И улыбка, без сомненья,

Вдруг коснётся ваших глаз,

И хорошее настроение

Не покинет больше вас!

Вадим Коростылёв

Оформление обложки Александр Петров

Иллюстратор Владимир Румянцев

Иллюстратор Аруш Воцмуш

Редактор Маргарита Сарнова

© Марина Важова, 2021

© Владимир Румянцев, иллюстрации, 2021

© Аруш Воцмуш, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4496-2245-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Румянцев, «Хэллоуин по-питерски», 1997 г. бум., акв.

90-Е. ВОПРЕКИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ

Владимир Румянцев, «Прогулка со сфинксом», 1996 г., бум., акв,, белила.

Грузинская гостиница

Поздно вечером Машу довезли на машине до каких-то ветхих построек. Это был рынок, ещё одна изнанка Москвы, менее всего похожая на столичную застройку. Маша зашла во двор и по наружной, средневекового вида лестнице забралась на второй этаж, нажала кнопку звонка. Дверь открылась, и она оказалась в небольшом холле с телевизором, перед которым сидела группа мужчин кавказской национальности. Они тут же на неё уставились, так что ей захотелось побыстрее отвалить. Но здесь обещан ночлег… хотя место больше похоже на общагу, причём мужскую.

Вскоре вышла пожилая женщина и, расплывшись в радушной улыбке, протянула руки: «Пойдёмте, моя дорогая, я вас устрою в лучшем виде».

– Это закрытая грузинская гостиница, – пояснила она, когда они вышли в коридор, – правда, в ней живут одни мужчины, но вам дадут отдельную комнату. Одну ночь ведь переночуете?

Комната оказалась довольно просторной: посреди круглый стол, накрытый плюшевой скатертью с бахромой, по углам три кровати с тумбочками, шкаф возле двери. Ладно, переживёт как-нибудь, бояться нечего: дверь закрывается изнутри, да и женщина по виду приличная.

Она тут же появилась в дверях с чистым бельём, представилась тётей Пашей, пригласила смотреть телевизор и посоветовала закрываться на ночь. Что Маша немедленно и сделала, потом соорудила постель, выбрав одну из трёх кроватей. Только собралась раздеться, как в дверном замке что-то забрякало, и дверь начала открываться. В проёме появилась грустная усатая физиономия, и через секунду её обладатель уже стоял перед Машей.

– Меня зовут Гоги, это моя комната, – сообщил он и, заметив испуг на её лице, уточнил: – Эту ночь она в полном вашем распоряжении, я только пришёл познакомиться и сказать, чтобы вы закрывались на ключ.

Он уселся за стол, понизил голос и добавил:

– Вы же понимаете, это мужская гостиница, здесь не бывает женщин. Вот они и бесятся.

– Кто бесится?

– Да эти абхазы, кто ж ещё! – как неразумному ребёнку пояснил Гоги.

– А вы кто? – поинтересовалась Маша. Для неё все они были на одно лицо.

– Я грузин, это совсем другое! Здесь почти все грузины, но есть несколько типов… Я бы их никогда не пустил сюда! – Гоги в волнении ударил кулаком по столу.

В дверях незамедлительно показалась тётя Паша:

– Ты зачем сюда пришёл, тебе ж было сказано! Ну-ка, отдай ключ, ишь, с вахты стянул… Не волнуйтесь, моя дорогая, спите спокойно, я ключик вот сюда спрячу, – и с этими словами тётя Паша засунула протянутый Гоги ключ в глубины необъятного лифа.

Зря она ему показала, где ключ, место не очень надёжное. Остаётся уповать, что её здесь боятся.

Ночь прошла тихо, только фонарь за окном сильно скрипел и раскачивался от ветра. Утром, когда она шла по коридору в душ, краем глаза видела, как из дверей выглядывали какие-то личности, но никто слова не сказал, видимо, авторитет тёти Паши здесь был силён.

Весь день прошёл в суете, но Маша была довольна: удалось подписать два контракта, завязать новые знакомства. Внезапно она почувствовала, как сильно устала. Но к усталости примешивалось что-то ещё, а, когда заложило нос и стало саднить горло, поняла, что заболевает. Ей предстояло ещё забежать на открытие выставки и купить билет на поезд.

Но как только она добралась до Крымского вала и вошла в фойе выставочного зала, в голове забухал молот, заложило уши. Маша почувствовала, что задыхается и почти теряет сознание. Горело горло, давило на глаза. Сославшись на внезапную болезнь, она извинилась перед устроителями и вышла на улицу. Сначала – за вещами, а там видно будет.

В гостинице её поджидали. Видимо, знали, что гостья сегодня уезжает. Гоги и ещё трое грузин сидели в холле и при её появлении дружно встали. Маша была в таком состоянии, что хотелось только лечь, а уж боже упаси с кем-то общаться. Но надо было ехать, а билет ещё не куплен. Раз уж эти грузины проявляют к ней такое внимание, пусть помогают.

Но у них были свои планы, и она узнала об этом, войдя в комнату. Стол был накрыт, как в хорошем ресторане. В центре – шампанское, какие-то салаты и фрукты, а на кровати, под подушкой – кастрюля с дымящимся мясом. Как бы она это всё заглотила всего три часа назад!

Маша объяснила ребятам свою ситуацию. Они заговорили по-грузински все разом, попутно переводя: один из них сейчас пулей на вокзал, остальные составят ей компанию, отпразднуют знакомство, отъезд, заодно и подлечат.

Некоторое время они препирались между собой, видимо, решая, кто из них, такой несчастный, поедет за билетом. Отправился самый старший по имени Алексей. Его долго не было, Машу уже почти привели в чувство хорошим грузинским коньяком и перчёными закусками.

Наконец Алексей вернулся, сказал, что поезд через час, что внизу ждёт такси, но подождёт, ещё есть время. Тут всё началось по новой, так что на вокзал прибыли за пять минут до отхода поезда.

Место было в купе, Алексей занёс сумку и папку, помог снять пальто и уселся рядом. Маша забеспокоилась, что ему пора, поезд вот-вот тронется, на что он невозмутимо заявил: «Так я с тобой еду, я два билета купил. Тебя одну нельзя отпускать, ты вон какая больная, за тобой ухаживать надо. Да и что я в этой Москве забыл? Поеду в Ленинград, никогда не был, посмотрю, поживу…».

Весь хмель и болезнь с Маши мигом соскочили. Она стала звать Гоги, грозилась позвонить тёте Паше. Неизвестно, что она там плела, но ребята вытащили Алексея из вагона чуть ли не на ходу. Они дружно махали вслед уходящему поезду, не переставая переругиваться между собой. А может, и не ругались они вовсе, а сокрушались, что не повезло на этот раз, и «кина не будет – кинщик заболел».

Как пройти таможенный досмотр

В начале 90-х деловые заграничные поездки стали знамением времени. Получить бизнес-приглашение уже не составляло труда и препятствий от властей не встречало. Другое дело – таможня, она строго следила за тем, чтобы декларировали вывоз валюты и платили пошлины.

В Голландию Маша поехала присмотреть печатное оборудование. Для начала – попасть на современное производство, чтобы покупать не допотопную технику, которую Европа сбывает в третьи страны, а самую современную. Изучить краски, бумагу, ведь про них ничего не известно. Заодно договориться о выставке питерских художников, а ещё лучше – о культурном обмене. Ей хотелось по максимуму использовать поездку, к тому же друзья и знакомые надавали поручений.

Фотограф Валерий Лозовой, имеющий всюду доступ номер один, попросил показать голландским газетчикам его фоторепортажи. На снимках – бывшие и действующие политики, заснятые в разные моменты своей деловой жизни и, что интереснее, – в личной тоже. «Я бы мог стать внештатным корреспондентом солидной газеты, я работал в Англии, Японии», – наставлял Лозовой. Друг детства Митя попросил подыскать товар для его магазина – у финнов слишком высокие цены, в Голландии всё дешевле.

Мало-помалу набираются две сумки. Только денег практически нет. Десять немецких марок и пятнадцать долларов, выданных бывшим мужем. Мог бы и расщедриться, из-за границы почти не вылезает. Перед самым отъездом он подбросил книжицу: «Возьми, может пригодиться, забавно написана». Книжка вовсе не забавно, а вполне по-деловому называется «Как пройти таможенный досмотр». Читать некогда, Маша кладёт её на дно сумки. Авось не пригодится.

Жаль, что никто не даёт советов выезжающим за рубеж. Рассказывают о людях, падающих в обморок при виде магазинных полок. Особенно почему-то напирают на сыр – несметное количество сортов, приводящее советских граждан в форменный ступор. Подчас это заканчивается совершенным равнодушием к изобилию, раздражением и желанием поскорее вернуться домой. Вот тут-то обалдевшие от избытка впечатлений россияне попадают в алчные объятья родной таможни.

Но Маша пока ещё летит туда, и таможенники на пару с паспортной службой угрюмо и безучастно фильтруют отъезжающих через своё сито. Флаг им в руки, а Маша как шла, так и прошла. Как будто никаких препятствий нет, а есть потребность с кем-то поговорить, поделиться планами, показать фотку на паспорте, вытащить на свет божий пятнадцать долларов и десять марок. Конечно, с улыбкой и прямым, честным взглядом. Ей тоже в ответ улыбаются, кивают – полная идиллия.

Поездка прошла замечательно! Две недели показались бесконечными от перенасыщенности дел. Все планы выполнены, цели достигнуты, образцы товаров для магазина получены, валюта потрачена на сувениры. Но главное, главное! – техника подобрана. Современней некуда!

Чувство восторга сопровождало Машу до самого прилёта в Пулково, когда, спустившись с трапа самолёта, она ступила на родную землю. В самую грязь! Белые кроссовки, пережившие двухнедельное путешествие, исходившие почти сотню километров по разным дорогам, – её новые хорошенькие кроссовки теперь решительно и безвозвратно потеряли и белый цвет, и тугую прелесть новизны – всё то, что казалось Маше как бы уже свойствами самой обуви.

Настроение мгновенно испортилось, и по щеке покатилось что-то похожее на слезу. Ругая себя за позорную расслабленность, она подошла к длинному столу таможенного контроля. Видимо, на её лице была несвойственная приезжающим из капстран унылая гримаса, потому как ребята в форме тотчас попросили открыть багаж и стали планомерно выгружать из сумки на колёсиках содержимое. А затем рассматривали и чуть ли не обнюхивали каждый предмет. Добравшись до пакета с хорошенькой детской одеждой, потребовали показать чеки. Маша предъявила фабричные бланки, как попугай повторяя: «Это образцы, это образцы». Таможенники оживились и со словами «старший разберётся» отложили вещи в сторону.

В общем, её багаж стали капитально потрошить. Были отложены все фотографии Лозового, все его генсеки и английские королевы, а также папка с гравюрами и рисунками. Маша объясняла, что везёт это обратно, но стражи порядка лишь повторяли: старший разберётся. Проверив сумку на колёсиках, приступили к другой.

Внезапно Маша вспомнила, что в ней, на самом верху, лежит бельё, бывшее, так сказать, в употреблении. Она представила, как взору молодых таможенников и прочей публики явятся трусики, лифчики и колготки, которые она сунула в последний момент. И такая взяла злость, что абсолютно чужим, грубым и наглым голосом Маша произнесла: «Валяйте, ройтесь, небось такого никогда не видели!».

В тот же миг рука таможенника, опустошавшего первую сумку, нырнула ещё раз и, пошарив по дну, извлекла ту самую книжечку «Как пройти таможенный досмотр». Честно сказать, Маша туда ни разу не заглянула, просто забыла о её существовании. Книжка спокойно проехала весь путь на дне сумки и вот теперь выпрыгнула, как чёртик из табакерки, пред очи озадаченных служителей закона.

А они и впрямь были не на шутку удивлены. Принялись листать, тыча пальцами в страницы и переглядываясь. Когда обнаруживший книжку куда-то отправился, видимо, всё же к «старшему», старались на Машу не смотреть и до её вещей не дотрагиваться.

Ей казалось, что ожидание длится вечно, в мозгу крутились сцены, одна другой ужасней. Кто его знает, что там, в этой книжке? Сейчас придёт «старший», заберёт её со всеми шмотками, и всю ночь придётся объясняться, звонить и, возможно, высвистывать службу безопасности.

Но товарищ с книжкой вскоре появился и, ни слова ни говоря, стал укладывать вещи обратно в сумку. Делал он это очень ловко и очень аккуратно, а сверху положил книжечку и только тогда, взглянув Маше в глаза, с улыбкой произнёс: «Интересную литературу читаете, гражданочка».