От автора

Освобождение Калинина, ставшее частью масштабной наступательной операции войск Калининского фронта в декабре 1941 – январе 1942 гг., являлось предметом пристального изучения еще в годы Великой Отечественной войны.

Помимо закрытых штабных отчетов, авторы которых искренне стремились проанализировать свежий боевой опыт, выявить достоинства и недостатки стратегии и тактики с очевидной практической целью, в военный период массово издавались работы политико-воспитательного характера. К таким изданиям можно отнести, например, брошюру «Победа в боях за гор. Калинин», увидевшую свет в 1942 году и представлявшую собой, по сути, сборник газетных статей и очерков^[1]. В 1945 году была опубликована книга А.Н. Вершинского «Бои за город Калинин»^[2], содержавшая некоторые элементы исторического исследования, но в целом сохранявшая агитационно – пропагандистскую направленность.

Наиболее серьезной работой по рассматриваемой теме в послевоенный период являлась 4-я глава «Сборника военно-исторических материалов Великой Отечественной войны», вышедшего в 1952 году под грифом «секретно»^[3]. Сотрудниками Главного военно-научного управления Генерального Штаба Советской Армии на основе оперативных документов был подготовлен анализ всей наступательной операции, включая бои непосредственно за город Калинин. Можно утверждать, что глубина исследования и объем фактического материала в данной работе по вполне понятным причинам на несколько десятилетий оказались недосягаемыми для советских исследователей.

На протяжении длительного периода времени главным жанром публикаций, посвященных событиям на Калининском фронте, были сборники военных очерков и фрагментов воспоминаний участников войны. Наиболее яркими примерами являются книги «Рубеж великой битвы»^[4]и «Это было на Калининском фронте»^[5].

Постепенное снятие режима тотальной секретности с документов Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) позволило вывести изучение событий декабря 1941 года на новый уровень. Важной вехой в этом процессе следует признать историю боевого пути 31-й армии «Дорогами испытаний и побед»^[6]. Авторы данной коллективной работы, изучив обширный комплекс документов и материалов, изложили ход и результаты сражений и битв, в которых участвовала армия, включая Калининскую наступательную операцию, описали ряд неизвестных ранее боевых эпизодов.

Особое место в изучении событий декабря 1941 года в районе Калинина занимает вступительная статья к сборнику «На правом фланге Московской битвы»^[7], авторы которой Ю.М. Бошняк, Д.Д. Слёзкин и Н.А. Якиманский существенно расширили круг источников, а также обнародовали несколько важных документов, касавшихся боевых действий конкретных соединений Калининского фронта.

Работы, опубликованные за последние два с половиной десятилетия, нередко содержат тезисы, уже изложенные в названных выше исследованиях. Главной проблемой историографии рассматриваемой темы остается практически полное отсутствие упоминаний каких-либо документов противника, за исключением трофейных материалов, переведенных и опубликованных еще в 1960-е гг.^[8], а также выдержек из «Военного дневника» Ф. Гальдера^[9].

Одним из основных источников информации о частях и соединениях 9-й полевой армии вермахта для отечественных, в том числе тверских, исследователей по-прежнему остаются сводки и донесения советской разведки, которые зачастую содержали серьезные ошибки не только в оценке боевых возможностей и намерений противника, но и в определении местонахождения отдельных пехотных дивизий.

Книга, которую читатель сейчас держит в руках, представляет собой очередную попытку изложения и анализа боевых действий 5—16 декабря 1941 года с использованием современных возможностей поиска и изучения советских и немецких документов и материалов.

Автор выражает искреннюю благодарность как своим коллегам, так и энтузиастам военной истории за отзывы о первой книге, посвященной осеннему сражению за Калинин. Наиболее ценные рекомендации и критические замечания, учтенные в ходе работы над новой книгой, были даны сотрудниками Музея Калининского фронта и лично С. А. Герасимовой.

Автор благодарит Александра Полищука, Алексея Пекарша, Максима Коломийца, Владислава Волкова и Артема Чунихина за предоставленные документы, материалы и фотографии, Сергея Кондратенко и Михаила Тимина за организационную поддержку, а также свою супругу Светлану Фоменко за неоценимую помощь в разработке концепции книги.

Глава 1
Планы и силы сторон

«Активными действиями, с решительной целью…». Калининский фронт накануне наступления

В конце ноября – начале декабря 1941 года на калининском направлении сложилась ситуация, которую кратко можно было охарактеризовать как «оперативный тупик».

С одной стороны, 9-я полевая армия вермахта, лишенная подвижных соединений 3-й танковой группы, осуществлявших наступление на Москву, не имела сколь-нибудь существенных возможностей для ведения активных наступательных действий (например, в направлении Торжка или Бежецка). Впрочем, подобных задач верховное главнокомандование сухопутных войск (ОКХ) перед ней уже не ставило.

Командующий Калининским фронтом генерал-полковник Иван Степанович Конев (в центре) в штабе 31 – й армии, октябрь 1941 года.

С другой стороны, советский Калининский фронт (КФ) к указанному моменту также был вынужден обходиться без обеих своих танковых бригад (8-й и 21-й), сыгравших огромную роль в боях октября-ноября. Передача практически всех подвижных сил Западному фронту в составе 30-й армии во второй половине ноября лишила штаб генерал-полковника И. С. Конева эффективного маневренного средства развития успеха, даже если бы он наметился. Впрочем, разрозненные атаки советских частей в районе Калинина, начатые 27 ноября и продолжавшиеся в течение четырех дней, так и не достигли какого-либо значимого результата.

Замысел Калининской наступательной операции.

Учитывая, что цель этого наступления была сформулирована И.В. Сталиным и Б.М. Шапошниковым в телефонном разговоре с Коневым утром 27 ноября, буквально как «обеспечить положение Западного фронта, войска которого обливаются кровью»^[10], и оттянуть на себя максимально возможное количество немецких частей с московского направления, такая череда относительно слабых ударов лишь играла на руку немцам, которые использовали оставшиеся в районе областного центра пехотные соединения именно для сдерживания советских атак.

Следует отметить, что, несмотря на неудачи наступательных действий Красной Армии, сложившееся начертание линии фронта давало её объединениям ряд преимуществ. Генерал-полковник И.С. Конев впоследствии отмечал в поздних версиях своих мемуаров:

«В результате активных действий наших войск в октябре – ноябре 1941 года 9-я немецкая армия развернулась, точнее, мы ее заставили развернуться, фронтом на северо-восток. Войска Калининского фронта нависали над ней. Мы знали, что 9-я армия развернута на широком фронте в одну линию, все ее войска втянуты в сражение и уже начали выдыхаться. Момент для начала контрнаступления был самый подходящий».

По словам командующего Калининским фронтом, «30 ноября я получил указание Сталина о подготовке наступления с целью овладеть Калинином. В последующем предстояло наступать на Тургиново во фланг и тыл вражеской группировки, прорвавшейся к Москве. Трудно представить наше ликование по случаю предстоящего контрнаступления под Москвой. После пережитых испытаний это казалось великим праздником…»^[11].

Впрочем, указание Ставки ВГК, оформленное в виде директивы № 005292 от 1 декабря, предписывало достижение целей, несколько отличавшихся от «овладения Калинином». В частности, в документе отмечалось, что «Частные атаки на разных направлениях, предпринятые войсками Калининского фронта 27–29.11, неэффективны» (интересна датировка этих атак – реально они продолжались и 30 ноября), в связи с чем предписывалось:

«Калининскому фронту, сосредоточив в течение ближайших двух-трех дней ударную группировку в составе не менее пяти-шести сд, нанести удар с фронта (иск.) Калинин, (иск.) Судимирка в направлении Микулино Городище и Тургиново. Задача: выходом на тылы клинской группировки противника содействовать уничтожению последней войсками Западного фронта».

Ставка рекомендовала включить «в состав ударной группировки наиболее боеспособные дивизии (119, 246, 250, 256 сд, отдельную мотобригаду, 54 кд) и большую часть артиллерии РГК и все PC и танки»^[12]. Помимо указанных соединений, в состав фронта вновь включалась 5-я сд, а из состава Северо-Западного фронта Коневу передавалась 262-я стрелковая дивизия.

Следует подчеркнуть, что все пункты на разграничительной линии между Западным и Калининским фронтами, указанной в директиве Ставки (Тургиново, Судимирка, Калязин), включая упомянутое И.С. Коневым Тургиново, отходили в полосу Западного фронта.

Удар в тыл клинской группировки вермахта к концу ноября – началу декабря действительно напрашивался – именно там сконцентрировались наступавшие на Москву подвижные соединения 3-й и 4-й танковых групп, включая ранее ушедший из Калинина 41-й моторизованный корпус.

Практически одновременно с выходом директивы (время её выхода указано как «03 ч 30 мин») были проведены весьма содержательные телефонные переговоры между заместителем начальника Генерального штаба А.М. Василевским и командующим Калининским фронтом И. С. Коневым. Они завершились к 04 ч 50 мин 1 декабря.

По поводу указаний Ставки Конев заявил следующее:

«Оперативная выгодность нашего фронта мне понятна. Предлагаемый вами удар целесообразен. Но мои возможности сейчас настолько ограничены, что всего могу собрать две стрелковые дивизии, мотобригаду и 54 кд в составе 800 сабель. Предложенная Вами 119 сд выведена быть не может. Она сейчас занимает фронт 20 км. Также нельзя снять 246 сд, которая занимает фронт 15 км. 256 сд имеет всего 2 полка, обороняя фронт 15 км, в том числе с востока от Калинина.

Все дивизии имеют численность в среднем две с половиной – три тысячи. Танков в составе фронта нет.

Дивизионной артиллерии некоторые дивизии имеют по сокращенному штату до 50 %. Очень плохо с ручными, станковыми пулеметами. Операции, которые проводились и проводятся сейчас, имели целью не допустить противнику снятия войск с нашего фронта.

В результате операции мы имеем притянутые дополнительно под Калинин части 162 пд противника.

Исходя из реальных возможностей, решил провести перегруппировку и с утра 3-го продолжать наступление по овладению Калинином, перерезать пути, идущие на юг и на Старицу.

Для выполнения вами предложенной операции прошу усилить фронт двумя стрелковыми дивизиями и хотя бы одной танковой бригадой.

В случае невозможности выделить из резерва Главного Командования прошу выделить за счет Северо-Западного фронта. Насколько мне известно, перед Северо-Западным фронтом всего 8–9 дивизий».

Таким образом, командующий фронтом фактически продолжил «гнуть линию» на локализацию операции сил КФ до масштабов овладения областным центром, ссылаясь на ограниченность своих возможностей.

Судя по записи разговора, это вызвало негативную реакцию Василевского:

«Сорвать наступление немцев на Москву и тем самым не только спасти Москву, но и положить начало серьезному разгрому противника можно лишь активными действиями, с решительной целью. Если мы этого не сделаем в ближайшие дни, то будет поздно. Калининский фронт, занимая исключительно выгодное оперативное положение для этой цели, не может быть в стороне от этого. Вы обязаны собрать буквально все для того, чтобы ударить по врагу, а он против вас слаб. И, поверьте, успех будет обеспечен.

Товарищ Сталин разрешил немедленно перебросить Вам для этой цели еще одну 262 сд Северо-Западного фронта. Она начинает погрузку сегодня в 18.00. Дивизия имеет в своем составе свыше 9 тысяч [человек] и неплохо вооружена.

Ставка Верховного Главнокомандования считает не только возможным, но и необходимым снять с фронта и сосредоточить для удара указанные мной дивизии.

Мне непонятно Ваше заявление, что все эти дивизии имеют в своем составе всего лишь по 2–3 тысячи человек. Передо мной донесение вашего штаба, полученное 24 ноября 1941 г., по которому 246 сд имеет 6 тысяч 800 человек, 119 сд – 7200, 252 сд – 5800, 256 сд – 6000 и так далее.

Если в этих дивизиях, как Вы заявили, действительно слаба артиллерия, то Вы сможете усилить их за счет артполков РГК, которых Вы имеете 9.

По вопросу о танках буду докладывать Верховному. Ответ дадим позднее»^[13].

Следует отметить, что цифры, которыми оперировал заместитель начальника Генштаба, на момент разговора были актуальными далеко не в полной мере. Данные по соединениям 29-й и 31-й армий на 1 декабря 1941 года показаны в таблице 1, составленной на основе «Сведений о боевом составе соединений Калининского фронта».

Оценивая численность активных штыков в стрелковых дивизиях, несложно придти к выводу, что Конев был несколько ближе к истине. Учитывая наличие винтовок в 54 кд, её возможности в 800 сабель были оценены командующим фронтом довольно точно. Эдаким «динозавром» (особенно на фоне соседей) в составе фронта выглядела 119-я стрелковая дивизия – один из ветеранов сражения за Калинин, с её двадцатью 122-мм гаубицами, двумя тысячами лошадей и более чем двумя сотнями автомашин. Судя по всему, именно это обусловило фронт в 20 километров, «закрыть» который дивизия имела шансы большие, чем любое другое соединение КФ. Не совсем понятно происхождение целых семи танков в 31-й армии: возможно, это были трофейные машины, оставшиеся от осенних боёв. По крайне мере, как минимум один случай применения немецкой бронетехники советскими частями был зафиксирован в документах в начале ноября.

Таблица 1.

Сведения о боевом составе соединений 29-й и 31-й армий 01.12.1941 г.

ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Д. 28. Л. 78–79

С другой стороны, командующий фронтом явно умалчивал о возможности перевода военнослужащих тыловых частей, подразделений связи, охраны и штабов в первую линию, что нередко случалось в ходе боёв октября-ноября. Вероятнее всего, Василевский исходил из общей численности дивизий, имея в виду данное обстоятельство.

В целом, первоначальные намерения Калининского фронта можно объяснить. И.С. Конев во второй половине октября – начале ноября получил весьма обширный опыт, пытаясь провести размашистую операцию по окружению и уничтожению всей калининской группировки вермахта. При этом тогда в составе фронта находились две полноценные танковые бригады с приданными им мотоциклетными полками. Неудачи в осуществлении подобных замыслов вполне могли вызвать желание ставить перед собой более реальные цели, что в данном случае подразумевало именно освобождение Калинина. Впрочем, на этот раз среди противников советских войск не было грозных танковых и моторизованных дивизий 3-й танковой группы.

Естественно, открыто идти против мнения Ставки И.С. Конев не стал, пытаясь извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду для фронта. В ходе переговоров с Василевским это прозвучало следующим образом:

«Войска Калининского фронта все время активно дерутся и будут драться, не могут стоять и не будут стоять в стороне. Я докладывал о необходимости усиления фронта. Я уже, до Вашего предложения, начал вытягивать отдельные соединения юго-восточнее Калинина. В частности, вытянул 2 артполка РГК, собрал PC и [провел] ряд других мероприятий. Но я докладывал, что в соответствии с задачей, которая ставится, т. е. удар в направлении Тургиново, моих сил недостаточно. Всё, что соберу, имею в виду действовать активно и обязательно прорвать оборону и выйти в тыл противнику И для развития удара по глубине еще раз прошу доложить Верховному Главнокомандующему об усилении танками. Отпустить три бк снарядов, особенно подбросить для PC. Прошу дать хотя бы еще один дивизион PC. У меня всего один дивизион и одна батарея. Также прошу хотя бы сто станковых и сто ручных пулеметов, так как, например, 243 сд имеет 7 станковых пулеметов и 20 ручных. Относительно численности наших дивизий я дал вам цифру в штыках без артиллеристов, саперов и связистов. Кроме того, вы, видимо, не учитываете потери за последние 4 суток. Они большие».

Необходимо отметить, что командующий Калининским фронтом указал более точные сроки локальных наступлений его частей, по сравнению с заявленными в директиве Ставки.

А.М. Василевский, получив согласие Конева с позицией Ставки, заверил его в поддержке сверху:

«Относительно танков, дивизиона PC и так далее сейчас доложу Главковерху. В отношении боеприпасов сейчас же дам указание. По вопросу о состоянии ваших дивизий могу лишь заявить, что согласно донесению вашего штаба войска фронта за время последней наступательной операции потеряли всего до двух тысяч человек».

Интересно, что Василевский снова опирался на цифры, которые вполне могли быть неокончательными, пусть в данном случае это и не имело решающего значения. Согласно журналу боевых действий Калининского фронта, общие потери его армий за четыре дня боев составили 3876 человек убитыми и ранеными^[14]. Впрочем, ЖБД, как правило, составлялись позже описываемых в них событий.

В очередной раз «донором» для калининского направления стал Северо-Западный фронт, правда, теперь Ставка уже не могла позволить себе перебросить на помощь И.С. Коневу сразу несколько соединений, включая полнокровную танковую бригаду, как это было в октябре.

Согласно приказу Ставки от 1 декабря, требовалось перебросить «по железной дороге с темпом 10 эшелонов в сутки 262-ю стр. дивизию в распоряжение командующего Калининским фронтом, усилив ее одним дивизионом 122-мм орудий полка АРГК. Ст. погрузки – Валдай, ст. выгрузки – Лихославль, Крючкове, отправление первого эшелона – 18 ч 00 мин 1 декабря 1941 г.»^[15].

В ходе обсуждения переброски дивизии произошел небольшой казус. А.М. Василевский спросил у Конева во время переговоров:

«Когда сможете начать эту операцию с учетом перегруппировки ваших пяти стрелковых дивизий, одной дивизии СКВО и одной дивизии Калининского фронта?

Разгрузку 262 [сд] намечаю, если Вы утвердите, в районе Лихославль, Крючково. Дивизия начнет прибывать к вам завтра утром и закончит, по-видимому, числа 4-го».

И. С. Конев сразу же заметил оговорку:

«Какой темп дан для 262 сд и где назначена разгрузка? Когда прибывает и сосредоточится 262 сд? Не возражаю против разгрузки Лихославль, Крючково. Сейчас отдам распоряжение о подготовке. Прошу начать операцию не раньше 4 декабря. 262 сд – она несколько опоздает – поставлю во второй эшелон. А какая дивизия прибывает [из] СКВО?

ВАСИЛЕВСКИЙ. Извините, это ошибка. К вам, повторяю, поступают 262 из Северо-Западного и пятая из Западного фронта. По вопросу о начале операции – дорог буквально каждый час, а поэтому надо принять все меры к тому, чтобы начать операцию не позднее утра четвертого. У меня все».

Следует отметить, что, если даты и время во всех рассмотренных документах указаны верно, то приказ о погрузке дивизии полковника М.С. Терещенко в эшелоны был отдан еще до формального согласования вопроса с командованием Калининского фронта.