Когда скорби тяжко гнетут меня и нет от них убежища в этом мире, тогда я избираю новый путь – я оставляю мир, – и, обладая более ясным представлением о Елисейских полях, чем о небе, я силой прокладываю себе дорогу туда, подобно Энею – я вижу, как он встречает задумчивую тень покинутой им Дидоны и желает ее признать, – вижу, как оскорбленный дух качает головой и молча отворачивается от виновника своих бедствий и своего бесчестья, – собственные мои чувства растворяются в ее чувствах и в том сострадании, которое вызывали обыкновенно во мне ее горести, когда я сидел на школьной скамье.