Интерлюдия

После расстрела в Натмуке мирной демонстрации и запрета любых собраний и митингов, а также профсоюзов, рабочие ответили призывом ко всеобщей забастовке. Первыми прекратили функционировать железные дороги. Движение поездов остановилось повсеместно. Положение для военной власти стало абсолютно нестерпимым.

Пойти на уступки вновь назначенный командующий округом не мог. Это означало расписаться в полном провале всей предшествующей политики и возврат к прежнему положению. Оставалось подчинить силой недовольных и заставить их вернуться на рабочие места.

Хотя позднее бригадный генерал Оффрон категорически отрицал всякую причастность к происшествию, а прямые приказы так и не были никогда обнаружены, сложно себе представить ярого служаку подполковника Брандеса Друммонда применяющего жесточайшие меры по подавлению любого противостояния из личных соображений.

Предварительно проконсультироваться и получить ясные указания, пусть и устные он был просто обязан. Кавалера нескольких наград за участия в боевых действиях и командира небезызвестного 8-го драгунского полка никем и никогда не обвинялся в слабоумии. Реально мы видим обычную карательную экспедицию. Результат, правда, вышел не стандартный.

Макс Геллер. Жизнь и посмертная слава. Издательство Наука. Шкурин.

Глава 1. Первые последствия забастовки. 2700 г

– Я требую, отправить меня согласно приобретенному билету! – гневно орал перед дверями вокзала зажиточный по виду господин на безучастного чиновника в железнодорожной форме.

За спиной у возмущенного человека толпился еще с десяток не менее недовольных людей. Кому понравится, если внезапно сообщат, об отсутствии движения на дороге на неопределенное время. У всех дела и планы.

– Нас не волнует политика, – поддержали предыдущего оратора из задних рядов, – почему мы не можем попасть домой? В конце концов…

Слаженный топот множества ног, прервал его.

– Ага! – довольно вскликнул первый пассажир, – сейчас с вами разберутся!

Он был очень удивлен, когда первым из всей компании заработал тяжелый удар прикладом по спине и рухнул на колени, вскрикнув. Солдаты выяснять вежливо кто есть кто не стали. Часть окружила железнодорожную станцию. Остальные принялись загонять внутрь вокзала всех подряд. Работников железной дороги, рвущихся уехать случайных людей и просто проходивших несвоевременно мимо. При этом они, не церемонясь, обыскивали людей. Сопротивляющихся и возмущающихся избивали.

– Я директор завода, – попытался объяснить очередной солидный гражданин, выдернутый под светлые очи некого капитана, позабывшего представиться.

Каким именно предприятием он руководил, осталось для окружающих неизвестным. Офицер съездил ему рукояткой табельного пистолета в лицо и оставил выплевать зубы на затоптанный грязный пол. Двое солдат принялись обшаривать карманы, причем один открыто сунул деньги, извлеченные из портмоне себе в карман.

– Глядя на происходящее, – еле слышно сказала коротко стриженная девушка стоящему рядом мужчине, – я очень хорошо начинаю понимать откуда берутся мятежники.

– Сделай одолжение Бриана, – ответил тот, беря ее за руку, – не вздумай проявлять свой несносный характер. Им плевать на паспорт. За кривые высказывания недолго и в больницу попасть.

– А на иностранном языке можно? А то я четыре знаю.

– Помолчи! – напряженно сказал тот, с неприятным чувством, глядя в огромное открытое окно на перрон. – Тут и за кривой взгляд недолго нарваться.

– Я купил его законно, – кричал перемазанный кровью человек. – На свое имя – Кузовлев. Это охотничье ружье. Дробовик. Я не имею отношения ко всем этим людям.

– Не позорься, – с презрением сказал второй мужик в разорванной железнодорожной форме. – Да, – отвечая на плохо слышный вопрос, подполковника подтвердил, – я организовал забастовочный комитет. Моя фамилия Железняков. Можете записать.

– Без надобности, – равнодушно заявил офицер и выстрелил ему в лоб из пистолета.

В зале дико закричала женщина. Толпа испуганно шарахнулась к стенам. Солдаты рванулись вперед, щедро раздавая удары. Кто-то выстрелил поверх голов.

– Всем сесть! – орали сразу несколько голосов, под детский плач и женский визг. – Двигаться только по команде!

На перроне снова загремели выстрелы.

– Не поднимай голову, – прошипел мужчина.

– Я уже поняла, – согласилась девушка. – Накрылось наше выступление.

– Тут бы живыми остаться.

– Простите, – заинтересовался полненький седой мужчина по соседству, – вы случайно будете не Бриана Шиннон первая женщина авиатор?

– Совсем не случайно да. А он Ли Мэлком. Мой финансовый специалист и друг.

– Я так и подумал.

– Мы настолько узнаваемы?

– Так это же к лучшему! Хотя, придется признать у меня профессиональная память. Я Бартон Коркоран.

Мысленно он уже прикидывал, как использовать удачный случай. Единственная на сегодня летающая женщина и не просто поднимавшаяся в воздух, она поставила с десяток рекордов. Удивительные аппараты с крыльями не просто входили повсеместно в моду, теперь уже видно было и не специалисту, открылась новая эра – воздухоплаванье.

Пять лет назад в Империи считалось чудом, когда авиатор пролетел расстояние в 220 локтей. Три года прошло с тех пор как за рекорд путешествия по воздуху протяженностью в одну лигу был вручен денежный приз ощутимых размеров в Баллине. Совершенствование летающих аппаратов и новые удачи становились все массовее и слышнее. Ни один из известных авиаторов и их рекордов не остался без внимания. Как и их смерти. Пилоты регулярно бились в падающих с небес машинах.

И все равно достижения и слава, а также риск, привлекали в небо все новых людей. И они прокладывали дорогу вперед. От двадцати секунд до десяти минут полета. Затем два часа, четыре. Сто локтей, две лиги, сорок, даже сто двадцать. Достижения росли. Премии за рекорды привлекали людей дерзать снова.

Бриана была одной из таких. Она за год заработала почти пятьдесят тысяч «корон», умудрившись поставить рекорд по дальности, полету с пассажиром и на скорость. На самом деле это только кажется, что огромные деньги. Сам аппарат, двигатель, необходимость иметь собственного механика, постоянные переезды с демонстрациями в целях подработать сжирали львиную долю полученных сумм. Достаточно было серьезной поломки и начались бы проблемы с финансами.

Зато ее имя с недавних пор знало все королевство и недаром. На самолете с бензиновым двигателем в 75 л.с. она поднялась на 172 локтя с пассажиром и прошла над Баллинской гаванью по всей окружности, навещая множество судов в течении полутора часов, поставив сразу два новых мировых, не шиольских рекорда.

Половина столицы с крыш и из окон домов наблюдала за ее смелыми действиями, а после посадки восторженная толпа чуть было не затоптала ее вместе с самолетом. Таких грандиозных оваций не удостоился и король, объявивший об окончании Фадзийской войны.

– О! – мгновенно среагировал Ли, у него в свою очередь включились рефлексы финансового специалиста, – надеюсь столь удачная встреча послужит предлогом для интервью у Брианы?

Попасть в колонку Бартона мечтали многие. Четверть Шиола читала либо «Баллинские известия», либо перепечатки из нее в местных газетах. Его знали во всем мире и статьи пользовались огромным успехом и в других странах. Попасть к нему на перо и удостоиться отзыва, иногда даже отрицательного многое значило.

Что такой человек мог делать на железнодорожном вокзале Утнока, Мэлкома не особо занимало. Удача шла к нему в руки и грех было ее не использовать. Тут уж не волнуют и расстрелы в десяти метрах от них. Одно другого абсолютно не касается. Ну будет две статьи на разные темы. Для Брианы такая встреча серьезнейшая удача.

После покупки двигателей новейшего образца на предприятии Ветровой они собирались устраивать шоу по всей Патре, частично возвратив затраченные средства. Оказалось очень неудачный момент и сроки выбрали. Придется отменять повсеместно выступления и неизвестно из каких сумм оплачивать возвращение в Шиол. Сплошные убытки.

Бартон в свою очередь нешуточно обрадовался стечению обстоятельств. Почему бы не воспользоваться оказией во всех смыслах. Не просто поездка – полет. Не баловство, а по делу. Когда еще так удачно совпадет. Это будет первый в своем роде репортаж. Она не откажется. Контракт с показательными полетами, судя по происходящему невыполним по объективным обстоятельствам, а деньги авиаторше потребуется.

– Молчать всем! – снова крикнул капитан.

– Действительно, – пробормотал Бартон, – давайте продолжим наше знакомство позднее. – Одно интервью, – он подмигнул девушке, – с удовольствием. А потом у меня интересное предложение. Только побеседуем где-нибудь в менее нервной обстановке.

* * *

Его разбудили голоса и запах дыма. Еще толком не продрав глаза, Стен сел и зябко поежился. По утрам уже достаточно прохладно. Все-таки Новый год недавно случился. Осень^[1] на дворе. Здесь не полюс, однако заметно температура упала. Курткой укрываться недостаточно. Не мешало бы перину или за неимением оной хотя бы армейское одеяло.

Отвык он путешествовать налегке и без десятка готовых моментально притащить все нужное. Разленился. В каком-то смысле даже хорошо вот так ехать. Практически отпуск вышел. После тюремной камеры совсем недурно прокатиться с ветерком и заночевать на природе. В жилые места соваться не следовало. Даже в расчете на вкусный ужин. Непременно запомнят и долго обсуждать примутся.

Он пошарил по карман и извлек портсигар и зажигалку. С удовольствием закурил, глядя на звенящий по соседству ручеек и с отвращением представляя, как пойдет умываться. Вода наверняка ледяная. Отошел в сторону и, не вынимая сигареты изо рта, оросил ближайшие кустики. Потом совершил героическое усилие и, прихватив полотенце с куском мыла, двинулся на утренние процедуры.

– С добрым утром, – приветствовал его Рыбалков, с глубокомысленным видом принюхиваясь к вареву в котелке.

– Вот какого… ты с нами едешь? – спросил Стен без особого неудовольствия. Вопрос из разряда риторических. Если и знает, из каких соображений Рудов его прицепил в качестве сопровождающего, все одно не выдаст. – Машину водить не умеешь, чинить тем более. Сварить обычную кашу тебя приходится учить, стрелять не умеешь.

Он уселся, аккуратно прислонив машинально прихваченный ППВ рядом к подножке машины.

– Проводник из тебя тоже липовый. Вон Крис всю округу знает.

Фраза вышла несколько двусмысленной. Не первый год все семейство Кублина промышляет контрабандой и возит грузы со всевозможных судов, без огласки разгружающихся в далеких от таможни местах.

Иногда Стен без особого воодушевления подумывал, какие меры придется применять к таким вот своим парням, после захвата власти и невольно вздыхал. Обид будет море. А придется брать всю эту братию за глотку в обязательном порядке.

Правда конкретно с рыжим будет проще. Он от дел удалился, поразив в самое сердце всю свою многочисленную семью удивительным поведением. Организованный им заводик стабильно и неплохо кормил. Правда, сам механик маялся. Ему не хватало в жизни чего-то авантюрного и предложение Рудова о сотрудничестве принял с огромным воодушевлением.

– Только поглощаешь наши продукты, – полушутя воскликнул Стен. – А цены нынче жуткие!

– Все подорожало за последние месяцы страшно, – серьезно подтвердил Кублин, почти наверняка приняв подколку за чистую претензию. С юмором у него было неважно. – Я когда вернулся после войны, прекрасно помню, и то легче жилось.

– Во-первых, – ничуть не смущенно заявил журналист, – господин рыжей масти…

– Но-но, – возмутился Кублин, – масть – это у лошадей. У я правильного колера. Как все мои родственники. Попрошу без слишком умных слов в мой адрес. А то ведь и по шее запросто. Мы люди из народа – общаемся по-простому.

– Договорились, – согласился Рыбалков. – Я хотел сказать, кто ж поверит при проверке документов, что ты приобрел вот эту красавицу, – и он широким жестом указал на автомобиль.

– Грузовик – это он, – твердо сказал Кублин.

– Я ей под колеса не заглядывал, – отперся тот.

Кублин в недоумении смотрел несколько секунд, потом заржал, сложившись пополам и повизгивая.

Бегство из рук враждебной военщины вышло достаточно оригинальным. На месте высадки со шхуны его поджидали не только два хорошо знакомых соратника, но и средство передвижения. Подарок от замечательной сестрички с дальним прицелом. Уж кто-кто, а она своего не упустит. Испытательный пробег новейшего грузовика с мощнейшим 60 сильным двигателем по окружным дорогам и желательно без оживленных трасс. Бывший рядовой и контрабандист Кублин, в качестве штурмана прилагается.

Он бы непременно обиделся на подобное потребительское отношение к себе, но в каком-то смысле ведь все правильно. В поезда и вообще оживленные места ему лучше в ближайшие дни не соваться. Листовку с предложением выдать особо опасного типа Стена Шаманова ему Рыбалков показал сразу. Можно гордиться. На его памяти двадцать тысяч «корон» и анонимность в придачу еще ни разу не предлагали. Обычные бандиты шли максимально за тысячу. За недоловленных лидеров Национальной Лиги предлагали пять-семь. Видимо это и есть всенародное признание вкупе со славой.

Поездка по проселочным дорогам была подходящим решением. Вряд ли кто заметит его лицо, вылупившись на проносящийся мимо самодвижущийся транспорт. Ну насчет «пронестись» это сильно сказано – 15–20 лиг/ч по вменяемой дороге, 10 – по обычной для далеких от городов мест. Не так уж и много их пока в округе. Пару, тройка тысяч на весь остров. Грузовые самобеглые коляски редко далеко удаляются от основных городов. О появлении будут судачить многие недели после её проезда. Ну и пусть смотрят вслед.

Никому с самым извращенным воображением не придет в голову заподозрить самого разыскиваемого господина в подобной наглости – раскатывать с шумом и совершенно открыто. А на крайний случай появления одинокого вооруженного жандарма они все вооружены. От журналиста толку будет немного, зато бывший рядовой, не смотря на его деревенскую рожу и оттопыренные уши, крайне опасный тип.

За три года Кублин так ни разу и не выстрелил в сторону узкоглазых, прочно заняв место одного из техников Сводного отряда. Починить откатник артиллерийского орудия, перебрать в очередной раз забарахливший двигатель или выточить деталь на токарном станке без проблем. На вопрос где научился, мямлит нечто невразумительное. Темнит.

По личному делу за ним числится четыре класса и место ученика на вагоностроительном заводе. Аж два года перетрудился. А потом три убитых полицейских (не доказано) и здравствуй дорогая армия. Про контрабандные дела он поделился далеко не сразу и не с Шамановым. Дошло уже после демобилизации, когда Лайс Рудов привлек к своим делам.

В принципе Стену нравилось подобное времяпровождение. Никаких забот и глубоких раздумий. Крути руль и следи, чтобы не влететь в яму. Получай максимум удовольствия, прежде чем начнутся очередные сложности. Самая лучшая проверка не соревнования, когда требуется выжать из машины все силы, давя постоянно газ, а вот такая поездка. Нагрузки запредельные, обслуживание минимальное. Если вспомнить про 30 % принадлежащих ему акций, еще и впервые за последние годы для себя лично старается. На карман.

Грузовик, названный очень удачно «Муравьем» за массивный капот, приземистость и широко расставленные колеса, а также огромные фары на деле показывал – Мата слов на ветер не бросает. Если не считать дополнительного груза в виде колес, канистр с бензином, двух банок с маслом и кое какой мелочевки, включая инструменты, предусмотрительно складированных в кузове специально не дорабатывался. Абсолютно стандартный экземпляр. Интерес в том и состоял – тщательная проверка не на полигоне или в городе, а в горах. Понятно, на кручи он лезть не собирался, однако впереди ожидали далеко не лучшие условия.

Пока что он отметил в специальной записке семнадцать недостатков. Реально все они были сущей мелочью. Инженерам на заводе данные пригодятся, но всерьез обругать рука не поднималась. Лозунг: «Делай как можно проще и надежнее» во всей красе и на практике.

Усиленная рама, подвеска, тормоза и литые шины в содружестве с мощнейшим двигателем позволяли преодолевать препятствия, на штурм которых он бы не решился в другой ситуации. Согласно приложенному к инструкции письму без подписи, он знал про восемнадцать патентов на конструктивные решения. Все эти мелочи Сиена не интересовали. Он не конструктор, а водитель и заинтересован выяснить надежность «Муравья».