"Он [Джерри Брудос] называл убитых им женщин «фантиками от конфет», которые он выбрасывал, потому что они больше не представляли для него никакой ценности. Во время интервью незадолго до своей смерти от рака печени в 2006 году он бессердечно заметил: «Я считаю, что не сделал никому ничего плохого, потому что не слышал ни от кого жалоб»".
Это мог быть очередной сборник различных тру-крайм кейсов, причем очень даже добротный, если бы авторы оставили тщетные попытки внедрить сомнительную категоризацию, в которой сами толком и не разобрались. Об этом свидетельствуют такие формулировки:
— "Нам остается только догадываться, что в этот момент чувствовал Фарли, увязший в долгах и лишенный возможности иметь что-либо общее с объектом своей страсти. Вероятно, он чувствовал себя так, словно потерял контроль над своей жизнью, а для лиц этой категории подобная ситуация может стать последней каплей". То есть, не зная, что на самом деле происходило в голове преступника, они размещают его в определённой категории, когда чуть ли не всю книгу талдычат, насколько важны намерения, мотивы и тд. и тп.
— "Если преступник неоднократно совершал изнасилования и насильственные действия сексуального характера, но при этом не совершил по крайней мере двух убийств, то, скорее всего, наиболее подходящей будет именно 16-я категория". О каком «скорее всего» может идти речь, когда вы сформировали определенные категории с определенными параметрами, по которым распределяете преступников?
Таких упущений, домыслов, пробелов в книге настолько много, что вся работа над категориями попросту обесценивается, причем самими же авторами. Ну, а вишенкой на торте стало это предложение: "Вместе с тем мы должны подчеркнуть, что данный алгоритм не проходил эмпирическую проверку и не предназначен для применения в клинической или юридической практике, а, скорее, представляет собой базовое дерево решений, облегчающее применение предложенной доктором Стоуном классификации". Мало того, что никакую проверку алгоритм для облегчения использования шкалы градаций зла не проходил, так он еще и не особенно-то помог эту шкалу понять. И если алгоритм не предназначен для применения в клинической и юридической практике, то для чего вообще все это? Да, прочитав книгу, я так и не поняла, зачем нужно делить преступников на эти категории. Какая от этого практическая польза? Скажется ли это как-то на мерах пресечения? Очень сомнительно. Да и в целом до этой книги было понятно, что преступления носят различные характеры, имеют разные мотивы и тд. и тп.
Категории размытые, так до конца и не наступила ясность: кто, куда, зачем, почему. И про то, что авторы сами путаются в своей градации я не пошутила: представляя вторую категорию, они приводят в пример кейс, который вообще-то относится к девятой категории, но пусть читатель все равно тут об этом читает, градация и так трещит по швам, так что хуже не будет. Вероятно, так авторы и думали.
В целом мало доверия к людям, которые:
— "Действия неорганизованных серийных убийц настолько случайны и хаотичны, что поведенческие модели трудно выявить, в результате чего их еще сложнее поймать, чем преступников организованного типа". Считают вот так. Даже Алёна Ленковская* с ними не согласилась.
— "Они лишь задушили мужа, чтобы потом быть вместе". И вот так пишут. «Лишь задушили» — ну да, не расчленили, на вертеле не зажарили и ладненько. С формулировками вообще беда какая-то: то ли перевод корявый, то ли способность авторов выражать свои мысли.
*Алёна Ленковская — уголовный юрист и юридический психолог, дававший комментарии к этой книге. Забавно, что были и еще моменты, где ее мнение расходилось с авторским, и формулировки, которые она тоже не понимала.
"В еще одном примере, который я считаю уникальным, Иеремия Райт, недовольный тем, что его семилетний сын родился с церебральным параличом, был прикован к инвалидному креслу и не мог разговаривать и самостоятельно питаться, обезглавил мальчика тесаком для мяса и оставил его голову на подъездной дорожке, чтобы жена увидела ее, когда вернется домой. В итоге он был признан невиновным в этом ужасном преступлении по причине невменяемости".
Во второй части авторы приводят интересные доводы и рассуждения на тему культурных и технологических изменений в мире, которые оказывают влияние на паттерны насилия. Затем они отдельно выделяют школьных стрелков, уделяя этой главе много времени — это хорошо, потому что помимо кейса про школу Колумбайн есть и другие случаи подобных расправ. Плюс здесь довольно подробно описываются причины, толкающие подростков на такие поступки. Разумеется, они печальные.
Также понравилось, что достаточно подробно рассматривались кейсы, связанные с вопросами опеки — тоже редко встречала такие дела, — и немного про детей, совершающих насильственные преступления. Последняя глава называется "Алфавит «нового зла»", но современных кейсов там почти не наблюдается. Были, конечно, и 2000х годов, и 2010х, но хотелось почитать про более новые преступления. Однако я нашла немало дел, о которых я ничего не слышала, и они оказались весьма любопытны для разбора, но информация на каждую букву алфавита по людям и злодеяниям дается кратко и сухо.
Исходя из того, что после своих категорий авторы отдельно вынесли типы преступлений, а затем и алфавит расписали, то я еще больше укоренилась в своем непонимании, для чего в принципе эта категоризация нужна. В целом, как сборник разнообразных, интересных, жестоких и не заезженных кейсов — книга хороша, но своей концепцией авторы только испортили содержание. К тому же, читать первую часть было достаточно утомительно, и это уже вторая true crime книга, которую мне пришлось слушать в аудио, чтобы не бросить, потому что текст вообще скрипя зубами шел и не хотелось дочитывать...
"Мы знаем по школьным азам,
Кому причиняют зло,
Зло причиняет сам.
© У. Х. Оден, «1 сентября 1939 года», пер. Андрея Сергеева"