Бывает так, что не хочешь браться даже за чтение книги из-за аннотации. Может, слишком не доверяешь рекламным предложениям. В результате… В данном конкретном случае мог бы пройти мимо значительного произведения. Конечно, с моей точки зрения. Тем более, перед этим прочитал ещё одного финалиста «Большой книги», после чего хотелось немедленно прекратить вообще знакомиться с этими номинантами. Настолько однобоко и вычурно негативно написана «Скоро Москва» Анной Шипиловой, что не хочу даже высказываться по поводу этой «чернушной» поделки. И тут опять тяжелая тема – «история художницы Людмилы Вебер о трех годах в тюрьме». Казалось бы, не надо даже пробовать. Но видимо, кто-то свыше подсказал мне, что не может быть всё так плохо. И действительно, очень повезло с данным произведением.
Оказывается, можно писать о тяжелейших вещах так, чтобы хотелось читать и читать достаточно большую по объёму книгу. Автору удалось на собственном примере не только описать произошедшее с ней, но и раскрыть сразу множество смыслов. Потому что за описанием её страшного негативного опыта пребывания в следственном изоляторе показывается не только пример выживания, подробные рассказы об обитательницах тюремных застенков, но и сама жизнь выплескивается во всей неприкрытой наготе, тем не менее, не превращаясь в поток грязи и отталкивающей жестокости. Автору удалось пройти по тонкой грани между – рассказано всё честно и максимально правдиво – и – ужасы не забивают все органы твоих чувств, а заставляют сопереживать и сочувствовать женщинам, попавшим в самые тяжелые жизненные обстоятельства. О тонком рубеже, отделяющем каждого из нас от возможности оказаться там же, о случайных и неожиданных ошибках и нелепостях, приводящих обычных (далеко не преступников) людей в эти «каменные мешки» Людмила Вебер говорит по-человечески бережно и максимально искренне.
Подробный рассказ от первого лица о том, как обычная молодая женщина, занимающаяся кинодеятельностью, оказывается за решёткой, захватывает с первых строк и не отпускает до послесловия. Переживаешь вместе с героиней все эти тяжелейшие минуты, часы, дни, годы, когда совсем молодой девушке отказано в самом нужном каждому человеку – свободе. Теоретически из многих литературных и кино произведений известно об этих ужасах, охватывающих неподготовленного индивидуума, которого обстоятельства погружают в кутузку – «из… привычного уютного мирка в совершенно другую вселенную». Но в данном случае автору удаётся, делясь своими переживаниями, не превратить описания в жуткий кошмар, а вполне адекватно анализировать происходящие с ней ненормальности, рассказывать просто и интересно, что с ней происходит, как она пропускает через себя каждый новый поворот обстоятельств выживания в «казённом доме».
Многим может не понравиться максимально дотошная манера автора описывать всё, происходившее с ней, но уверен, что из этого произведения ничего нельзя выкинуть. За каждым поворотом сюжета, за любой историей конкретных людей стоят очень важные обстоятельства, о которых необходимо знать. Иначе можно упустить очень важные смыслы, заложенные Людмилой Вебер, её опытом и стремлением донести до читателей пережитое, в полной мере объяснить отстаиваемые ценности и те ежедневные выборы, которые ей приходилось делать на протяжении двух лет и семи месяцев, будучи абсолютно уверенной в своей невиновности, оклеветанной бесчестным негодяем.
Пожалуй, лишний раз повторю, что примеры, в большом количестве приводимые автором, очень обыденны. Сплошь и рядом арестованные не предполагали, что попасть за решётку очень просто. Как в случае с Вебер, это может быть оговор. Большое количество женщин попадают по экономическим статьям, когда подписывают документы, становясь невольно соучастниками преступлений. Мошенники используют людей в тёмную, подставляя неосведомлённых наивных и простодушных гражданок под статью. Не думаю, что прочитавшие книгу, будут более осмотрительны, так как большинство считает, что попасть в СИЗО могут только преступницы. Но! Если, хотя бы небольшой процент прочитавших задумается и постарается сделать правильные выводы – не верить на слово излишне ушлым жуликам и проходимцам, ни в коем случае не соглашаться помогать выбивать знакомому вполне законный долг у кредитора (посоветовав ему идти в полицию, пока сам кредитор не опередил его), постараться не хвататься за нож (как пишет Вебер - из «Пятёрочки»), которым очень легко в пылу ссоры ранить и даже убить обидчика. Масса реальных случаев, описанных в этой книге, должны подсказать любому читателю, что беспощадная система государственного правосудия может обернуться против любого самого обычного гражданина, совершившего глупость, необдуманный поступок, или попавшего в трудную жизненную ситуацию.
Ещё раз повторю, книга заслуживает самых высоких похвал за целый комплекс заложенных в ней мыслей и сущностей. Написана прекрасным литературным языком. Сочетает напряжённую сюжетную линию с обилием неожиданных поворотов, непридуманных, а срежиссированных самой жизненной ситуацией. Всё, что в описано в произведении, очень современно и охватывает период с 2016 по 2018 годы. Многие события известны из средств массовой информации. Невероятная история, произошедшая с автором, рассказанная максимально точно, без прикрас. Но с удивительным мастерством. Местами очень похоже на триллер. Особенно эпизоды с арестом, выездом из СИЗО в суд, конечно, отдельные истории сокамерниц – типа, убийства родной бабушки сковородкой под воздействием спайсов. Много всего пережила автор. Особенно серьёзнейшие проблемы со здоровьем в конце книги на грани жизни и смерти.
В тексте большое место занимает умение автора рисовать, что значительно помогало ей в налаживании контактов, а также процесс творчества выручал и в психологическом плане. Только как иллюстрации к книге мне эти рисунки показались не совсем подходящими. Получилось на уровне раскадровки при подготовке съёмок фильма. Хотя с моей стороны это скорее придирки.
Почему же в заголовок вынесено – «Наш пионерлагерь». Определение из текста произведения. Людмила Вебер понимает, что она оказалась в СИЗО среди «первоходов», то есть лиц, совершивших первое правонарушение. У рецидивистов условия и взаимоотношения среди арестантов значительно жестче. Поэтому и «пионерлагерь». Глупо, конечно, сравнивать, но отдельные эпизоды взаимоотношений сидельцев чем-то мне напомнили старые воспоминания о временах настоящих пионерлагерей и больниц. Коллектив в замкнутом пространстве всегда самоорганизуется.