Посвящается всем, кто так или иначе связан с музыкой.

© Генер Марго

© ИДДК

Глава 1

Я живу в маленьком провинциальном городке на юге штата. Здесь всего мало. Мало магазинов, клубов и других тусовочных мест, необходимых девушке восемнадцати лет. Парней тоже мало. И я, как многие девчонки в городе, мечтаю встретить своего.

Но если неделю назад парни интересовали меня в первую очередь, то сейчас все поменялось.

И вот почему.

Клиника в городе всего одна. Двадцать врачей, пять из которых терапевты. Перед одним я сейчас в кабинете хлопаю ресницами и пытаюсь понять, что мне говорят.

– Понимаете, мисс Янг, ваши анализы… как бы сказать помягче… – произнес доктор Морис после паузы, пока я нервно комкала край юбки, – ваши анализы… М…

У доктора Штерна Мориса я наблюдаюсь где-то неделю. Мужчина спокойный. Так показалось сначала. Вообще доктора с залысинами и в очках всегда казались добрыми и уверенными. Но сейчас, когда он мямлит и постукивает пальцами по столу, уверенность в его доброте как-то утихла.

Я покашляла.

– Доктор Морис, мне восемнадцать. Говорите, что там такое. Как-нибудь переварю. Если две недели терплю боль в костях, ваши новости точно хуже не сделают. Что в итоге? Какой результат?

Лицо доктора стало каким-то растерянным, он произнес:

– Результат… Дело в том, что я таких результатов никогда не видел. Вот в чем результат.

Я не поняла.

– В каком смысле?

По отзывам доктор Морис имел долгую и успешную врачебную практику. Странно видеть его озадаченным и тарабанящим пальцами по столу. Может, это я так на него влияю – пришла, начала требовать, чтобы быстрее выписали лечение. Или со мной что-то не так? Одета плохо?

Я покосилась в зеркало справа – натуральная блондинка, молочного цвета юбка полусолнце до колен, приличная блузка, голубые глаза. Обычно мой вид не вызывает ничего, кроме улыбок и желания посвистеть вслед.

Нет, видом своим точно не должна смутить.

Тогда что?

– Видите вот эти цифры? – проговорил доктор, развернув ко мне монитор и указывая на какие-то таблицы – при показателях вот этого столбика они должны быть занижены. Но они зашкаливают, что в принципе невозможно. А вот эти в сочетании с этими… Гм… В общем, по этим данным вы вообще не должны… жить.

Я опешила.

– Вы разве можете так говорить?!

Прямолинейность доктора не вязалась с его добродушным видом, а мне оставалось только держать себя в руках и пытаться успокоить резко участившийся пульс. Что он имеет в виду? Как это понимать?

– Я не хотел вас напугать или обидеть, мисс Янг, – спохватился доктор. – Просто это какой-то нонсенс…

Меня заколотило не на шутку, в руки взять себя смогла только спустя минуту глубокого дыхания. Не каждый день врач заявляет, что тебя не должно быть.

– И что будем делать? – выдавила я после паузы.

– Пока не знаю, – ответил доктор. – У вас болят кости, суставы, как при артрите. Но заболевания не выявлено. Зато с составом минералов, микроэлементов и витаминов такая путаница, что я просто развожу руками.

Я тупо похлопала ресницами, в груди заколотилось еще быстрее, стало как-то душно. Надеясь, что станет легче, потянула воротник блузки.

До меня очень медленно, но все же доходило – со мной что-то совсем дикое. Если даже доктор Морис с университетским образованием и многолетней практикой не может определить, что с анализами. Куда уж мне, девчонке, только поступившей на подкурсы.

– Но я поправлюсь? – спросила я с надеждой.

– Да в том и дело, – отозвался доктор Морис, – что по анализам вы не больны, но…

– Но что?

– Но с ними и с вами явно что-то не так. А ваша боль в суставах вообще со всем этим не вяжется.

Его ответы меня запутывали всё сильнее.

– Так вы выпишите мне лекарства? – растерялась я, уже не зная, что и думать.

Он протяжно вздохнул и потер подбородок.

– М-м… я выпишу вам успокоительное. Возможно, ваши боли носят эмоциональный характер.

Его вывод огорошил больше, чем заявление о странности моих анализов. На что он намекает? Что я вру? Пытаюсь получить освобождение от курсов? Так мне это не нужно. Совсем наоборот – в геодезии понимаю столько же, сколько в софтболе. То есть – ничего. И подготовка очень нужна.

– Хотите сказать, я симулирую? – выдохнула я быстрее, чем сообразила, как грубо это звучит. – Это прикол такой? Зачем мне врать?!

Отодвинув листы с анкетами пациентов, доктор проговорил, отводя взгляд к окну, видимо, сильно нервничая:

– Я не пытаюсь обвинить вас, мисс Янг. Просто хочу сказать, вы можете быть слишком эмоциональной. И боль, как бы… виртуальная. Нет, вы не обманываете, когда говорите, что её испытываете. Просто фактически ее не существует, но вы, из-за особенностей психики думаете, что вам больно. Чистая психосоматика.

– Эмоциональной?!

Голос получился каким-то визглявым, а взгляд доктора оказался таким красноречивым и разоблачающим, что спорить дальше смысла не было. Если и дальше продолжу наседать – станет только хуже.

В груди кольнуло обидой. Отлично. Доктор свято уверен, что я все выдумала, что со мной все в порядке, а боль, от которой иногда по ночам хочется выть – плод моей фантазии.

Это началось пару недель назад в столовой на подготовительных курсах в колледже, куда поступила на геодезический. Правда, совсем не хотелось. Но вариантов не густо – уехать в большой город от опекуна-алкоголика денег нет, а без образования придется всю жизнь работать где-нибудь на подхвате.

В первый раз боль пришла резко и на все тело. Я как раз забирала поднос с завтраком. По костям будто пропустили разряд в двести двадцать. Помню, что закричала, упала, а очнулась уже на полу в окружении студентов и разбросанной еды с моего подноса.

С того момента приступы повторялись каждый день в разное время. Сегодня его еще не было, и я с напряжением ждала очередного прихода.

– Может, обезболивающие? – спросила я с надеждой, но она тут же растаяла, когда доктор покачал головой.

– Думаю, вы и сами понимаете, что при психосоматике обезболивающие не нужны, – сказал он. – Вот что я вам рекомендую: отдохните пару дней, возьмите отгулы в колледже, поспите, домашняя обстановка поможет вам расслабиться. Я выпишу вам освобождение.

Объяснять доктору, что дома обстановка совсем не расслабляет, а очень даже наоборот, не стала. И когда спускалась по ступенькам из клиники с освобождением в сумочке, четко понимала – помочь мне в этом всеми забытом городке никто не может.

Небо нахмурилось, угрожая пролить обещанный утренним прогнозом дождь. Подул ветерок. Я поежилась и сунула пальцы подмышки. Уже поздняя весна, но тепла еще нет.

Направившись по дорожке вдоль клиники, стала думать над своим положением. То, что я не спятила, и боль настоящая, уверена точно. Но против анализов тоже не пойдешь, а врачи верят только им. И, наверное, это логично. Но вдруг со мной что-то неизвестное науке? Может, я первая такая? Или у них просто какая-то ошибка в тестах. Бывает же такое, что перепутали анализы и вместо моих прислали пробы какого-нибудь… не знаю.

Но додумать не вышло – слишком долго сегодня все было спокойно. Непростительная роскошь. И только я завернула за угол в сквер, безлюдный и заросший можжевельником, как кости пронзило острой болью.

Вот оно.

Приступ.

В этот раз такой сильный, что от боли даже не смогла закричать – задохнулась и упала на колени, в глазах поплыло и заблестело. Мышцы свело судорогой, их запекло, как после длительной тренировки без подготовки. Только в разы сильнее.

Я, наконец, смогла вдохнуть и задышала слишком часто, от чего видимость поплыла еще сильнее.

Ужас… Как это выносить? Неужели так теперь будет всегда? Неужели никто так и не выяснит, что со мной, почему так больно, и я всю жизнь буду…

– Ууу… – простонала я сдавленно.

Дальше что-то произошло. Что-то, что нельзя объяснить нормальной человеческой логикой, и даже в моем полуобморочном состоянии я это понимала.

В десяти шагах передо мной возле лавочки воздух задрожал, как плоская овальная медуза. Это было так странно, что на секунду даже забыла о боли. Она так и горит в костях раскалённой лавой, причем настолько сильно, что тяжело дышать.

В это же время дрожащий овал воздуха замерцал, из него появилась нога, а затем и ее хозяин – долговязый и худой мужчина в костюме и с чёрными кудрями.

Полубред и боль так запутали сознание, что я потеряла связь с реальностью и даже захотела крикнуть ему, попросить помощи. Но воздух в легких застрял, а у меня получился только сдавленный писк:

– Вызовите… скорую…

Реакция мужчины, который, очевидно, моя галлюцинация, оказалась быстрой: он подскочил ко мне и приподнял голову за подбородок, внимательно заглядывая в глаза. Даже сквозь боль и полубред заметила морщинки в уголках карих глаз. Наверное, ему лет сорок…

– Скорая вам не поможет, мисс Янг, – быстро сообщил он.

Это я и без него знала. Но на кого ещё надеяться? Не на волшебника в голубом вертолете ведь?

– Пожалуйста… – снова попыталась попросить я. Жжение в костях становилось невыносимым. Сколько ещё терпеть?.. Как дотянуться до телефона? Плод моей фантазии бесполезен ведь…

– Я помогу, – пообещал мужчина, продолжая смотреть на меня слишком внимательно, – есть место, где вам станет лучше. Но вы должны согласиться туда отправиться.

Боль оглушала. Лишала воли и трезвого рассуждения. Но даже она не дала затихнуть природному инстинкту осторожности. Кто это? Ах, да… галлюцинация. Люди не берутся из воздуха и, уж тем более, не вылезают из… что это? Портал?

Ужас какой.

То, что это эффект болевого шока, сомнений нет. Но если так, чем этот глюк собрался помогать? Глупость. Очевидно, мне так больно, что я брежу наяву, выдавая желаемое за действительное. А может вообще потеряла сознание. Мне же хотелось найти способ избегать этой боли, вот, мозг и придумал что-то совсем невообразимое: какого-то мужика из воздуха.

Его голос выдернул из отвлекающих и таких спасительных мыслей, ослабшая на секунду боль накатила с новой силой, а кости опять ошпарило изнутри.

– Мисс Янг? Вы меня слышите?

Он говорил четко и отрывисто, будто старался, чтобы я слышала каждый слог. Если этот мужчина галлюцинация, то очень реалистичная, и прикосновения его пальцев к моему подбородку – тоже. Хотя, раньше я никогда не галлюцинировала, кто знает, может это всегда так натурально.

И все же ответить пришлось – смотрит он слишком требовательно.

– Д-да…

– Мисс Янг, – произнёс он торопливо, почему-то опасливо косясь по сторонам, – я знаю, где вам помогут. Но без вашего согласия у меня связаны руки. Вы готовы пойти со мной?

Соображать становилось все сложнее, видимость плыла, веки тяжелели и пытались закрываться.

Хотела ли я избавиться от боли? Глупый вопрос.

Конечно!

Но что предлагает этот неизвестный?