« – Я хочу быть спутницей вашей жизни!

– У меня уже есть спутница. Ее имя одиночество. Я всегда был одинок, даже когда думал, что рядом со мной те, кто меня любит».

«Игры со смертью могут быть захватывающими. Кажется, что ты постиг и обуздал ее… ан-нет! У смерти припасено много секретов, которые будоражат воображение…»

Наталья Солнцева

Пролог

Флоренция XV век

Чародей Храфн путешествовал с дочерью по всей Европе. Они переживали окружающих людей, и лишь их глаза выдавали истинный возраст, ведь обладающие магией люди – практически не старели. Во время очередного странствия они прияли решение обосноваться во Флоренции.

Храфн обустроил новое жилище, наполнил большую залу книгами и манускриптами. Эвика вращалась в кругах знати, и однажды на нее обратил внимание герцог Максимилиан. Это был высокий и статный мужчина, с темными волосами, смугловатой кожей и карими глазами. Его особняк находился за городом, где раз в году происходил самый помпезный и роскошный карнавал. В дом герцога мечтали попасть люди из всех слоев общества: дворяне из-за власти, купцы ради связей в высшем свете, мастера гильдий чтобы поставлять свою продукцию в высшее общество, бедняги ради работы ибо по слухам, Максимилиан хорошо платил, но лишь избранным удавалось там побывать. Кто-то говорил, что близок с герцогом, кто-то – что часто завтракает с ним, но все было ложью. Этот загадочный мужчина не любил общение, и людям оставалось только гадать, чем он занимается.

И лишь Эвика пленила его сердце. Он приглашал ее на прогулки, устраивал пикники в своих садах, дарил столько роз, что порой девушке некуда было их ставить. С некоторой безучастностью она принимала ухаживания герцога и держала дистанцию. Храфн молча наблюдал. Власть и богатство Максимилиана его не привлекали. Чародей ощущал веяние некой силы, исходящее от мужчины, вьющегося подобно лиане вокруг дочери. Храфну хотелось узнать, в чем состоит тайна этого человека в черных одеждах.

Возможность попасть во владения герцога представилась в ночь ежегодного маскарада. Пока хозяин развлекал новоприбывших гостей, Храфн применил чары и незаметно прошел вглубь дома. Там, в подвалах, чувствовалось биение темной магии.

Винные бочки тянулись вдоль каменных стен, по которым стекали едва заметные ручейки воды. Пахло сыростью… и серой.

«Я чувствую, здесь что-то есть…» – он стал метаться среди бочек, шаря ладонями по стенам, и только за статуей плачущего ангела заметил одинокое железное кольцо для факела. Предчувствие не подвело Храфна, коснувшись кольца, он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь энергии: «Здесь…». Он повернул кольцо, и перед ним открылся тайный проход.

Храфн проверил место на наличие защитных чар и ловушек. Запах серы усилился, к нему примешался еще один, но чародей не смог разобрать какой, и двинулся по тускло освещенному коридору к неровным ступеням.

Жар, холод, огонь и крики боли – вот что услышал Храфн, подойдя к железной решетке. Дверь с легким скрипом поддалась, и он вошел в небольшой зал с низким каменным потолком. По углам располагались два деревянных стола с кожаными ремнями и железными перекладинами сверху и снизу. Пара ведер, глубокая ванна со странной черной жидкостью, от которой исходил запах серы.

Быстро исследовав пространство, Храфн двинулся дальше. «Это похоже на лабораторию» – он приметил несколько стеклянных колб на столе и идеально чистые хирургические инструменты.

По привычке Храфн всегда носил с собой пару пустых пузырьков для зелий. Вытащив один, он наполнил его алой жидкостью, перелив ее из колбы, а другой пузырек с большой осторожностью погрузил в ванну.

За спиной раздался непонятный хруст. Стена, на которую смотрел чародей, была завешана гардиной. Могло показаться, что она висит просто для красоты, но стоило чародею отвести ткань в сторону, сердце его сжалось.

Пространство скрытой комнаты было заставлено клетками. Какие-то из них были пусты, но самые дальние… в них Храфн увидел жизнь. Там находились два странных создания. Одно из них спало, повернувшись к чародею спиной, другое сидело в углу, медленно раскачиваясь взад-вперед, словно умалишенное. Именно оно и издало тот хруст. Одна его рука оказалась длиннее и мускулистее другой, черные когти вспороли землю под ногами. Клыки во рту заострились, а один из глаз затянулся черной пеленой…

Существо заметило Храфна и подняло на него странные глаза. Рот оскалился в кривой ухмылке.

– Ты видишь, что он сделал с нами? – прошипело создание, осмыслено глядя на гостя нормальным глазом.

– Кто вы? – Храфн коснулся железных прутьев.

– Совсем недавно я был демоном. А теперь… не знаю, с каждым днем моя память растворяется в черной крови, которой он поил меня, вливал в мои жилы. Я чувствую жажду, боль. Мои силы скованны, а разум леденеет… Я перестаю быть собой и превращаюсь…

Он не успел договорить. Его сосед перевернулся на своей койке, и Храфн едва сдержал крик.

Перед ним предстало точно такое же существо, которое убило Рогнеду.

Та же дьявольская улыбка, та же тьма…

– Беги, пока он не нашел тебя, – прошипел узник, кидаясь к прутьям клетки. – Максимилиан хочет добраться до твоей силы…

Храфн метнулся прочь из подземелья: «Как я был слеп, надеялся сбежать и спрятаться, не вышло, он нашел нас! Мне нужно найти Эвику!» Оказавшись в зале с танцующими парами, чародей наконец-то увидел герцога и свою дочь. Они прекрасно смотрелись вместе, но этот человек оказался монстром от которого они все это время пытались сбежать.

Музыка стихла, все зааплодировали. Эвика подошла к отцу. Герцог по-хозяйски положил руку ей на талию, как если бы они уже были женаты. Чародей с трудом взял себя в руки и с улыбкой проговорил:

– Дорогая, ты еще не устала? Мне кажется, мы уже утомили герцога.

– Ну что вы, не говорите чепухи. Я готов хоть всю ночь напролет танцевать с вашей дочерью, – его губы коснулись ее руки в легком поцелуе.

Храфна передернуло, но он сделал вид, что у него заболела голова.

– А мне вот что-то нездоровится, – он коснулся виска, поморщился. – Должно быть, ваше отменное вино ударило в голову.

Девушка тут же оказалась рядом с отцом, выскользнув из рук герцога.

– Максимилиан, я полагаю, в нашей жизни – это не последний бал. Да и час уже поздний, – она лучезарно улыбнулась мужчине.

– Да, безусловно… – с нотками разочарования ответил хозяин.

К нему подошел слуга и что-то шепнул на ухо. Храфн заметил, что один глаз слуги заволокло черной пеленой. «Они повсюду…» – он сжал руку дочери.

– Прошу меня простить, дела… Очень был рад видеть вас в своих владениях, – он позволил себе еще раз поцеловать Эвике руку и, раскланявшись, удалился со слугой в сторону коридора.

Как только Максимилиан скрылся, Храфн схватил Эвику за руку и, не говоря ни слова, направился быстрым шагом к выходу.

Только отъехав от замка на приличное расстояние, чародей смог спокойно перевести дух.

– Что случилось? – с беспокойством спросила Эвика, касаясь его горячей ладони.

– Мы покидаем Флоренцию. Сегодня же… И больше сюда не вернемся.

Эвика хотела еще что-то сказать, но промолчала. Сложив руки на коленях, она устремила взгляд холодных глаз в сторону холмов, мимо которых они проезжали.

Собрав все необходимые вещи, Храфн рассчитал слуг, предварительно стерев им память об их с Эвикой жизни и сел в карету. Чародею плохо давалось перемещение в пространстве, боясь потерять дочь во время телепортации он решил покинуть Флоренцию как обычные дворяне – каретой. Храфн прикинул, что экипаж можно продать на ближайшем постоялом дворе и двинуться дальше верхом.

Карета быстро двигалась по размытой лесной дороге. Кучеру хорошо заплатили, чтобы он не задавал лишних вопросов и гнал во весь дух. Эвика куталась в плащ, стараясь согреться. Прикосновение горячей отцовской руки помогло ей не дрожать от холода, пробирающего до самых костей. Вдалеке послышалось карканье ворона, и нечто тяжелое упало на крышу кареты, оставив глубокую вмятину. Храфн хотел высунуться в окно, но Эвика не дала ему этого сделать, удержав за руку.

Она прошептала:

– Не двигайся…

Во внезапно наступившей тишине дверца резко открылась, и в карету ворвался сильный порыв ветра.

Черная когтистая рука схватила Эвику за руку и потащила наружу, девушка дернулась назад и вскрикнула от боли, по ее руке потекли струйки крови. Храфн стиснул зубы до скрипа, и в его ладонях заискрился энергетический шар, который он запустил в противника. Напавший, как паук, отцепился от дверцы кареты, исчезнув среди черных деревьев.

Эвику швырнуло обратно на сиденье, и карета помчалась еще быстрее; коней специально подгоняли, и за деревьями показался длинный мост.

Оторвав от подола платья длинный лоскут, девушка обмотала им руку: было очень больно, но она молчала, не выказав ни намека на слабость. Чародей хотел закрыть дверцу, но внутрь впрыгнул темный, он скалился в широкой улыбке до ушей, демонстрируя ряд острых зубов.

Монстр пихнул чародея в стенку, и карета накренилась, едва не перевернувшись.

– Мы нашли их… нашли… – прошипело существо, ни к кому не обращаясь.

Оно потянулось когтями к обмотанному запястью Эвики, чтобы сомкнуть на нем когти и телепортироваться к Максимилиану, но девушка выхватила из складок платья тонкий стилет и вонзила в сердце врага.

Черное пятно растеклось по плащу монстра, но он даже не вскрикнул, в его затянутых черной пеленой глазах не отразилось никаких эмоций.

Воспользовавшись его замешательством, Храфн уперся о потолок с полом, и толкнул темного ногой в грудь, тот вылетел из кареты, с хрустом ударившись о ствол дерева.

С трудом закрыв дверцу, чародей выглянул в окно: трое монстров, все в черном, с ужасающими улыбками на лицах. Эти тени Максимилиана преследовали их, пока копыта лошадей не застучали по деревянному мосту, отбивая частую дробь. Еще несколько прыжков, и они набросились бы на карету, если бы их не остановил незнакомец, облаченный в такой же черный плащ.

Луцио видел, что чародея настигали. «Они кидаются на карету, словно бешеные псы, – демон поправил капюшон на голове, закрыв лицо повязкой. – Я слегка опоздал к началу действия, но у меня все еще есть время избавиться от них». Он спрыгнул с ветки дерева на крышу кареты. В руке блеснул меч, рассекая грудную клетку первого нападавшего. Черная кровь забрызгала плащ. Вторая тварь кинулась к нему и рывком скинула его на землю, а ее собрат уже забрался в карету.

Тогда-то демон и увидел девушку: ее фарфорово-белая кожа едва заметно светилась в сгущающихся сумерках, а длинные иссиня-черные волосы развивались от сильного ветра. Больше всего демона заворожили бирюзовые, как море, и очень холодные глаза. В этот момент в монстра полетел энергетический шар и отбросил его в сторону деревьев, а девушка исчезла в глубине кареты. Следующая тень оказалась проворнее, но чародей вытолкнул ее ногами.

Лошади ускорили бег. «Они почти подъехали к мосту…» – промелькнуло у демона в голове. В этот момент на него бросился темный, но Луцио ловко отсек ему голову.

– Констант, с тебя причитается за испачканную одежду, – сказал в пустоту демон, прыгая с ветки на ветку и быстро подбираясь к карете, за которой устремились остальные слуги Максимилиана. Луцио убил оставшихся троих без потерь для себя. Напоследок он увидел высунувшуюся из окошка кареты чародейку, ее глаза сверкнули, но она была спокойна, внимательно глядя на Луцио.

Карета благополучно уехала. Демон столкнул тела тварей, в пропасть под мостом: «Покойтесь с миром, братья».

Как только от них отстали, а карету со всех сторон обступила тьма лесной чащи, чародей смог перевести дух. Эвика отодвинулась от окошка, задернув шторку, и глубко вздохнула. Запах хвои, шедший от деревьев, ее успокаивал.

Кучер, как ни в чем не бывало, продолжал гнать лошадей благодаря чарам, которые Храфн наложил на него, мужчина ничего не видел, кроме дороги, и не слышал, кроме собственного посвистывания и топота копыт. Так спокойно проехали еще какое-то время, пока чародей не нарушил молчание:

– Они больше не преследуют нас.

Эвика сделала глоток воды из серебряной фляжки и протянула руку отцу, чтобы тот залечил ее.

– Нам кто-то помог… – осторожно проговорила она. – Не знаю, кто это был.

«Я видела лишь его голубые глаза. Демон-помощник – это что-то новое».

Храфну потребовалось немного больше времени, чем он ожидал, чтобы залечить рану; он задумчиво отложил окровавленную салфетку, которой промокнул следы когтей.

– Эти создания не обладают ядом, но очень странно, что твоя кожа не хочет заживать, как раньше. Храфн думал: «Неужели Максимилиан добился такого ошеломляющего результата? Сделал так, что раны, нанесенные его тенями, делают наши тела такими же, как у обычных смертных. У людей один жалкий порез затягивается пару недель, а здесь всё серьезнее…».

– Если все так, как я думаю, то Максимилиан зашел в своих экспериментах еще дальше, чем я предполагал, – Храфн наложил лечебную мазь и как следует перебинтовал руку. – Тебе придется походить так с месяц, если не больше.

Но на лице дочери была маска равнодушия.

Они добрались до постоялого двора глубокой ночью. Кучер тут же договорился об обмене превосходной кареты на пару свежих лошадей, и пока их приводили в порядок на конюшне, Эвика и Храфн ужинали в таверне. К их столику подошел хозяин заведения и почти шепотом обратился к Храфну:

– С вами хочет побеседовать один господин… – он указал в левый угол с уединенным столиком, огороженным ширмой и освещаемым лишь одной свечой.

Храфн кивнул, и когда трактирщик удалился, перевел взгляд на дочь, которая разглядывала принесенную бутыль с вином, в зеленоватом стекле отражался тот самый укромный уголок

– Я быстро, – шепнул отец.

Девушка взялась за бокал, сделав крошечный глоток сладковатого напитка.

За ширмой действительно ожидал мужчина, облаченный в длинный дорожный плащ с капюшоном, скрывающим лицо. По энергии, исходящей от него, чародей понял – это вампир, чистокровный, древний и могущественный. Их силы были практически равны.

– Не ожидал, что ты проявишь ко мне интерес так скоро, – спокойно сказал Храфн, присаживаясь напротив и глядя в лицо, скрытое тенью. – Приветствую тебя, Ингрид.

Капюшон откинулся назад, и в чародея впился ледяной взгляд светло-серых, почти белых глаз:

– И я тебя, Храфн.

«Здесь небезопасно говорить…» – вампир обратился к собеседнику мысленно.

Впервые за долгое время чародей позволил себе усмехнуться: «Поэтому ты оповестил хозяина таверны о том, что хочешь со мной переговорить? Может, рассказал бы заодно и всему постоялому двору?»

«Смотрю, ни смерть супруги, ни преследование Максимилиана не сбили с тебя спесь».

Чародей проигнорировал колкость: «Итак, раз теперь нас никто не слышит, изложи суть и побыстрее, я не хочу оставлять дочь надолго одну и ворковать с тобой в этом темном углу, как парочка голубков».

Смех Ингрида был ответом: «Конечно. Безопасность твоей дочери превыше всего. Когда-то мы уже встречались. И я помню, что ты спас одного из моих сыновей от смерти».

Храфн вспомнил тот случай на охоте: он услышал детский голос в глубине лесной чащи. Это оказался мальчишка лет десяти, с тёмными вьющимися волосами и большими темно-зелеными глазами. Над ним нависло странное создание в черном: руки-когти этого существа были в багровой крови ребенка. Из-за высоко поднятого ворота плаща и капюшона лица нападавшего не было видно, но Храфн ощутил темную энергию. Все, что у него было при себе – лук со стрелами и кинжал, для разделки животного. «Я не могу воспользоваться своей силой, иначе останется свидетель», – думал Храфн, а в это время существо замахнулось острыми, как бритва, когтями, намереваясь снести мальчику голову… но отшатнулось назад: из его груди торчала длинная стрела. На землю закапала кровь, очень похожая на смолу. Темный вырвал стрелу и поднял голову на Храфна, стоящего на холме.

– Не вмешивайся, человек… – шепот, заставляющий ощутить ледяной страх, донесся до чародея.

Храфн отмахнулся от этого ощущения и пустил новую стрелу. Она прошла через плечо противника насквозь, врезавшись в ствол дерева. После чего чародей бросился на темного с кинжалом, но тот успел отразить атаку, махнув когтями в миллиметре от лица мужчины.

«Еще немного, и я мог остаться без глаз», – Храфн заметил, как раненый мальчик отполз в сторону, упав между кустами можжевельника без сознания и тем самым давая Храфну возможность наконец-то использовать магию.

– Я не буду спрашивать, кто ты и зачем пришел, – холодно проговорил он, выставляя перед собой кинжал и отражая очередной выпад. – Видно, что ты темный, но ранить дитя!

«Если я буду сражаться на близком расстоянии, он заденет меня, возможно, его когти отравлены. Нельзя рисковать», – чародей стал быстро собирать энергию в руках, заключая ее в сталь кинжала.

Темный решил не церемониться и избавившись от очередной стрелы атаковал, вытянув руку с когтями. Раздался громкий свист, и вместо поверженного чародея на землю упал черный кусок плоти, отдаленно напоминающий сердце: почерневший и обуглившийся.

– Не с тем человеком ты связался, – произнес Храфн.

В кустах зашелестело; обернувшись, чародей увидел мертвенно-бледное личико ребенка. Кинувшись к мальчику, он осмотрел глубокие раны, из которых не переставала сочиться кровь: «Настоями такое невозможно залечить, его порезали, как бумагу».

– Придется тебе закрыть глаза и потерпеть, – прошептал Храфн, устроив голову раненого на своих коленях.

Ребенок послушно закрыл тускнеющие с каждой секундой глаза, сжал потрескавшиеся разбитые губы и приготовился к боли.

Сняв с себя перчатки и растерев ладони, Храфн провел ими над детской грудной клеткой, шепча заклинание:

– Мать моя Земля, дай мне силу исцелить это дитя…

Ветер всколыхнул листву, зашелестели ветки могучих дубов, земля вокруг чародея нагрелась и обдала теплым воздухом из своих недр. Зеленоватый свет заструился от пальцев Храфна и перетек на глубокие раны: мальчик дернулся и всхлипнул, по его бледным щекам потекли слезы. Чародей продолжил водить ладонями над ранами, пока они полностью не затянулись. Он представлял, как вернется домой, где его встретит любящая жена: «Хорошие мысли несут светлую энергию, а это быстрее исцеляет». Через несколько минут на груди мальчика остались белесые шрамы. Храфн с облегчением вздохнул, пока не заметил, как из-за деревьев вышел высокий мужчина. Его ледяные глаза были полны ужаса, а бескровные губы раскрылись, обнажив острые клыки. На мгновение чародею показалось, что вампир кинется на него и убьет, но он подошел к ним, опустился на колени и положил ладонь на лоб мальчика: так Храфн спас Вайореля, первенца Ингрида.

Треск поленьев в камине отвлек обоих от воспоминаний. «И какое же тебе до меня дело?» – Храфн прищурился.

«Я готов встать на защиту твоей жизни. Я догадываюсь, куда ты держишь путь, и хочу отплатить добром за добро».

«Благородство твое похвально, но ты мне ничего не должен. Когда-то я спас твоего сына, но не более. Я в состоянии защитить себя и дочь. Мне не нужны помощники и защитники. Или ты не знаешь, что бывает с теми, кто стремится мне помогать?! Их ожидает смерть».