«Стихотворение начинается как комок в горле, ощущение беды, – продолжил цитировать Гамаш, – тоска по дому, тоска по любви».
Рут посмотрела на него поверх хрустального стакана, который она нашла в доме Гамаша.
– Ты знаешь цитату, – сказала она, хватаясь за стакан обеими костлявыми руками. – Это не мое, как тебе известно.
– Это даже не стихотворение, – заметил Гамаш. – Это из письма Роберта Фроста, который объяснял другу, как у него рождаются стихи.
– И в чем твой вопрос?
– Это верно для всех видов искусства? – спросил он. – Для стихотворения, песни, романа?
– Для картины? – подхватила она, глядя на него своими проницательными слезящимися глазами, словно барракуда со дна холодного озера.
– Картина начинается как комок в горле, ощущение беды, тоска по дому, тоска по любви? – спросил он.
Краем глаза он видел, что Роза окончательно проснулась и пристально смотрит на свою мамочку.
– Откуда мне знать, черт побери?
Но под терпеливым взглядом Гамаша она уступила и коротко кивнула:
– У лучших из нас – да. Мы по-разному выражаем себя. Одни выбирают слова, другие – ноты, третьи краски, но все это приходит из одного места. Есть одна вещь, которую ты должен знать.
– Oui?
– Каждый акт творения начинается с акта разрушения. Это сказал Пикассо, и это правда. Мы не строим на старом фундаменте, мы его разрушаем. И начинаем все заново.