знании, а на случайной фразе кого-то из коллег, брошенной на одной из областных конференций. Мол, надо же, красивая же баба, а муж не выдержал характера, сбежал. С точки зрения Радецкого, мужчина, который сбегал, не выдержав женский характер, не мог считаться никем, кроме как слабаком. Но это было не его дело. До недавнего времени. Он не мог избавиться от мыслей о Владиславе Громовой, и это было странно. А еще довольно опасно, потому что каким-то шестым чувством он знал, что легко не будет и просто тоже. Она не походила на женщину, относящуюся легко хотя бы к чему-то в жизни. А Радецкому не нужны были никакие сложности и трудности, ибо их у него в жизни и так было хоть отбавляй. Правильнее всего было остановиться, и, приняв такое решение по дороге в Питер, он только укрепился в нем по пути обратно и не писал ей все выходные, уговаривая себя, что это совершенно правильно. И разумно. Он не любил понедельники, и этот не был исключением, потому что в больнице, оставленной без присмотра на два дня, произошла куча мелких неприятностей, разумеется несопоставимых с двумя убийствами, но все-таки требующих проявления начальственного гнева. Гневался он, как и положено, в полном соответствии с ролью, с громами и молниями, и обе стороны знали, что это не то чтобы понарошку, но и не на полном серьезе, и что и проштрафившиеся, и наказывающие относятся друг к другу с уважением и внимательной заботой. Радецкий действительно ценил и берег своих подчиненных, которые все как один являлись исключительными

Цитаты из книги «Запретные воспоминания»