– Нас бьют каждый день… Тяжело. Морально очень тяжело. Три месяца каждый день ждать расстрела… – он проводит рукой по волосам и вздыхает. – Выхода нет…
– Выход всегда есть, – эту фразу она сама терпеть не может. Когда ее произносят, ей хочется сказать: «Ну, если он есть, тогда покажите мне его – этот выход!»
Славка помотал головой.
– Я сижу и жду своей очереди… Каждый день жду… Позвони потом матери, скажи, что погиб. Все равно я – не жилец… Если в ближайшие дни не убьют, я сам с собой что-нибудь сделаю…
– Дурак, что ли? Ты тут самый старший. Ребята на тебя смотрят. А им что? Им что делать? Даже не смей. Я чувствую, все будет хорошо. Вернешься, семья тебя встретит… У меня чувство опасности и тревоги хорошо развито, – она хотела добавить, что все жопой чувствует, но сдержалась. Мало она его знает, Славку, вдруг он ее «жопу» не поймет, не оценит. Хотя сейчас в эту прозрачную весну тысяча девятьсот девяносто пятого года он казался ей самым близким человеком на свете. – Вот я сейчас приеду в Москву и твоих фотографий понаделаю… – продолжает она. – А ты меня спроси: «Для чего?»