ЛИНИЯ СЕРДЦА

Аннотация

Жизнь приносила Миле одни несчастья и разочарования. Она уже отчаялась, что это может измениться. Но судьба приготовила неожиданный подарок в день ее тридцатилетия. Потрясающий мужчина, богатый и успешный, вытаскивает ее буквально с того света и предлагает выйти за него замуж на следующее утро после знакомства. Она знает о нем только имя и фамилию, он о ней – и того меньше. Но так ли все замечательно, как кажется на первый взгляд?..

Глава 1

Наверное, это худший день рождения в моей жизни. Хотя я никогда не любила этот праздник. Кто-то, возможно, ждет его с трепетом и предвкушением сказки, а я – с гложущим предчувствием беды. И дело не в том, что каждый год делает мои шансы на счастье все призрачнее, а на лицо прибавляет морщины. В каждый день рождения со мной обязательно случается неприятность. И началось это с того счастливого беззаботного возраста, в который так мечтают вернуться женщины после тридцати. В шестнадцать лет. В тот день рождения мой отец ушел из семьи.

Помню, мы сидели за праздничным столом. Вся семья. Бабушки и дедушки, тетя Лена, лучшая подруга Даша, родители. Мама разрезала утку с яблоками – мое любимое блюдо. На лицах улыбки. Ненавязчиво фонит телевизор. Тогда я подумала, что абсолютно счастлива. Это оказалось фатальной ошибкой.

Звонок в дверь. Уже тогда сердце сжалось от недоброго предчувствия. Хотелось удержать отца, бросившегося к двери. Кто знает, если бы я тогда это сделала… Может, вся жизнь перевернулась бы. Но я словно приросла к стулу. Из коридора доносились голоса, сначала тихие, потом громкие. Мама пошла посмотреть, в чем дело. Вернулась белая, как наша праздничная скатерть. Села за стол и залпом опрокинула рюмку водки, налитую для отца.

В комнату вошел и он сам. Вид до крайности виноватый и смущенный.

– Катя, дай я объясню.

Ворвалась незнакомая женщина, худая и черноволосая. Взгляд острый и неприятный.

– А что тут объяснять? Ты сам мне говорил, что тебя здесь ничего не держит, кроме ребенка. Вижу, что девочка уже взрослая. Пора и для себя пожить. А у меня, между прочим, ребенок будет.

– Оль, подожди в коридоре, – жалобно пролепетал отец.

– Хорошо. Только долго ждать не стану.

Лица сидящих за столом выглядели потрясенными и растерянными. Никто, в том числе и отец, не знали, как себя вести. Папа опустился на колени возле мамы, взял ее руку и тихо сказал:

– Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так. Оля в таком состоянии… Она стала нетерпеливой и раздражительной. Я говорил ей, что сам все тебе скажу, но она…

– Уходи, – отчеканила мать сильным и твердым голосом. – Собирай вещи и уходи. Сегодня. Сейчас.

– Может?..

Мама смерила его таким презрительным взглядом, что он осекся. С трудом поднялся и попятился к двери. Торопливо пробормотал всем присутствующим:

– До свиданья. Простите, ради бога.

Подруга ободряюще сжала мою руку.

– Люда, не плачь, пожалуйста.

– Я не плачу, – сказала и тут же на тарелку с любимой тушеной уткой упала соленая капля.

Даже не осознавала, что по щекам катятся слезы.

Хлопнула входная дверь. Звук отъезжающего лифта. Он даже вещи не забрал, так спешил освободиться. От мамы. От нас.

А потом был ужасный год, когда родители разводились. Делилось все, начиная от подержанной мебели, заканчивая импортным телевизором. А я превратилась в домоседку. Только и делала, что ела, ела и ела, запершись в своей комнате и читая книги. Я прочитала всю нашу библиотеку, особенно не разбирая, что именно читаю. Иногда приходила Даша, пыталась вытянуть меня на улицу. Я давала ей понять, что и ее предложение и само присутствие мне неинтересны. А потом я отстраненно поняла: Даша не заходила уже несколько месяцев. Даже не удивилась этому. От людей, даже самых близких и родных, не стоит ждать постоянства.

Следующий день рождения мы с мамой отмечали в новой однокомнатной квартире, на другом конце города. Присутствовали только бабушка и дед по материнской линии, мама и я. Мне подарили хула-хуп. Я удивилась этому подарку. Старательно отводя глаза, мама сказала, что мне стоило бы заняться физкультурой. Зачем? Она подвела меня к зеркалу и, сглатывая слезы, произнесла:

– Посмотри, во что ты себя превратила, Люда.

Как я могла не видеть этого? Словно пелена упала с глаз. Это похожее на поросенка, заплывшее жиром создание, с торчащими в разные стороны рыжими волосами, – неужели, я? Мотнула головой, не желая верить. Стиснула зубы и твердо решила заняться собой.

Потом я поступила в институт. Из-за того, что отец больше не помогал нам деньгами, приходилось экономить на всем, в том числе и на одежде. Пять лет травли и насмешек. Каждый год и каждый день рождения – в студенческом общежитии, среди ненавидящих меня соседок по комнате. Мать уехала в другой город, на заработки. Возникли трудности, пришлось продать нашу квартиру, чтобы рассчитаться с долгами. Она уехала снова. Потом маме улыбнулась удача, она вышла замуж и почти перестала интересоваться моей судьбой.

Я впервые узнала, что такое голод. Крохотной стипендии хватало ненадолго. Иногда немного денег присылала мама. Но и это курам на смех. С завистью смотрела, как хорошо одетые и беззаботные соседки поедают домашние пирожки и варенье. Однажды даже решилась тайком взять один пирожок. Что тут было! Мне устроили «темную» и пригрозили вообще превратить мою жизнь в ад.

В этой ситуации оказался только один плюс. Я похудела. И без хула-хупа. Но что толку. На нескладную, плохо одетую девчонку парни совершенно не обращали внимания. Рыжая, еще и в веснушках. Все силы бросила на учебу, закончила наш местный нархоз с красным дипломом. По специальности бухгалтер.

Пыталась устроиться на работу, но везде отказ. Нужен опыт работы, а где его набраться, если никуда не берут. Пришлось устроиться торговать на рынок.

Мой двадцать пятый день рождения. Муж хозяйки, который бросался на любую оказывающую в поле зрения женщину, обратил внимание и на меня. Видно, перебрал лишку. Пригласил в местную чебуречную. Вечер мы заканчивали в моей съемной обшарпанной комнатке. Я стала женщиной. А утром он пригрозил, что если хоть кому-то скажу о том, что произошло, он меня со свету сживет. Но шила в мешке не утаишь, и слухи дошли до хозяйки и без моего участия. Меня уволили с работы.

Может, и к лучшему. Устроилась в продуктовый магазин. Пошли одинокие, скучные, но все-таки спокойные годы. Однако каждый раз, когда близился день рождения, начинало грызть тревожное предчувствие. Сегодня мне исполнилось тридцать лет. И меня обвинили в краже денег из кассы. Не понимаю, как они могли исчезнуть. Начальник не желал ничего слушать. Угрожал даже милицией, если не верну деньги. Пришлось пойти на его условия. Три месяца я проработаю бесплатно, а потом отправлюсь на все четыре стороны.

Оторвавшись от горьких мыслей, сняла черные вязаные перчатки и подула на озябшие пальцы. Руки, пожалуй, единственное, что можно назвать во мне красивым, – мелькнула нелепая мысль, тут же сменившаяся осознанием собственной ущербности.

Я почти примерзла к этой лавочке в парке. С неба неспешно валил снег, образуя на земле белую скатерть. Это мой единственный праздничный стол. Никуда не хотелось идти. Сидеть тут до бесконечности, незаметно уснуть, чтобы никогда не проснуться. Старая искусственная шуба, полинявшая местами, уже не согревала. Меня колотила дрожь, зубы выстукивали чечетку. Я упрямо сидела. Только сильнее надвинула на лоб вязаную белую шапку. Мамин подарок на восемнадцатилетие. Кому и что я пыталась доказать? Сама не знаю.

Постепенно исчезло ощущение холода. Сменилось блаженным сонным теплом. Голова кружилась, неудержимо клонило в сон. Все вокруг превратилось в сверкающую карусель. Ресницы отяжелели от набившихся на них снежинок. Губ и носа вообще не чувствовала. Беспамятство.

Так легко и спокойно. Парю в пустоте, а вокруг чистое голубое небо. И солнышко так приятно согревает. Жарко. Утираю пот со лба и сбрасываю шубу и шапку. Так хорошо. Вокруг тот же парк, только летний. Лавочка с облупившейся зеленой краской. Деревья шелестят кронами. Где-то смеются дети. Хорошо…

Резкий хлопок. Щеку болезненно обожгло. Застонала, возвращаясь к реальности.

– Не хочу… Нет…

Губы едва шевелились. Чье-то прикосновение. С меня стягивают перчатки. Обжигающе-горячие ладони растирают мои руки. Чувствительность начинает возвращаться. Кричу от боли. Словно миллионы иголок впиваются в кожу.

Из глаз хлынули слезы. Разлепляю неподъемные веки и сквозь туманную пелену различаю чье-то лицо. Пытаюсь сфокусировать зрение. Поднимаю одну руку, чтобы вытереть мешающие слезы. Резкая боль. Рука дрожит. Закусываю потрескавшиеся губы, чтобы не заорать.

– Тише, девочка. Сейчас все пройдет.

Ласковый грудной голос, пробирающий до самого сердца. Мужской. Уже давно никто не говорил со мной так. Тем более мужчина. Он продолжает растирать мои руки, а я все еще не могу разглядеть его лица. Слезы катятся градом.

Острый запах спирта. Мне в губы тычется край стакана.

– Выпей. Только залпом.

– Я не…

Мужчина вливает мне в рот жидкость. Захлебываюсь, кашляю, фыркаю. Морщусь от отвращения. В горле – жар, его словно раздирает. Постепенно боль утихает. Спиртное разливается по телу приятным теплом, согревая изнутри. Руки перестают казаться сплошным очагом боли. Поспешно вытираю слезы. Разглядываю сидящего рядом со мной на корточках человека.

Невольно ощущаю неловкость. Я не привыкла находиться рядом с такими мужчинами. Без сомнения, человек состоявшийся в жизни. Холеный, хорошо одет. Волосы ухоженные, темно-каштановые. Уже не молод. Лет сорок точно, но ни одного седого волоска. Мужественное угловатое лицо с чуть длинноватым носом и выдающейся нижней челюстью. От всего облика исходит ощущение уверенности и силы. Он продолжает держать одну мою руку, растирая ее, хотя в этом уже нет необходимости.

Хочется, чтобы он посмотрел на меня. Узнать, какие у него глаза. Я всегда при знакомстве с людьми сразу обращаю внимание на глаза. Не столько важен цвет или форма, сколько то, добрые они или злые.

Он будто почувствовал мое желание. Поднял голову. Показалось, что я медленно падаю в бездну, а вокруг роем вьются светящиеся огоньки. Что такого я увидела в этих глазах? Слегка усталые, темно-карего цвета, глубоко посаженные. Но они заворожили меня. Взгляд одновременно жесткий и мягкий, недоверчивый и открытый. Загадка, которая вызывала почти мучительное желание ее разгадать.

Представляю, как сейчас выгляжу, – мелькнула неприятная мысль. Я отвела глаза и попыталась подняться. Он мягко удержал меня и опустился на диван рядом.

– Вы в порядке? – интонации его голоса рассыпались по телу россыпью мурашек.

– Теперь да, – хрипло ответила, сжав рукой саднящее горло.

Наверняка завтра слягу с простудой. Как тогда на работу пойду? Жестокая реальность снова безжалостно напомнила о себе. Этот мужчина – светлый эпизод в жизни, редкий и потому особенно дорогой. Скорее всего, когда я уйду из его квартиры, он даже не вспомнит обо мне. А я буду вспоминать еще долго, наслаждаться, как вкусом изысканного французского вина, о котором читала только в книгах. Кстати, о квартире. Почему я решила, что это квартира?

Обвела взглядом обстановку. Здесь чисто и презентабельно, но как-то не очень уютно. Увидела ключ с биркой на тумбочке около дивана. Ясно. Гостиничный номер. Напрягла зрение, чтобы разглядеть цифры на бирке. 312. Не знаю, почему мне оказалось так важно их запомнить. Все, связанное с этим мужчиной, вызывало интерес. Даже цифры его гостиничного номера.

– Выпьете? – спросил он.

Я с опаской глянула на стоящий на той же тумбочке граненый стакан, в котором еще плескалась адская жидкость.

– Не это, – рассмеялся он, проследив за моим взглядом. – Здесь неплохой бар. Могу даже попытаться сделать коктейль из того, что есть.

Выпитое спиртное, тем временем, дало о себе знать. Появилась легкость и бесшабашность. Слегка заплетающимся языком произнесла:

– Пожалуй. Всегда хотелось попробовать «Кровавую Мэри».

– Ну, боюсь, «Кровавая Мэри» не получится. Нет всех ингредиентов. Но могу соорудить сухой мартини, например.

Я засмеялась невпопад:

– Я не против.

Никогда не пила мартини. Устроилась поудобнее на мягком диване, поджав под себя ноги. Тут же почувствовала, как к щекам прилила краска – заметила стрелку на колготках. Торопливо села на ту ногу, чтобы не видно было, но настроение испортилось. Однако вид мужчины, готовящего коктейль для меня, вызывал непривычное будоражащее чувство. По телу пробегала дрожь. Я любовалась его фигурой. Довольно высокий, отлично сложенный. Одет в брюки и пиджак, по всей видимости, сшитые на заказ, а не купленные где-то на рынке.

Взяв два бокала, вернулся ко мне и сел рядом.

– Не думаю, что то, что получилось, можно назвать сухим мартини, но не судите строго, – обезоруживающе улыбнулся, протягивая напиток.

От этой улыбки бросило в жар. Нервно поправила колючий ворот бесформенного свитера. Совершенно не знала, как себя вести. Мой единственный опыт отношений длился одну ночь. Да и тогда все прошло без затей. Выпили вместе, он повалил меня на диван. Даже не заметил, что я девственница. Утром чувствовала себя гадко и противно.

А вообще, с чего я взяла, что привлекаю этого потрясающего мужчину? Стоит ему кивнуть, и целая очередь модельных красоток выстроится. Взяла протянутый бокал, едва не пролив его содержимое, и торопливо отхлебнула. Кто знает, а может, его на экзотику потянуло? Надоели сошедшие с конвейера Барби и Синди, захотелось неуклюжую куклу Машу. То ли от собственного остроумия, то ли от выпитого, глупо захихикала.

– Похоже, кому-то хватит, – заметил он. – Давайте я провожу вас в спальню.

– Ого, а вы быстрый! – осмелела я. – Даже без прелюдии решили обойтись. Хотя чего со мной церемониться. Я же не Клаудия Шиффер.

Заметила, что уголки его губ поползли вверх. Еще и смеется, гад! Ну, и пусть ты хозяин жизни, это же не повод так себя вести. Вскинула подбородок, демонстрируя, какая я гордая и неприступная. Он вздохнул и устало потер лоб.

– Я не это имел в виду. Просто вам нужно отдохнуть. Уже поздно. Могу вызвать такси, если хотите.

Мой апломб мгновенно слетел, стоило представить, что из этого рая я снова попаду в серые будни.

– Но вы даже не знаете меня. Вдруг я воровка какая-нибудь окажусь, – пролепетала я.

Из глаз хлынули слезы, стоило вспомнить, что сегодня произошло.

– А между прочим, у меня сегодня день рожденья… – икая, добавила я.

– Правда? – его брови взметнулись. – Почему же вы проводили его не с родными и близкими, а в парке, на лавочке?..

Он осекся и деликатно проговорил:

– Простите, это не мое дело, конечно.

Я опять зарыдала и залпом допила остатки мартини.

– Возьмите, – протянула ему пустой бокал. – А вы знаете, – всхлипнула я. – Это ведь самый приятный день рожденья в моей жизни. Вернее, то, как он закончился.

Его лицо вытянулось. Наверное, считает меня сумасшедшей.

– Замерзнуть почти насмерть в парке и очнуться в номере незнакомого мужчины – это для вас приятный день рожденья? Какими же были предыдущие?

– Лучше не спрашивайте.

Он и не спросил. Снова сделал мне коктейль и молча наблюдал, как я пью. Слезы утихли. Перед глазами все плыло, как на карусели. Неудержимо клонило в сон. Словно сквозь туман смотрела, как он забирает у меня пустой бокал, ставит на тумбочку. Потом подхватывает на руки. Мир вокруг похож на калейдоскоп. Смеюсь чему-то и пытаюсь удержать картинки на месте. Закрываю глаза и прижимаюсь к крепкой груди, пахнущей дорогим одеколоном. Бормочу: «Спокойной ночи». Утыкаюсь носом в теплую шею. Ласкаюсь о нее щекой. Он замирает, потом продолжает нести куда-то.

Тело погружается на мягкую поверхность. Сверху накрывают теплым одеялом. Закутываюсь в него, сворачиваясь в клубок и обнимаю подушку. Прикосновение суховатых губ к щеке. Так приятно. Тянусь к ним, довольно мурлыкая. Холодок по коже, легкий поцелуй. Пустота. Проваливаюсь в сон.

Глава 2

Пробуждение напоминало пытку. В мозг впивались тысячи иголок, голова гудела, словно в ней решили построить небольшой завод. Во рту жуткий привкус. Попыталась подняться и тут же рухнула обратно. Нет, это выше моих сил. Даже глаза открыть оказалось неимоверно тяжело. Когда мне это все же удалось, первое время не могла понять, где нахожусь. Полумрак из-за плотных орехового цвета штор. Большой шкаф, тумбочка с зеркалом. Я – на двуспальной кровати, мягкой и удобной. Совсем не похоже на мою комнату в коммуналке: с не менявшимися уже лет десять обоями, потерявшими всякий цвет, скудной мебелью, часть из которой можно смело выбросить на свалку. И разумеется, с неизменными домашними животными в лице тараканов. Борьба с ними шла с переменным успехом.

Думать о тараканах здесь не хотелось. Как же все-таки я очутилась в этой комнате? Мысли в голове двигались вяло и мучительно медленно. С большим трудом нащупала верный след. Парк. Мужчина. Гостиничный номер. Мартини. Поцелуй. Сон. Запоздалое чувство благоразумия забило тревогу. Я неизвестно где и неизвестно с кем. Вдруг этот приличный с виду мужчина окажется маньяком-убийцей. Хотя… Я почесала макушку. Если бы он и хотел что-то сделать, то вряд ли дожидался бы утра. Судя по ощущениям, кроме похмелья, никаких телесных повреждений не наблюдается.

Напивалась я так всего пару раз в жизни. При этом давала себе зарок никогда больше спиртного и не нюхать. Во-первых, чувствуешь себя на редкость противно. Во-вторых, моей мизерной зарплаты продавца не хватило бы на то, чтобы устраивать регулярные попойки. Второй вариант более значимый, так как поводов напиться хватало с лихвой.

Однако за всю жизнь мне не приходилось просыпаться в таком состоянии в гостиничном номере незнакомца. Как его зовут хоть? Я даже это не попыталась узнать. Впрочем, какое это имеет значение? Сейчас я соберу все свое мужество, поднимусь и тихонько смоюсь отсюда. И так человек приютил меня, не выкинул в глухую ночь, проявил участие и такт. Наверное, ему не менее неловко, чем мне. Он только и думает, как бы поделикатнее спровадить меня. Вероятно, он не сильно расстроится, если я уйду по-английски, не прощаясь.

Однако осуществить это оказалось значительно труднее, чем предполагалось. Стоило встать с кровати, как комната под ногами закружилась. С грохотом свалилась на пол ни в чем не повинная лампа под зеленым абажуром. Я замерла, превратившись в соляной столп и устремив глаза на дверь.

Звук приближающихся шагов. Дверь со скрипом отворилась, пропуская потрясающего мужчину в одном лишь полотенце на бедрах. У меня перехватило дыхание. А он еще сексуальнее, чем казался вчера. Какая фигура! Наверняка регулярно посещает тренажерный зал. Ни грамма жира. Под загорелой кожей перекатываются бугры мышц. Волосы влажные, небрежно зачесаны назад.

– Уже проснулись? – ослепительная улыбка безукоризненных ровных зубов.

Показалось, что я попала в американский сериал из жизни беззаботных богачей, самые большие проблемы которых: с кем переспать и что сегодня надеть.

– Ага, – выдавила из себя, с ужасом представляя, какой у меня сейчас видок. – Можно в ванную?

– Конечно, справа по коридору, – махнул он рукой. – Там есть чистый халат, можете одеть. Я пока закажу нам завтрак в номер. Что вы хотите?

– Да мне все равно.

Я пожала плечами и старательно отвела глаза от дорожки волос, начинающейся на животе мужчины и теряющейся под покровами полотенца.

– Тогда закажу кофе и омлет. – Он снова улыбнулся и скрылся из виду.

Перевела дыхание, дождалась, пока шаги удалятся, и вышла из спальни. Ванную отыскала легко. Санузел оказался совмещен, на мое счастье. Не пришлось снова нарываться на возможность столкновения с хозяином номера. Здесь все сверкало белизной и чистотой. Вспомнив покрытые плесенью стены ванной в родной коммуналке и жуткую сантехнику – источник антисанитарии, – поежилась. Хоть раз почувствую себя человеком.