Сказ про Марью – Красу и актёра Виктора Тимофеевича.

Витька сидел дома и, допивая бутылку водки, думал о том, что отдыхать он не умеет.

– Вы совершенно не умеете отдыхать? – сказала ему как-то, женщина нарколог.

– Кто это – мы? – спросил тогда Витя, натягивая штаны после очень болезненного укола в ягодицу.

– Какое-то время поболит. – буркнула вторая медичка.

– А какое-то – это сколько? – нахмурился он.

– Вы – это мужчины. – продолжила первая врачиха, развивая начатую мысль.

– Дня два-три. – вторила ей ее коллега.

Эта полифония здорово сбивала с толку. Сбивает она, полагаю, и вас, мой читатель?

Тогда я по порядку.

Позвольте представить: Виктор Тимофеевич – главный герой моего дурацкого рассказа.

В данный момент он погружен в воспоминания о событиях почти годичной давности. Тогда, под влиянием родни, он решился на отчаянный поступок и дал согласие на кодировку.

Для тех кто не пьёт, или вернее было бы сказать, не впадает в запои, я должен пояснить, что кодировка это некая процедура из разряда коллективной терапии. Она производит успокаивающий эффект на родню и работодателей пьяницы. Вколов несколько кубических миллиметров жидкости, неясного фармакологического действия в тело пьющего, врач таким образом ослабляет давление на нервную систему всех заинтересованных лиц. Под этими лицами, как я уже сказал, подразумеваются коллеги и домашние алкоголика. На самого пьющего индивидуума, лекарство никакого действия не оказывает.

Сама по себе процедура хоть и неприятная, но довольно будничная и чем-то напоминает школьную вакцинацию. Но чтобы усилить психологический эффект на клиента, медики прибегают к древним шаманским методикам, известными как заговаривание зубов или разговору по душам.

– Вы, мужчины, совершенно не умеете отдыхать? – повторила первая женщина – врач. По специальности она была терапевтом, но в связи и по обстоятельствам, скорее материальным чем идейным, вынуждена была переквалифицироваться в нарколога. Процедура была, в сущности, окончена, но брать такую сумму за пару уколов, было неловко и она любила дополнять сеанс кодировки душеспасительными беседами.

– Посидите, пока лекарство подействует, а мы поговорим и понаблюдаем за вами. – сказала она голосом античной весталки.

Виктор и впрямь собирался сесть, но вторая докторша скорректировала этот привычное и доведённое до автоматизма движение.

– На правую половину садитесь. А то место укола болеть будет. – остановила она Виктора.

Сидеть так, конечно, было неудобно, но Виктор справился, и перенёс вес своего тела на правое полупопие.

– Вот как вы проводите свободное время? – лукаво поинтересовалась врачиха.

Витя задумался и погрузился в воспоминания. Видимо, приятная улыбка выдала его.

– Вот именно! – восторжествовала медик. – Пьёте! Ведь пьете?

Это был неожиданный поворот и Виктор застигнутый врасплох, да ещё в таком месте, решил чистосердечно покаяться.

– Нууу…, не то что бы…

– А в музее, когда были в последний раз?

Этим вопросом, его лихо уели, потому что в музей он последний раз выбирался почти три месяца назад.

– Давно. – сказал он и опустил покаянно глаза. – Вот когда Леонардо привозили…

– Это куда его привозили? – всполошилась докторша.

– Так в Пушку… уехал он недавно.

– Эх… Расстроилась женщина. – А я не попала.

Но тут же спохватилась и исправила положение.

– А в театр, например? – добавила она безжалостно.

– Вчера. – ответил Виктор уныло.

– Как? Что смотрели?

– Гамлета. Не смотрел, играл. Не самого, конечно. Так, второго стражника. А посмотреть всё никак не могу. Я же без второго состава играю.

Виктор Тимофеевич почти плакал от раскаяния, так совестливо ему было, что не посмотрел он Гамлета, до того как его ввели на роль стражника.

А врачиха всё неистовствовала.

– А за границу! За границу съездить, что вам мешает? В Париж, в город из романов Дюма и Гюго! Неужели в детстве не читали? Неужели не тянет? Или бутылка лучше чем Эйфелева башня?

И на этом вопросе бедный Виктор совсем раскис и отсчитав деньги в руки второму медику, поплёлся на выход.

Конец ознакомительного фрагмента.