической и физической травмой. Потому в крестьянстве практиковались отношения между зятем и тёщей. Матери предлагали себя, чтоб сохранить дочерей живыми, пока не подрастут.

– Представь, что Россия – яхта, и от того, как просчитан центр парусности, она будет или носом клевать, или крутиться, или заваливаться назад.

Проговаривание выводит проблему в зону видимости.

Изнасилование готовится со дня рождения жертвы и преступника, когда девочке навязывают роль жертвы, а мальчику роль решающего проблемы силой, – заявил Мойкин. – А наше телевидение – наглядное пособие для насильников!.. Валя сама не поняла, как довела передачу до конца.

– Преступление, совершённое внутри семьи, перестаёт быть преступлением? – переспросила Валя. – И если вашу дочь, не дай бог, изнасилуют на улице, вы откроете уголовное дело. А если это сделает её муж, не откроете уголовного дела?

Я просто онемела от того, что придётся доказывать полковнику милиции, что изнасилование – это страшное преступление!

Если бы у Опры была твоя внешность, её передачу смотрели бы на всех планетах Солнечной системы!

Валюша, милая! Саму изнасиловали, молодая была. И всё как у вас – с сильным не дерись, с богатым не судись! Хотите, на колени перед вами встану, чтоб про милиционера на камеру не рассказывали? – бросилась обнимать её Антонина Львовна. – Во мне умрёт! Всю жизнь с известными людьми работаю!

Антонина Львовна, меня в восьмом классе изнасиловал отец подруги, когда зашла к ней за контурными картами, – озвучила Валя заготовку вмиг охрипшим голосом. – Будете от меня шарахаться? – Как же это? – всплеснула руками костюмерша. – А в милицию? – Он и был милиционер, я это до сих пор вслух произнести боялась. И так миллионы баб живут… И ещё миллионы будут жить, если не говорить об этом! – Её зазнобило.