Чья-то теплая ладонь приласкала ей лоб, пригладила влажные волосы – материнским, бесполым, бесконечно сострадающим жестом, и как только опустошенная Галина Петровна наконец-то тихо, без сновидений и ужасов, заснула, на другом конце Энска беззвучно заплакал во сне Лазарь Линдт и плакал до самого рассвета – пока невыплаканные Галиной Петровной слезы наконец не закончились.