ПРОЛОГ: ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСКА

Тишина в квартире была не пустотой, а густой, тягучей субстанцией. Как незавершенный аккорд, зависший над роялем, который больше не звучал. Александр Волков сидел у окна, пальцы бесцельно сжимая дешевую синюю ручку – ту самую, что валялась в ящике стола с прошлогодними квитанциями. За стеклом лил октябрьский дождь, пятнадцатое число. Годовщина. Капли стучали по подоконнику ритмично, навязчиво, но до его правого уха доносился лишь приглушенный, искаженный гул – вечное напоминание о том роковом повороте и о Диме, чей смех теперь жил только в памяти, далекой и разбитой, как старый винил.

В руке он вертел смятую записку. Нашел ее час назад, засунутой в карман старой кожаной куртки – той самой, в которой был тогда. Не носил ее год, боялся даже прикоснуться. А тут – шуршание бумаги под пальцами. Его почерк. Но слова… чужие, невозможные.

«Саша, не садись сегодня в 17:30 на автобус №42. Выбери такси. Дороже, но безопаснее. – Твое Завтра»

Он не послушался. Автобус попал в мелкое ДТП. Отделался испугом и парой синяков. Но ледяная волна прозрения накрыла с головой: записка знала.

Теперь он сидел, глядя на чистый лист дешевой бумаги для заметок. Дождь за окном сливался в серую пелену. Внутри – хаос. Вина, застывшая комом в горле. Страх, сковавший руки с того самого дня. И это новое, дикое ощущение – что нити времени спутались где-то в его сознании.

Рука сама потянулась к бумаге. Движения были резкими, почти механическими. Не думал. Просто выводил слова, которые жгли изнутри, как признание, вырванное силой:

Саша, помни – ты не виноват в том, что случилось с Димой.

Но ты виноват в том, что происходит сейчас.

Исправь это.

– Твое завтра

Почерк? Его. Беспорядочный, нервный, как всегда в моменты волнения. Но голос… голос в голове, диктовавший эти строки, казался чужим. Тверже. Спокойнее. Без той вечной дрожи неуверенности.

Он резко сложил листок вдвое, потом еще раз. Маленький, плотный квадратик, умещающийся в ладони. Встал, шагнул к шкафу. Пахло пылью и затхлостью прошлого. Открыл дверцу. Висела она – та самая куртка. Темно-синяя кожа, потертая на локтях, с едва заметным пятном, которое он так и не вывел… пятно от крови Димы? Он резко отвел взгляд.

Сунул записку в правый наружный карман. Туда, где нашел первую. Глубокий, почти карманий. Туда, где она пролежит год, впитая запах нафталина и невысказанной боли.

Рука дрогнула, замерла на шершавой ткани куртки. За окном завыл ветер, гоняя по асфальту мокрые листья. В левом ухе – шелест дождя, в правом – мертвая тишина. Но внутри зазвучал вопрос, слабый, как эхо, но настойчивый:

Надеюсь, я себя услышу.

Он захлопнул дверцу шкафа. Звук гулко отозвался в пустой квартире. Начало было положено. Последняя записка? Или первая? Временные линии сплелись в туманный узел где-то впереди. Оставалось только ждать. Ждать, когда эхо его собственного страха, записанное на клочке бумаги, вернется к нему из прошлого, которое еще не наступило.

ГЛАВА 1: ПЕРВОЕ ЭХО

Пятнадцатое октября вонзилось в город серым, колючим утром. Александр проснулся с привычной тяжестью на груди – камень, положенный три года назад. Годовщина. День, когда мир потерял цвет, а звуки исказились навсегда. Он намеренно заказал смену на весь день. Студия звукозаписи «Эхо» – его нынешний ковчег. Там не требовалось слышать симфонии; там требовалось вычищать шумы, выравнивать волны, делать чужую музыку технически безупречной. Бездушная работа для человека, потерявшего часть души.

Он избегал взглядов в метро, уткнувшись в экран телефона, где ярким пятном горело единственное напоминание в календаре: 15 октября. Дима. Шум вагона доносился до левого уха гулом подземки, правое молчало стеной. Как всегда.

В студии царила знакомая полутьма. Александр надел наушники, погрузившись в трек – рок-балладу с перегруженными гитарами. Он автоматически вырезал паразитный свист верхних частот, чувствуя вибрацию баса через кости черепа. Работа спасала. Не давала думать. Не давала вспоминать хриплое дыхание Димы, хлюпающий звук крови на асфальте, вой сирен, сливавшихся в его правом ухе в один пронзительный, немой крик.

Обед он пропустил, сжавшись в кресле. Коллеги молчаливо понимали – сегодня к нему лучше не лезть. Только к вечеру, собираясь уходить, Александр потянулся к старому шкафчику в углу, где висела его запасная куртка. Не та, кожаная, проклятая. Другая. Синтетическая, темно-синяя, купленная наугад вскоре после выписки из больницы. Он не носил ее почти год – перешел на пальто.

Сунул руку в карман – нащупал ключи, жвачку… и что-то хрустящее. Бумажку.

Вытащил. Небольшой, плотно сложенный квадратик. Развернул.

Сердце ударило разом о ребра, потом замерло. Кровь отхлынула от лица.

Почерк. Его. Нервный, угловатый, с характерным завалом букв «р» вправо. Но слова…

Саша, не садись сегодня в 17:30 на автобус №42. Выбери такси. Дороже, но безопаснее.

– Твое Завтра

Дата? Он перевернул листок. Ничего. Но смысл… Завтра? Сегодня было пятнадцатое. Записка говорила о сегодняшнем вечере.

Он оглянулся. Студия пустела. Кто? Зачем? Злая шутка? Марк, ассистент, любил глупые розыгрыши? Но почерк… Это было его. Он узнавал каждую засечку. Как будто он сам написал это… вчера? Но он не писал! Он не помнил!

В ушах зазвенело – слева высокочастотный писк, справа – гнетущая пустота. Рука сжала записку так, что бумага смялась. 17:30. Автобус 42. Его обычный маршрут домой.

Нелепость. Бред. Паранойя на фоне стресса.

Он резко сунул записку в карман джинсов, схватил рюкзак. Выходя на улицу, в лицо ударил холодный ветер с дождем. Такси? Дорого. Абсурдно. Из-за какой-то непонятной бумажки?

17:28. Остановка. Автобус №42 подъезжал, лобовое стекло в стекающих потоках воды. Знакомый номер маршрута. Обыденность. Александр почувствовал глупый стыд за свою минуту паники. Он шагнул вперед, втянутый потоком людей. Заплатил, прошел вглубь салона, устроился у окна. Завел наушники в уши – слева хриплый подкаст о музыке, справа – ничего. За окном плыли мокрые огни города. Вот и все. Ничего не случится. Просто чей-то идиотский розыгрыш…

Мысль оборвалась резко.

Удар. Глухой, тяжелый. Лязг металла. Визг тормозов. Тело рвануло вперед, ударившись о спинку впереди стоящего сиденья. Наушник вырвался из левого уха. В салоне – крики, детский плач, ругань водителя, выскочившего на улицу. Автобус съехал с дороги и чиркнул боком о припаркованный фургон. Мелко. Несерьезно. Пару вмятин.

Александр стоял, прислонившись к сиденью, дрожа всем телом. Не от удара. От ледяного ужаса, медленно поднимавшегося от пят к горлу. Он судорожно залез в карман джинсов. Вытащил смятую записку. Разгладил ее на колене дрожащими пальцами.

«…не садись сегодня в 17:30 на автобус №42…»

Точное время. Точный маршрут. Предупреждение о безопасности.

Он поднял голову. Запотевшее окно автобуса. За ним – мокрый асфальт, мигалка аварийки фургона, растерянные лица пассажиров. И тишина в правом ухе – вдруг ставшая оглушительной, зловещей.

Она была права. Записка. Его записка из его кармана. Невозможная. Предсказавшая.

Он сжал бумажку в кулаке, чувствуя, как края впиваются в ладонь. Внутри все звенело от одного вопроса, громче любого звука в его поврежденном мире:

Что это было?