мир дороже власти. Мир дороже гордости. Мир дороже твоих, и уж тем более, моих амбиций. Мир, Кирилл, это цена, за которую нельзя ничего купить. Так она высока.
Я бы после такого умерла, – наконец, успокоившись, призналась она.
– А я нет, – серьезно ответил Бруно. – Если из-за всякой ерунды умирать, никаких нервов на жизнь не останется. Посмеялся, плюнул и дальше пошел.
Шумных, веселых, пьяных, ничего не знающих ни о великих доджах, ни о тех славных временах, когда сама Византия склоняла голову перед Королевой Адриатики.
Только потом, спустя несколько часов, путешественник замечает неладное. В окнах домов не трепещут занавески, не мелькают силуэты жильцов, не зажигается свет. Если посмотреть под правильным углом, то обнаруживаешь, что в зданиях нет потолочных перекрытий. Это пустые коробки. Фасады. Декорации.
Венеция – город-мертвец. Кладбище, по которому бродят толпы туристов.
Отчего-то люди, никогда не бывавшие в Венеции, думают, что вода в ее каналах грязная и затхлая. Это не так. На самом деле она светлая, чуть белесая, с запахом соли, ветра и влажного дерева. Ее аромат проникает в легкие, едва нога путешественника касается земли самого удивительного города на свете. Наполняет грудь радостью и делает мысли легкими, точно парашютики одуванчиков.