Отзывы на книги автора «Максим Винарский»

-- Скажите, а сколько лет этому динозавру?
-- 70,000,000,017. ***)
-- Это точно?
-- Да. Когда я поступал на работу смотрителя в музей, мне сказали, что ему 70 миллионов. С тех пор прошло уже 17 лет.
(Мой любимый палеонтологический анекдот)

***)Замучился я с иксами, запутался в нулях... и на старуху бывает проруха. Должно быть 70,000,017 :)))

Меня с детства интересовали окаменелости прошлой геологической жизни. Друзья мыли золото из песка подмосковной речки, а я искал там же белемнитов. (Мой улов был весомее, чем их.)
Интерес за годы не иссяк, и вот очередная книга о родстве всех организмов на Земле -- ныне здравствующих и в разное время вымерших. И это лучшая книга на эту тему из всех, что попадали в мои руки.

Во-первых, книга свежая, и это огромный её плюс. Поскольку палеонтология, биология и генетика развиваются быстро, поэтому важно не опоздать.

Кроме того, Максим Винарский не стал рассказывать мне обо всём, что знает. Он рассказал о том, что важно для исследуемой темы.

Автор не ограничился теми теориями и гипотезами, которые лично ему нравятся. Напротив, если нечто важно, то он уделяет внимание и тому, что устарело или кажется ему неверным.

Я не заметил в тексте ни одного ляпа из тех, что часто допускают писатели любого жанра, когда тщатся показать собственную эрудицию. Это почти всегда кончается для них и их редакторов плачевно.
В данном случае Максим Винарский демонстрирует широту взгляда неожиданным для такого рода литературы образом. Он органично включает в текст пассажи то про Оруэлла, то про "Повесть временных лет", то ещё что-то литературное вплоть до Достоевского, Маяковского и Фаулза. К месту упоминает художников: Гойю, Босха и других. Говоря об альтруизме, цитирует князя Кропоткина.
Каждой главе предпосланы один-два незатасканных эпиграфа.
Всё это наверняка понравится лайвлибовцам, и мне нравится. Довольно необычно для книги о родословной всего живого от LUCA до сегодняшнего дня. (LUCA = Last Universal Common Ancestor = Последний универсальный общий предок [всех ныне живущих организмов]).
В результате получилась отличная книга -- как в научном, так и в литературном смысле. А её автор Максим Винарский -- настоящий писатель.

Закончу, пожалуй, иллюстрацией к сказанному. Эпиграфом к одной из глав:

В процессе изученья иглокожих
Я стал немного лысоват и слеп.
Но я зато не даром ел свой хлеб
И по ночам не раздевал прохожих,
И нехороших слов в местах отхожих
Я не писал. Пускай на глупых рожах
Читаю я, что-де мой труд нелеп —
Какие б ни были и ни водились где б,
Echinodermata к числу творений божьих
Относятся, и знать полезно все ж их.
Борис Кузин

Кто это Борис Кузин? Я не знал. А между тем это выдающаяся личность.
• Поэт.
• Биолог-ламаркист.
• Друг и многолетний собеседник Мандельштама.
• Сиделец по сталинским зонам.
• А шляпа у него какая!
Если не знаете Бориса Кузина, прочтите о нём в Википедии. Человек неординарный.

======PS======
18 ноября 2021 книга удостоена премии "Просветитель"

Я опасалась читать книгу, потому что хотя тематика LUCA меня интересует неимоверно, но эволюция животных мне казалась скорее мало увлекательным для меня предметом. Но автор - молодец, он не сильно занудствует в родственных связях, а скорее широкими мазками обозначает тренды. Затрагивает и широко известные вопросы (пресловутый кембрийский взрыв видового разнообразия, набивший оскомину в спорах со сторонниками гипотезы креационизма), и менее широко известные, но оттого не менее значимые вопросы. Горизонтальный перенос генов, орнитизация и прочие эволюционные "моды", гомеобоксные гены... Квалификация автора не вызывает сомнения, и его культурный бэкграунд тоже поражает. Хотя в начале книги меня скорее раздражали постоянные упоминания примеров из художественной литературы, кинематографа... Хочется уже быстрее к делу перейти, а автор всё примерами балуется. Также в минусы книги (не в укор автору) хочется отнести то, что он не заходит глубоко на территорию других популяризаторов науки. Ну да, симбиоз в эволюции имел место быть, - но подробнее читайте "Рождение сложности". С другой стороны, благодаря такому шапочному рассмотрению удается соблюсти баланс в тех широких мазках, что составляют прелесть этой книги.

Эта книга достаточно сильно угнетала меня своим шутовским стилем. Очень много отсылок и метафор: отец Лука, инженю Эукариота, занавес. При этом материал поднимается очень интересный, и мне очень понравилось смещение привычной линии повествования о происхождении жизни.

В этой работе исследуется эволюция животных, разбираются сегодняшние классы и сравниваются с другими большими таксономическими группами (членистоногими, моллюсками). При этом рассказ подается как сравнение идей и теорий. Сначала обсуждается феномен естественного отбора, и только потом возникновение первых клеточных организмов, первых многоклеточных и т.д. Например, когда речь заходит об эукариотах, обсуждаются теории происхождения митохондрий в ядерных клетках: что сначала предполагали их независимое появление, а потом основной стала симбиотическая теория. Когда рассказывают о разнице между кишечнополостными, гребневиками, губками и остальными, приводятся данные из эмбриологии. И все это в людях, новостях, доказательствах и шутках. Здорово встретиться со старым приятелем ланцетником или латимерией.

Мне очень понравилась книга, концентрирующая на животных, как группе живых существ. Я была бы рада чуть большей наукообразности материала: может быть, меньше художественных приемчиков, и больше указаний на синтез разных биологических дисциплин (здесь сравнительная анатомия, а здесь палеогенетика и т.д.), и более информативные названия глав и разделов. В целом, однако, очень задорная и широкоохватывающая предмет книга!

Как это всегда у меня и бывает, мне посоветовали книгу и я тут же добавила ее в закладки. Не обманывая себя, я уже решила, что, возможно, даже никогда ее не прочитаю. Хотя мне и было очень интересно. Список книг у меня все-таки огромный, как и у многих. И многое попадает в него и остается там навсегда. Но! В этот раз я решила не откладывать и начала читать ее сразу после предыдущей.

Книга мне понравилась, хоть она и шла довольно медленно у меня. Довольно о многом (как и о самом LUCA, что меня и привлекло в этой книге), я уже знала или слышала. Но, тем не менее, было и много нового и интересного.

Не новым, но очень важным оказался тот факт, что человек -- не венец эволюции. Мы являемся частью одного большого древа жизни наряду с другими (самыми разными) организмами. Кроме того, если бы наш вид никогда бы не возник или вымер, эволюция не остановилась бы, никакой катастрофы для планеты не случилось.

Вполне очевидно, но и неожиданно было осознать, что возможно параллельное приобретение одних и тех же признаков разными группами организмов. Например, перья и способность летать появлялась у динозавров неоднократно и независимо в разных филогенетических линиях.

Кембрийский взрыв -- вау! По этому вопросу захотелось почитать что-нибудь еще.

«Мертвый лев» Максима Винарского — это книга о жизни после смерти: посмертной биографии идей, которым суждено было стать школьным догматом, идеологическим оружием и точкой кипения научных споров. Книга начинается с вопроса: почему теория, принятая в научном сообществе как основа биологии, до сих пор вызывает бурные дебаты? Винарский показывает, как одна идея может превратиться в зеркало эпохи. От богословских диспутов XIX века до постмодернистских трактовок XX века, от протофеминистских интерпретаций до речей Сталина — каждое десятилетие по-своему «дочитывало» Дарвина.

Одна из точек входа в книгу — скандал 1859 года. Когда вышло «Происхождение видов», критики немедленно обвинили Дарвина в том, что он «произвел» человека от обезьяны. При этом в самой книге об обезьянах не было ни слова. Винарский напоминает: первым, кто сделал этот ход, были не дарвинисты, а их противники. Они же и запустили в оборот визуальное клише — человекоподобную обезьяну как символ теории. Именно так дарвинизм получил первый публичный образ — не научный, а карикатурный.

Спустя десятилетия в эту игру начнут играть и сами ученые. Книга цитирует неожиданный источник — один из ранних текстов Иосифа Сталина, где тот рассуждает об эволюции. И, как замечает Винарский, этот отрывок странным образом напоминает чеховское «Письмо к ученому соседу»: тот же тон, та же схема аргументации. Только у Чехова ирония, а у Джугашвили — ранний идеологический пафос.

У теории Дарвина нет соперников, но есть множество интерпретаций. Это, по сути, и есть центральный нерв книги. Дарвин ввел два ключевых понятия: эволюцию как универсальный процесс и естественный отбор как ее механизм. Первая идея была не новой, но получила масштабное доказательство. Вторая — радикально новая — оказалась куда более спорной.

В книге есть глава о «затмении дарвинизма» — так называют период с 1860-х до начала XX века, когда идея естественного отбора оказалась вытеснена другими концепциями. Сама эволюция не отрицалась, но ученые искали другие движущие силы: наследование приобретенных признаков, врожденную направленность развития, психофизические импульсы. В этот момент, как показывает Винарский, начался ритуал обязательного позиционирования: каждый автор новой теории должен был указать, как она соотносится с дарвинизмом. Без этого его не воспринимали всерьез. При этом никакая альтернативная теория не заняла доминирующего положения. Дарвинизм как идея «висел в воздухе» — спорный, но центральный.

Отдельное внимание автор уделяет тому, как дарвинизм вписывался в широкую культуру. Винарский собирает десятки случаев, когда теория Дарвина использовалась не по назначению. Вот несколько эпизодов:
— В России революционеры XIX века оправдывали насильственную борьбу идеями Дарвина: если выживает сильнейший, значит, борьба за освобождение — естественный процесс.
— В США крупные капиталисты, например, сторонники «социального дарвинизма» — с удовольствием интерпретировали теорию как научное доказательство законности экономической конкуренции.
— В Советском Союзе дарвинизм сначала пытались вписать в марксистскую повестку, а затем вытеснили мичуринской биологией. Один из курьезов, описанных в книге, — это «обоснование» того, почему естественный отбор противоречит диалектическому материализму.

Здесь же Винарский отмечает важную деталь: в XX веке теория оказалась объектом не только научных, но и философских, религиозных и художественных интерпретаций. В какой-то момент она стала работать как «культурный миф» — и в этом качестве пережила свой оригинальный научный контекст.

Название книги отсылает к образу: лев, который умер, но чье рычание по-прежнему слышно. Дарвин — уже давно неспорная фигура, его идеи — часть научного канона. Но сам механизм естественного отбора, как показывает Винарский, все еще вызывает споры. Некоторые биологи считают его единственным двигателем эволюции, другие — лишь одним из множества. Любопытно, что в XXI веке споры о дарвинизме обострились. Автор показывает, как теория эволюции используется сегодня в дебатах о трансгуманизме, биоэтике, наследовании, генетической модификации. Дарвин — уже не просто ученый, а символ дискуссии об устройстве мира и человека в нем.

Книга построена как череда столкновений. Винарский выбирает эпизоды, в которых особенно наглядно видна полифония трактовок. Одни — академические, другие — пропагандистские, третьи — случайные. Этот метод позволяет показать «жизнь идеи» и зафиксировать ее границы, увидеть, где и как теория искажается, вытесняется, возвращается в новом виде. В книге много цитат — как из научных трудов, так и из публицистики. Есть отрывки из писем, газетных колонок, программных манифестов. Все они оформлены как материал для анализа: без морализации, но с аккуратным подведением к выводу. Сам Винарский, как правило, отходит на второй план — его позиция почти не слышна.

«Мертвый лев» — это хронология споров, карта идейных столкновений и культурный комментарий к научной теории, которой суждено было стать универсальным метафорическим инструментом. Винарский показывает, что дарвинизм — не только теория, это язык, на котором эпохи говорили о себе.

Книга интересная, познавательная, написана хорошим языком. Местами с юмором, что приятно. Точно не для "муглов", скорее подходит для продвинутых любителей или профессионалов. Кого пугают термины - проходим мимо, их тут предостаточно, на русском, латыни, английском. Кого не испугать хоанофлаггеллатами и всякими Trichoplax adhaerens - вам понравится. Есть указатель терминов, полезные ссылки в конце книги к каждой главе. Слушал аудиовесию и параллельно рассматривал картинки в "бумаге". Озвучка весьма приличная, единственный момент, скорее "очепятка" (точнее "оговорка"), который скорее позабавил, чтец прочел "альтернативный сПлайсинг" как "альтернативный слайсинг". У меня в голове возник образ батона колбасы, который слайсируют не поперек, а вдоль. А что, очень даже альтернативный слайсинг! В бумажной книге всё корректно, с "п". Достойная книга замечательной серии "Primus"!