Часть первая

Глава 1. Преподобный Энтони Фейнборк

Англия. Графство Хемпшир. Город Хамблдон. 1699 год.

Солнечные лучи сквозь цветные витражи заливали светом комнату, уставленную скудной церковной утварью. Посредине этой комнаты, стоя на коленях, молился молодой священник. Священник то и дело поправлял левой рукой пенсне, на которых отражались солнечные блики. Движение, скорее непроизвольное, нежели необходимое, ибо глаза священника оставались полузакрытыми. И он не читал Библию, а обхватив пальцами правой руки, держал возле груди как самое дорогое сокровище. Временами, словно забывшись, священник отводил руку с Библией в сторону, но тут же спохватившись, прижимал её с силой к груди. И это повторялось снова и снова, выдавая беспокойство, которое в эти минуты владело священником.

Беспокойству имелась веская причина. Завершив семилетнее обучение в семинарии, и получив духовный сан вместе с приходом Хамблдон, священник впервые готовился предстать перед своими прихожанами.

В комнате, шелестя мантией, появился епископ Винчестерский Питер Мьюз.

– Пора! – мягко обронил епископ. – Церковь полна прихожан. Они ждут тебя, Энтони. Пойдём, мой мальчик. Пойдём. И не стоит волноваться. Я уверен, что в скором времени, ты станешь важной частью Хамблдона. И да поможет тебе Господь! – епископ набожно перекрестился.

Священник перекрестился вслед за епископом. Он поднялся с колен, и они вместе с епископом вышли.

Церковь действительно была полна прихожан из числа жителей Хамблдона. Часть прихожан заняла скамейки, другие стояли и ждали появления нового священника. Те, что сидели, представляли высшее общество Хамблдона. Они были разными, как по рождению, так и по положению, но каждый из них, бесспорно, являлся джентльменом или леди.

Олицетворяла высшее общество города Хамблдон – вдова леди Стоук. Это была круглолицая дама старше средних лет с высокомерным взглядом и непомерными амбициями. Леди Стоук при любом удобном случае подчёркивала безупречную историю своей семьи. Она считала положение в обществе единственной мерой, способной определить достоинства того или иного человека. Леди Стоук могла часами разглагольствовать о корнях, положение, нравах и недопустимости вольностей, что ничуть не мешало ей появляться везде в сопровождение двух своих дочерей, Анны и Виктории. Обе достигли брачного возраста. Анне исполнилось семнадцать, а Виктории восемнадцать лет. Леди Стоук настойчиво искала для них супругов. Пределом мечтаний в вопросах замужества дочерей, являлись самые знатные и богатые представители графства – семейство Портсмут. Леди Стоук не раз и вполне открыто намекала на своё одобрение по поводу такого рода союза. Однако и к глубокому разочарованию леди Стоук, представители семейства Портсмут так и не удосужились заметить её стараний. То ли до них не доходили слухи, то ли они считали ниже своего достоинства породниться с такой семьёй как Стоук. Но леди Стоук надежды не теряла.

Именно леди Стоук громогласно встретила появление епископа с приходским священником. И первые её слова были адресованы епископу.

– Мы все здесь только ради того, чтобы выразить своё возмущение решением вашего преосвященства!

При этих словах, священник резко побледнел и опустил голову. Судя по подавленному виду, он не только догадывался, о чём именно пойдёт речь, но и опасался подобного развития событий.

Бросив на священника ободряющий взгляд, епископ вежливо обратился к леди Стоук.

– Могу я узнать, с чем связано ваше возмущение?

– Энтони Фейнборк! – рука в белоснежной перчатке с опущенными пальцами указывала на фигуру священника. Со стороны этот жест больше напоминал сцену, в которой дама протягивает руку для поцелуя, а не обозначает предмет своего возмущения. – Вы назначили этого безнравственного человека на должность приходского священника.

– Вы несправедливы, леди Стоук, – начал было епископ, но она не позволила ему продолжить. Леди Стоук обрушилась на епископа с гневной отповедью.

– Как ваше преосвященство только могло помыслить о подобном назначение? Разве вы не знали, сколь недостойными нам кажутся члены этого семейства? Вам неизвестно, что ни один из порядочных людей не позволит себе даже малейшего знакомства с ними?! Мы не раз предостерегали ваше преосвященство от подобного шага, но вы так и не вняли нашим просьбам. Видимо, ваше преосвященство полагало поставить нас перед состоявшимся событием? Это не больше чем заблуждение. Хамблдон никогда не позволит, чтобы безнравственный человек объяснял нам природу нравственности от имени Божьего. Никто из нас более не придёт в церковь, пока здесь находиться этот человек! – рука леди Стоук снова устремилась в сторону священника.

Не добавляя более ни слова, леди Стоук подхватила обеих дочерей и направилась к выходу из церкви.

Не преминув выказать своё возмущение решением епископа, за ней потянулись и остальные прихожане. Гул возмущённых голосов слабел по мере того как церковь пустела. В скором времени, не осталось никого за исключением викария, епископа и молодого священника.

Епископ сделал викарию незаметный знак, после чего тот немедленно ушёл, и с напускной бодростью обратился к священнику:

– Энтони! Не стоит падать духом. Всё ещё можно исправить. Я лично поговорю с леди Стоук.

– Не стоит падать духом? – с момента выступления леди Стоук, Энтони Фейнборк впервые поднял голову. Лицо оставалось бледным, но взгляд выражал удивительное спокойствие. – Я всегда знал, что семинария была ошибкой. Я всегда знал, что ни меня, ни мою семью никогда не примут в Портсмуте. Это вы питали надежды. И в итоге семь потерянных лет. Слава Господу, что я все эти годы не переставал работать, иначе…вся наша семья оказалась бы в ужасающем положении.

– Энтони…

– Я прошу ваше преосвященство немедленно принять мою отставку, – Энтони поклонился епископу и чуть помедлив, добавил:

– И не забудьте известить леди Стоук, что я не взял ни единого пенса из причитающего мне жалованья. Прощайте, ваше преосвященство.

Энтони Фейнборк быстрыми шагами пошёл к выходу из церкви. Епископ последовал за ним. Он пребывал в отчаянии. И тому имелись серьёзные причины. Именно он уговорил Энтони поступить в семинарию. Уговорил, после долгих возражений со стороны Энтони. Молодой человек всегда знал, что это ошибка, но он уверил его в обратном. Он заставил Энтони надеяться на лучшее будущее. И вот теперь…это будущее лежит в развалинах, и он не знает, как поступить. Он не знает, как всё исправить?!

Епископ вышел из церкви и натолкнулся на группу прихожан. Прихожане о чём-то возбуждённо спорили. Приметив епископа, они все и одновременно замолчали. Епископ догадался, что речь шла о нём.

– Где же Энтони? – пробормотал под нос епископ, оглядываясь по сторонам. Короткий осмотр не привёл к видимым результатам. Энтони исчез. Видимо, отправился домой, – решил епископ.

В стороне стояла карета запряжённая двойкой лошадей. На дверце кареты красовался герб епископства.

Тяжело вздыхая, епископ направился к карете, но был остановлен почтительным голосом:

– Ваше преосвященство!

К епископу приближался молодой мужчина с письмом в руках.

– От его светлости сэра Роберта Портсмута! – добавил он, с поклоном протягивая письмо.

Кивнув посыльному, епископ сразу же вскрыл письмо.

Сэр Роберт Портсмут извещал его о смерти капеллана, наступившей вследствие почтенного возраста, и просил прислать ему замену. Предлагалось триста фунтов жалованья, бесплатный стол и два выходных дня каждый месяц.

– Неисповедимы пути Господни! – радостно прошептал епископ, прочитав письмо. – Ещё не всё потеряно. Ещё не все потеряно для моего мальчика. Я должен уговорить сэра Роберта взять моего мальчика на эту должность. Напишу письмо…нет, сам к нему отправлюсь.

Он торопливо направился к карете.

– Едем к сэру Роберту! – открывая дверцу, крикнул кучеру епископ. – И поспеши.

Вскоре колёса кареты застучали по булыжникам. Миновав несколько улиц, карета выехала на узкую дорогу, петлявшую между зеленеющими лугами и, вздымая столбы пыли, понеслась в сторону Фарли Уолопп.