Аннотация

Впервые напечатано в газете «Волжский вестник», 1893, номер 220,4 сентября. Подпись: М. Г-ий. Включалось во все собрания сочинений.

Начиная с первой публикации, текст печатался с цензурными изъятиями.

Готовя текст к собранию сочинений в издании «Книга», Горький внёс многочисленные стилистические исправления, но не восстановил вычеркнутого цензурой, по-видимому, потому, что не имел под руками цензурованного экземпляра, обнаруженного после смерти Горького в казанском архиве. В настоящем издании вычеркнутое царской цензурой восстановлено. Впервые печатается полный текст рассказа.

Приводим части текста, где были сделаны цензурные изъятия. Выделено вычеркнутое цензором.

«…птицы, испуганные и угнетённые внезапно наступившей серенькой и хмурой погодой»

«…в них преобладали тяжёлые, унылые и безнадёжные»

«И вот вдруг зазвучали свободные, смелые песни»

«…когда птицы пели свободные, звучные гимны солнцу»

«Но тут один находчивый щеглёнок, журналист по профессии, спросил чижа»

«…общественное сознание» (вместо слова «общественное» цензор написал «наше»)

«…там мы, великие, свободные, всё победившие птицы, насладимся созерцанием нашей силы»

«Туда – в страну счастья! где ждёт нас великая победа, где мы будем законодателями мира и владыками его, где мы будем владыками всего».

В остальном рассказ печатается по тексту, подготовленному Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».

О чиже, который лгал, и о дятле – любителе истины

Это очень правдивая история, и я начну её так:

Вдруг изо всех певчих птиц той рощи, в которой произошёл этот любопытный случай, привлекла к себе общее внимание одна, запевшая песни, исполненные не только надежд, но и уверенности.

До той поры все птицы, испуганные и угнетённые внезапно наступившей серенькой и хмурой погодой, пели песни, которые только потому и назывались песнями, что их пели; в них преобладали тяжёлые, унылые и безнадёжные ноты, и птицы-слушатели сначала называли их хрипеньем умирающих, но потом понемногу привыкли и даже стали находить в них разные красоты, что, однако, стоило им большого труда.

Тон всему в роще давали вороны, птицы по существу своему пессимистические и, кроме более или менее громкого карканья, ни к чему не способные. В другое время на них бы не обратили внимания, но теперь, когда их голоса преобладали, их слушали и даже считали очень мудрыми птицами. А они, подмечая это, мрачно распевали:

 
Карр!.. В борьбе с суровым роком
Нам, ничтожным, нет спасенья.
Всё, на что ни взглянешь оком, —
Боль и горе, прах и тленье…
Карр!.. Страшны удары рока!..
Мудрый пусть им покорится…
 

Карр… карр!.. Скучная песня!.. Но – сильная, она угнетала всю рощу.

И вот вдруг зазвучали свободные, смелые песни…

Вся роща, много слышавшая песен, встрепенулась, удивлённо и тихо шелестя ветвями. И даже соловьи, которые всегда поют недурно, потому что они жрецы чистого искусства, с удовольствием слушали и говорили:

– А ведь у этого певца есть искорка!..

И, говоря так, втайне гордились своим беспристрастием.

А певец пел:

 
Я слышу карканье ворон,
Смущённых холодом и тьмой…
Я вижу мрак, – но что мне он,
Коль бодр и ясен разум мой?..
 

Конец ознакомительного фрагмента.