Если литература для того, чтобы рвать душу – проходите, вам сюда. Рвать душу прекрасным языком и завернутой в него жизнью. Когда остро чувствуешь, как нежно, точно и неожиданно одно слово сочеталось с другим, как очевидно всамделишно и так-и-было лежит перед тобой судьба персонажа. Новый сборник рассказов Улицкой — по-настоящему новый. В нем все та же Людмила Евгеньевна, но какая-то другая. Каждый раз мне кажется, что я уже просто не могу полюбить ее еще больше – некуда. Оказывается, могу.
Сборник начинается с необычного предисловия: русские народные напевы смешались в магическом наговоре-рассказе о подругах. Ингридиенты оказались особенными – пробирает до мурашек. Потому что личное всегда чувствуется и манит. Очарованный неожиданным и горячим предисловием читатель погружается в ледяную действительность, где основным мотивом будет смерть. Но смерть не ужасная и пугающая, бессмысленная и несущая депрессию и уныние, как было во многих последних романах Улицкой. Тема переработана, ее эволюция просматривается во всем творчестве писательницы. После тяжелых лет, омраченных ужасом перед чернотой за границей бытия, наступил момент просветления и спокойствия. Смерть всего лишь естественное завершение пути любого земного существа. Особенно это касается тех, кто успел пожить и оставить за собой след.
Рассказы «О теле души» разделены на две части. Первая, «Подружки», состоит всего из четырех реалистичных историй о взрослых женщинах. Основные этапы пройдены, суета и пустые переживания сменяются периодом прощения и принятия. Утраты, поджив и зарубцевавшись, приносят новую свободу и умиротворение, а иногда складываются в ступеньки, ведущие наверх, к счастью и всепрощению.
Во второй части, с названием, давшим имя всему сборнику, как раз появляется новая Улицкая. В первых романах среди суровой реальности есть небольшие мистические вставки. В «Казусе Кукоцкого», например, немаленькое пространство отдано сновидениям. На этот раз магический реализм природной силой пробивает твёрдую, но хрупкую поверхность прозы, бывшей максимально приближенной к настоящей жизни. Первый рассказ «Туши, туши, где их души...» больше похож на анекдот времен Пушкина. В нем реализм нагревается до температуры почти кипения, становится символическим, чтобы уже в следующей истории магическая нотка взорвалась, оглушив неожиданностью. В третьем рассказе «Вдвоем» на читателя веет пока еще легким ароматом чего-то потустороннего, как пахнет воздух перед началом грозы. В «Аве» сверкают молнии и начинается оно – торжество природы, нерушимая связь объяснимого и запредельного, таинственного. При этом ни один рассказ не кажется фантастическим, наоборот, реализм сгущается, тяжелеет, то проливаясь легким дождиком, то полноценным ливнем.
«Смерть, - говорит Улицкая в одном из своих последних интервью, предварившем выход книги, - тоже принадлежит жизни». В молодости чувствуешь себя бессмертным, с первыми признаками старения начинаешь немного чаще задумывать о последней точке в собственной истории. И только шагнув в зрелый возраст встречаешься с уже навязчивой мыслью лицом к лицу. Отражение в зеркале гипнотизирует, как взгляд удава, и так же сильно пугает. Кто-то так до конца и останется в оцепенении, а у кого-то ледяной ужас близости неизбежного однажды сменится спокойным принятием и пониманием: конец — логичное завершение каждой истории. Через свои книги Улицкая делится страхами и нажитой мудростью - уходить не всегда страшно. Я согласна, я верю, я внемлю. Ведь Людмила Евгеньевна, мой старший учитель жизни, еще ни разу не подвела.