Читать книгу «Ледник Плакальщиц» онлайн полностью📖 — Майи Георгиевны Полумиско — MyBook.
image
cover

Майя Полумиско
Ледник Плакальщиц

Глава 1

Я просыпаюсь в темноте. До гонга, я точно знаю, еще десять минут. Шестьсот драгоценных секунд. Главное не задремать по-настоящему, потому что если провалишься в сон, будто бы превратишься в комок серой липкой грязи и от кровати себя потом не отскребешь.

Кроме того, эти десять минут слишком хороши, чтобы тратить их на банальный и скучный сон.

После гонга начнется обычная липкая суета пробуждения: сорок девочек из нашей казармы поднимутся почти одновременного. Кто-то всхрапывает или всхлипывает, некоторые даже издают неприличные звуки. Кто-то хнычет. От многих плохо пахнет поутру: нечищенными зубами, подмышками, а иногда и похуже —из промежности, сладковато-гнилостно, если идет кровь. Ненавижу кровь, всегда боишься испачкать белье или простыню, ну и больно порой до темноты перед глазами, но от ежедневной нормы работы тебя это не спасет. «Физиологическая норма», – так написано учеными Сферы Медицины. С Коллективом не спорят.

В эти десять минут я представляю нашу маленькую деревню неподалеку от Триара у границы северной тундры. Если двигаться дальше к полюсу, то начинается вечная мерзлота. Ледники всегда взирали на нас за горизонтом, словно огромный голубовато белый глаз самой Инд. Мама все твердила про нее. Отец говорил, чтобы мы, я и мой брат Нико, никому не повторяли их сказок. Коллектив не разрешает верить в Плачущую Богиню.

Я не спорила ни с мамой, ни с отцом. Несколько лет подряд мы носили под слоями одежды костяные амулеты в форме застывшей слезы – не настоящие кристаллы, конечно. Они все равно защищали нас от ядовитых ледяных пауков, от хладоволков и других тварей, которые иногда приходят от ледника. Мы выращивали съедобные мхи и лишайники, пасли оленей. Отец хотел отдать Нико в школу, когда подрастет. Может, и меня бы отдал, мама была против: девочкам, говорила она, не нужна вся эта серая грязь города. Они с отцом спорили и даже ругались.

Я сама не знала, чего я хочу.

Мне нравилось ухаживать за оленями – на самом деле, они вполне могут о себе позаботиться сами. Хотя если принять у важенки роды, а потом подкармливать детенышей сладкими плодами желтой репы, то олененок к тебе привязывается. У меня был такой, я назвала его Первоцветом. В честь красивого красновато-розового цветка. Нико говорил, что это дурацкое имя для оленя. Ничего он не понимал.

Первоцвет успел стать почти взрослым. Однажды я даже прокатилась на нем верхом.

В эти десять минут я вспоминаю или представляю многое: иногда мамины сказки про скитания Инд и ее дочерей, что превратились в птиц, цветы и ледяной ветер. Иногда вяленую рыбу со свежей морошкой – ничего не пробовала вкуснее ни тогда, ни потом.

Но чаще всего: утреннюю тундру – желтовато-зеленый ягель, розовые цветы и синеву неба. Даже жуткая мерзлая граница стала ярко-голубой, словно сама Инд решила посмотреть на нас с Первоцветом; и мы скачем вдоль русла реки Хотаро. В воде блестит рыбья чешуя. Мы скачем. Первоцвет горячий, я чувствую его жар даже сквозь теплые кожаные штаны, и мне тоже становится жарко. В лицо бьет ветер. Воздух пахнет сладостью цветов. Я собираюсь доскакать до зарослей ягоды – морошки и голубики, собрать немного и вернуться.

Я счастлива.

Тут главное прервать воспоминание даже не до того, как в него вонзится, словно нож в свежее мясо, утренний гонг. До того, как я докручу эти картинки до возвращения: ягоды много, набрала целую корзину. «Мам, посмотри», —выкрикиваю я, но останавливаюсь. Первоцвет хрипит и тяжело дышит, возле ноздрей у него пар.

А потом раздается выстрел, и мой олень падает замертво. У него между еще не слишком ветвистых рогов дырка. Маленькая дырка. Темно-красная. Из нее течет липким и ужасно темным.

Я смотрю на мертвого Первоцвета и прижимаю к груди корзину.

Из тихого дома выходят люди в черной одежде. Лица белые, и сами они словно из двух всего цветов. Один из них тащит Нико за руку. Брат стучит зубами. Потом нагибается и его тошнит, и тогда человек в серой одежде бьет его по затылку. На лужу рвоты падает капля крови.

– Девчонку тоже забрать, – говорит самый большой и толстый из черно-белых людей. Нико хлюпает окровавленным носом. Я хочу сбежать, но у другого, высокого и худого человека, пистолет. Первоцвет лежит мертвый. Я должна узнать, что с мамой и папой.

И я не бегу.

Я даже не сопротивляюсь. Они не позволяют нам с братом ничего взять. Я думаю о том, что надо спрятать амулеты – мы не успеваем.

Тундра пляшет цветными красками, а затем смыкается теснота. Это меня и Нико заталкивают в черную машину, которую я сначала даже не заметила, она огромная, гремящая, в ней воняет гарью и нагретым металлом, этот запах похож на подтухшую кровь.

Потом я узнаю, что мы дети врагов народа. Что наши родители сделали нечто настолько ужасное, о чем нельзя и думать. Говорить – тем более. Нас с братом забирают в разные места.

В эти десять минут до побудки лучше не думать о том, почему я оказалась в интернате для детей изменников родины.

Лучше настроить себя на что-нибудь хорошее, например, попытаться подбодриться. В результате у меня получилось проговаривать фразу: «Этот день обязательно закончится».

«И я выживу», – добавляю я неслышно; ближайшая кровать – на ней храпит Лийка, – стоит всего в полуметре.

Потом раздается побудочный гонг.

Интернат называется «Солнечным» (или просто «Солнышком), но настоящие лучи проникают сквозь решетки и толстое стекло от силы дней десять в году. Утром за окнами темно, зато в большой общей комнате зажигается яркий искусственный свет. Поначалу мне казалось: я от него ослепну, он белый в голубизну, вонзается в глазные яблоки, словно огромная тупая игла. Еще этот свет очень недобрый и правдивый: показывает ржавчину на спинках кроватей, щербатый бетон на полу – рядом с моей кроватью пятно, напоминающее отрубленную оленью голову. Словно Первоцвет попытался найти меня за тысячу километров от дома, тысячу миллионов километров после своей смерти.

Первые секунды девочки шевелятся медленно, как червяки в несвежем куске мяса. На всех одинаковые майки и трусики. Лийка всхлипывает. Иришка зевает. Там дальше – новенькие двойняшки, я не запомнила их имен. У нас десять минут: заправить кровать, добежать до огромной «санитарной» комнаты – в ней хлещет холодная вода с потолка, утренний душ. Еще нужно успеть в туалет, но дырок в полу для стока мочи не хватает, поэтому почти все мы писаем прямо под душем, вода быстро смешивается с отходами и уходит под землю. Так делать нельзя, если поймают – накажут. Вот только смотрительницы сами еще толком не проснулись, говорят, у них лучше комнаты и можно проспать целых лишних пять минут. Драгоценность, куда там кристаллам-«слезам Инд».

Мы хватаем из большой общей коробки меловой порошок, из другой —сваленные в кучу гребни: нужно успеть почистить зубы, причесаться, одеться. Друг на друга никто не смотрит. Времени мало, да и мы довольно одинаковые – здесь всем от одиннадцати до шестнадцати. Кто-то меньше ростом, кто-то выше. Все тощие и костлявые. Я одна из старших, мне пятнадцать с половиной. Когда-то у меня был загар – близ ледников солнце большое и сильное, ласкает кожу и делает ее смуглее, но прошло много лет.

Холодная вода бьет и обжигает кожу. Труднее всего удержаться на ногах: струи такие сильные, что сбивают. Маленькие девочки плачут.

Одна упала в лужу: ее зовут Аленка. Ей недавно исполнилось одиннадцать, но она очень мелкая и еще худее остальных, ее привезли всего неделю назад. Она не разговаривает, зато плачет постоянно, и никак не может привыкнуть к ледяным струям.

Я помогаю ей помыться, выхватываю горсть порошка – меня отталкивает крупная Элла. Гребень удается добыть только один. Гребни железные и воняют горькой отравой против вшей. Аленка не хочет расчесывать волосы, и мне приходится наспех провести по ее длинным чуть вьющимся светло-русым локонами хотя бы раз пять, чтобы выглядело прилично на общем построении. За ненадлежащий вид могут лишить завтрака. Или наказать иначе.

Многие девочки презрительно на меня косятся.

– Ишь, добрячка отыскалась, – фыркает Элла, но и ей тоже нужно торопиться, и мы, замерзшие и дрожащие, вытираемся жесткими тряпками, а потом бежим обратно, чтобы успеть одеться.

Униформа «Солнечного» интерната – колючие колготки, жесткая обувь, водолазка-удавка белого цвета и темно-коричневый сарафан, в котором жарко летом и холодно зимой. Аленка замирает перед кроватью: ее надо убрать, привести в идеальный порядок. Подушка обязательно должна стоять утиным носиком вверх. Мне приходится помочь ей и теперь, а потом она еще и почти беззвучно хнычет. Знаю, водолазка колючая и «кусается».

Десять минут на исходе.

Два раза по десять минут – совершенно разные. Перед пробуждением: до. И «после».

Мы выстраиваемся в шеренгу, когда начинает звучать государственный гимн Индарской Народной Республики. Мы обязаны петь, прижав руку к груди. Смотрительницы приходят уже здесь, но они тоже поют, стоя напротив нас. После гимна будет обращение Великого Вождя. Если чихнуть или шмыгнуть носом во время его речи, то тебя оставят без завтрака, а порой заодно обеда и ужина, назначат двойную рабочую повинность. Я испытала на себе дважды. Потом я научилась не чихать.

Нельзя зевать, закрывать глаза. Нельзя даже громко дышать.

За почти восемь лет я поняла: Великий Вождь постоянно говорит одно и то же. О том, что Индарская Народная Республика окружена врагами, но мы готовы стойко встречать трудности и противостоять агрессорам. О том, что мы остаемся оплотом нравственных ценностей и моральным ориентиром для всего мира. О том, что мы соблюдаем традиции, но при этом смотрим в будущее.

Все слова похожи друг на друга. Великий Вождь как будто бросает цветныекамушки и пытается всякий раз выложить новый узор, но получается так себе. На самом деле, можно не слушать: конечно, смотрительницы или учителя на уроке обязательно спросят, о чем была сегодняшняя речь, но я давно научилась правильно отвечать. Просто говори превосходстве Индарской Народной Республике, светлом будущем и моральных ценностях, сработает на «ура».

Поэтому мне даже нравятся речи Великого Вождя. Они тянутся долго: по моим внутренним часам те же десять минут. Можно спать с открытыми глазами.

Тундру лучше не представлять. Смотрительницы умеют читать по глазам, по лицам, они поймут, если ты думаешь о постороннем.

Иногда мне кажется, что смотрительницы видят каждую из нас насквозь. Мы прозрачные, как подтаявший снег на ладони.

Аленка сопит. У нее насморк. Она сдерживается, не шмыгает носом, но все равно плохо дело. Если болеешь, работать все равно приходится. Смотрительницы считают, что даже жар и лихорадка не повод валяться в постели. Однажды девочка по имени Маришка проглотила гвоздь с кашей. Ее потом рвало кровью и какой-то желтой жижей, но смотрительницы заставили проработать до ночи, а потом Маришка почти до утра металась на кровати. От нее пахло горько – потом, кровью, калом и мочой. Потом она притихла. Девочки зашептались: «Умерла». Кто-то побежал к запертой двери и колотился, несмотря на отбой и комендантский час.

Пришли смотрительницы. Маришку забрали. Мы думали, что она правда умерла, но она вернулась спустя две недели. Она показывала шрам на животе: он тянулся от лобка почти до ребер, рассказывала, что заснула, а потом проснулась в лазарете, и там было неплохо, только пить хотелось, а было нельзя. Но потом стало можно. Ее хорошо кормили.

Маришка говорила, что в лазарете ей понравилось. Потом ее забрали в другой интернат, но я запомнила: ржавый гвоздь в кишках далеко не сразу заставит смотрительниц отдать тебя врачам.

Мама бы разозлилась на них. Мама отпаивала нас с Нико травами, стоило промочить ноги.

Как бы то ни было, у Аленки просто насморк, она тяжело дышит, пока Великий Вождь разглагольствует о победе Индара над врагами. Речь завершается. Полагается вытянуться по струнке и продекламировать: «Верим в заветы Великого Вождя! Верим в мудрость Коллектива! Народная Республика Индар превыше всех!»

А потом смотрительницы подходят по очереди к каждой. Это женщины в серой одежде, которая даже на вид неуклюжая и неудобная. Совсем как наша униформа. У них всегда злые лица, кожа белая с неприятной желтизной, как несвежий олений жир. На униформе белые нашивки. Одна узкая – самый низший чин. Две узкие – повыше. Три – ну, к нам такие редко заглядывают, эти обычно принимают новеньких и контролируют, чтобы все было правильно. Однажды я видела директрису – высокую худую женщину, вот у нее на униформе красовались три полоски. Белый цвет – символ Сферы Воспитания.

Они подходят и смотрят в лицо. Тут уже не поспишь с открытыми глазами. Спрашивают всегда двух-трех. Вроде: «Назови три причины посадить тебя в каменную дырку прямо сейчас». Или: «Кем бы ты была, если бы не мудрость Коллектива». Или: «Твои самые гнусные мысли, отвечай, быстро».

Каменная дырка – это карцер. Я попадала туда однажды. Не хочу вспоминать.

Про мудрость Коллектива следует отвечать, что ты была бы ничтожеством, не заслуживающим даже смерти от рук истинных граждан Республики Индар. Была бы мерзким выродком, гнилью, мусором. Нужно добавить: «Я и сейчас мусор, но у меня есть надежда. Спасибо мудрости Коллектива. Спасибо мудрости Великого Вождя».

Про гнусные мысли… в общем, тут опаснее всего сказать правду или замяться, покраснеть. Тогда они начнут придумывать за тебя. Говори: ты хотела плюнуть в суп. Говори: ты хотела списать домашнее задание. Говори: ты мечтаешь отлынивать от работы.

Хуже всего, что иногда это правда.

Смотрительницы нас хорошо знают. От них ничего не скроется.

Сегодня они выбирают Эллу – и ей попадается вопрос: «Что ты успела сделать антисоциального сегодня». У Эллы дрожат губы. Они красивые, пухлые такие, а волосы светлее, чем у большинства из нас.

– Я толкнула Марту, – наконец, сознается Элла.

Смотрительница подводит ее ко мне.

– Извинись перед Мартой.

Элла выговаривает одним ртом: без глаз, без скул или щек даже:

– Марта, прости меня. Это был недостойный единой общности проступок.

– Я прощаю тебя, Элла, – отвечаю я также безжизненно.

Мы не верим друг другу. У светлые глаза, как подтаявший ледник, и на самом дне я вижу острые сталагмиты сосулек.

...
7

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Ледник Плакальщиц», автора Майи Георгиевны Полумиско. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанрам: «Научная фантастика», «Книги о приключениях». Произведение затрагивает такие темы, как «сверхъестественные способности», «девушка с характером». Книга «Ледник Плакальщиц» была написана в 2022 и издана в 2022 году. Приятного чтения!