Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

@ Электронная версия книги подготовлена ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)

© Liza Marklund, 2023

© Ю. Колесова, перевод со шведского, 2025

© ИД «Городец», издание на русском языке, оформление, 2025

Это повествование берет свое начало в ту пору, когда на севере Швеции еще паслись последние дикие северные олени и вольно текли реки. Шел на нерест лосось, сосны тянулись к низкому небу, а воды струились, как со времен Сотворения мира.

Здесь-то и обосновались переселенцы.

Они срубили себе дома по обе стороны залива Лонгвикен – узкой ложбины к западу от реки Лулеэльв, глубоко врезавшейся в материк севернее Стентрэска.

Искрящийся мир – прекрасный своей особой красотой, суровый, как промерзлая земля.

Гора, возвышавшаяся над ними, – не слишком высокая и не слишком плоская, – тянулась между небом, рекой и болотом. На местном диалекте саамского языка ее название состояло из двух слов: «dálkke» и «várre»: «гора» и «ненастье». По-шведски она называлась Стормбергет ^[1].

Это место и вправду нельзя было назвать гостеприимным. Среди хвойных лесов и голых вершин россыпи камней и карликовые березки спотыкались о горные ручьи и частично выветрившиеся обрывы, образуя труднопроходимый ландшафт.

Обе семьи утверждали, что они обосновались здесь первыми. Лонгстрёмы пришли с востока, с рудников, этакие работяги-шахтеры. Стормберги, использовавшие фамилию как доказательство в свою пользу, были с побережья. Ссылаясь на своих предков, купцов и сборщиков налогов, представителей королевской власти в этих краях, они настаивали на своем первенстве – аргументы их, возможно, и основывались на исторической правде, но в данном случае не имели значения. По крайней мере, так рассуждали Лонгстрёмы.

Более ста лет просуществовала деревня Лонгвикен со своими жилыми домами и пристройками, хлевами и амбарами, распрями, браками и родами.

Никто из обитателей Лонгвикена не осознавал, как изолированно они жили, пока не проложили дорогу.

А когда государственная компания «Ваттенфаль» решила в двух километрах ниже по течению построить крупнейшую гидроэлектростанцию в Европе, оказалось, что дни деревни сочтены. Даже вершины сосен уйдут под воду. Ради энергетического будущего Швеции деревню Лонгвикен придется затопить.

Именно там и берет начало наше повествование – до того, как произошли убийства и ограбление в Калтисе, до того, как сгустились тайны и ложь длиной в целую жизнь. Как бродят тени на дне запруды, так и эта история выросла из осадка, оставшегося от прошлых событий.

Стентрэск, канун Мидсоммара
2021 года

Пропавшая жена Викинга Стормберга всплыла из болота Кальмюрен во время исполнения песенки про лягушечек. Вернее, уточним: именно тогда пришло известие.

Ее нашел собиратель ягод. Она лежала недалеко от того места, где провалилась в трясину в конце лета ровно тридцатью годами ранее – у северо-западной оконечности болота.

Новость пронеслась волной среди людей, собравшихся вокруг украшенного венками шеста на лугу, а духовой оркестр замолк, прервав песню на полуслове.

Викинг, только что похоронивший маму и прошедший адское лечение рака, воспринял известие со спокойным скепсисом. Наученный горьким опытом, он спросил:

– Это точно человек, а не лось или что-нибудь еще?

Коллега Роланд Ларссон прищурился в сторону горы Стормбергет.

– Судя по всему, там череп.

– Я поеду следом за вами, – сказал Викинг.

Он только что пришел на праздник. Формально шеф местной полиции все еще находился на больничном, то есть не при исполнении служебных обязанностей.

Несколько бывших сослуживиц мамы Карин подошли к нему выразить соболезнование. Поначалу он подумал, что речь идет о только что обнаруженном теле жены, но они имели в виду Карин. В свое время его мать была заместителем начальника социального отдела муниципалитета. За несколько дней до первой прививки от ковида она заразилась вирусом и умерла. Неуклюже поблагодарив, Викинг представил им Алису, свою новую подругу.

– А теперь и Хелену наконец нашли, – сказал какой-то мужчина, блестящими глазами разглядывая Алису. – Какое облегчение, должно быть, – наконец попрощаться.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – шепнула Алиса, когда они остались одни. – Мне уехать обратно в Лулео?

– Нет, – ответил Викинг. – Поезжай домой, в нашу квартиру.

– Уверен? Люди не сочтут это странным?

Он вопросительно уставился на нее.

– Ну что я буду сидеть одна в твоей квартире. Может быть, ты должен оплакать жену в одиночестве?

– Тогда пусть звонят куда надо и жалуются.

Алиса ушла, не оборачиваясь.

Викинг направился к парковке за полицейским участком, отпер дверь своей «Вольво» и залез внутрь. Сидел и смотрел на облака, стремительно летевшие по небу за башенкой церкви. Похоже, будет дождь. Во рту у него пересохло – побочный эффект облучения, слюнные железы выжжены. Ему рекомендовали жевательную резинку – ее он терпеть не мог.

Сидел и ломал голову, кто же это мог всплыть.

Глядя в зеркало заднего вида, отметил, как коллеги вышли на парковку и сели в патрульную машину. Нажал на кнопку на панели, запустив двигатель.

В одном он был уверен на сто процентов: там, на болоте, лежит не Хелена.

Вслед за патрульной машиной он выехал на трассу 374, мимо Полберга и далее на территорию ракетной базы. Ехал по извилистым лесным дорожкам, начисто лишенным всяких обозначений. Наконец припарковался на площадке рядом с выцветшей табличкой из прошлого:

SKYDDSOMRÅDE

Tillträde förbjudet för utlänningar

RESTRICTED AREA

Entry prohibited for aliens

SPERRGEBIET

Zutritt för Ausländer verboten

ZONE PROHIBEE

Accés interdit aux étranger

SUOJA-ALUE

Pääsy ulkomalaisilta kielletty

ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА

Доступ иностранцам воспрещен

«Сборщик ягод» оказался мужчиной за сорок с большой бородой и биноклем на животе. Он поднял руку в качестве приветствия, представился Людвигом. Роланд Ларссон записал его личные данные.

– Так, скажи мне, Людвиг, – начал Викинг, – какие это ягоды ты собираешь на болоте в июне-месяце?

С неуверенной улыбкой Людвиг показал содержимое кармана куртки. Там лежали птичьи яйца.

– Овсянка-ремез, – ответил он. – Редкая птица, но не под угрозой уничтожения. Так что я не совершил никакого преступления.

Викинг посмотрел на крошечные яйца – белые с коричневыми крапинками.

– Овсянка высиживает птенцов в мае, – сказал он. – Это пеночка.

Похититель яиц, явно довольно неопытный, выглядел совершенно убитым. Пеночка-весничка – самая распространенная в Швеции птица.

– Ты можешь показать нам место находки? – спросила Фатима Аль-Азиз, стажер из Рэттвика, которая по окончании стажировки осталась работать в участке.

Аккуратно ступая, они гуськом вышли на болото – похититель яиц первым, Викинг замыкающим. Идти было недалеко, менее ста метров.

– Сквозь труп что-то проросло, – сказал похититель яиц, указывая рукой.

Да, перед ними явно лежал человек, вернее, человеческие останки: череп и грудная клетка, ноги и руки. Тело плавало в черной воде в шаге от полосы кочек, окруженное скромной болотной растительностью. Вереск, шейхцерия болотная, кустики клюквы, а в зарослях багульника Викинг заметил остатки птичьего гнезда.

Зачем взрослому мужчине горсть яиц пеночки?

– Спасибо, – сказал Роланд Ларссон похитителю яиц. – Мы заберем его отсюда. Вы можете ехать домой.

Мужчина не сделал ни малейшей попытки сдвинуться с места – стоял, с любопытством уставившись на останки.

– Мы просим вас уйти, прямо сейчас, – сказала Фатима Аль-Азиз, указывая рукой в сторону площадки, где стояли машины.

Похититель яиц что-то пробурчал себе под нос и поплелся прочь.

– Скелет действительно может всплыть? – вполголоса спросила Фатима.

– Закон Архимеда, – ответил Роланд Ларссон. – Зависит от плотности воды. Яйцо в воде тонет, но если добавить соды, то оно всплывет. Если в болотной воде достаточно грязи, всплывет все что угодно.

Вооружившись складной линейкой, он присел рядом с останками.

– Метр восемьдесят, – проговорил он, складывая инструмент. – Какого роста была Хелена?

– Метр шестьдесят восемь, – ответил Викинг.

– Метр восемьдесят – среднестатистический рост шведского мужчины, – сказала Фатима. – Но женщин такого роста немного.

Стало быть, велика вероятность, что перед ними мужчина.

– Что это торчит из грудной клетки? – спросил Викинг, подошел ближе и встал рядом с коллегой.

Скелет потемнел, зарос мхом и водорослями. Надежно скрепленный мощными сухожилиями, он казался сохранным – за исключением нескольких пальцев на руках и ногах и отверстия в левой части грудной клетки. Некоторых ребер не хватало. Рядом с позвоночником торчал гнилой ствол дерева – или какой-то деревянный предмет.

– Палка? – предположила Фатима Аль-Азиз. – Или дерево? Проросло сквозь труп?

– Скорее кол, – сказал Роланд Ларссон. – Похоже, изначально он был намного толще.

Некоторое время они стояли в ряд, разглядывая тело – поросшие мхом глазницы, костяшки пальцев ног, указывающие в небо. Потом Роланд Ларссон натянул перчатку, снова присел на корточки и потянулся к деревяшке, торчавшей из мертвого тела. Правая нога соскользнула, он плюхнулся в воду. Викинг и Фатима схватили его за обе руки и вытащили на твердую почву – он промок по грудь. Скелет тихо покачивался на волнах. В руке у Роланда остались деревянные щепки. Они рассыпались у него в пальцах. Он оглядел лежавший в воде труп.

– В груди у него был воткнут кол, – сказал Роланд. – Этот кол и удерживал его под водой.

Они уставились на отверстие, где когда-то было сердце.

– Теперь кол сгнил и тело всплыло, – добавил Викинг.

Ветер крепчал, рвал пушицу, гнул кривые сосны. Небо потемнело.

– Вбит в землю колом, как вампир, – проговорила Фатима. – Средневековье?

– Может быть, – ответил Викинг. – Но сомнительно. Здесь очень влажно, скорее озеро, чем болото. Деревянный кол не продержался бы в воде несколько сотен лет. Мужик всплыл бы гораздо раньше.

На головы им упали первые капли дождя, тяжелые и теплые.

– Надо поставить ограждение и постараться достать его целиком, если это возможно, – сказал Роланд. – А мне надо переодеться в сухое. Как у тебя, Викинг, когда заканчивается твой больничный?

Викинг поднял лицо вверх, подставив его дождю.

– Может статься, что никогда, – ответил он.

Дождь усилился, но, по крайней мере, не стемнело окончательно. В канун мидсоммара в Стентрэске дневной свет обычно серел ближе к полуночи, но сумерки так и не наступали. Солнце не пряталось за горизонт. Отдохнув пару часов на гребне гор, оно снова медленно вскарабкивалось на небо. Не поднимаясь особо высоко, проползало по широкой дуге по всему горизонту и снова возвращалось на вершины гор.

По дороге в Стентрэск Викинг включил радио в машине. Молодые голоса смеялись, обсуждая подкасты, бойфрендов и утреннюю радиопрограмму, он выключил. По-прежнему лил дождь, с колес летела грязная вода, один из дворников скрипел. Некоторое время Викинг размышлял, не положить ли в рот жвачку, но не стал.

Припарковавшись у дома на Кварндаммсвеген, он достал телефон и обнаружил несколько сообщений от администратора участка. Звонили с радио и из местных газет, просили комментариев. Ничего удивительного. После ограбления в Калтисе исчезновение Хелены было самым громким и загадочным событием в жизни города.

Он написал в ответ сообщение, что ему нечего сказать.

Поднялся в квартиру на третьем этаже, которая когда-то принадлежала им обоим – ему и Хелене. Пожалуй, даже в большей степени ей – ведь это она настояла, чтобы они переехали в его родной город.

Сейчас он знал, почему.

К северу от Стентрэска располагалась крупнейшая в Европе база для испытания оружия массового уничтожения, а Хелена Исакссон вовсе не была дочерью дипломата. Она была советской разведчицей, и ей был дан приказ от руководства получить доступ к результатам испытаний. Викинг и их двое детей, Маркус и Элин, стали заложниками, ради которых Хелена делала все, что велело ей ГРУ. После падения железного занавеса ее без всякого предупреждения забрали и увезли обратно в Москву, а потом перевели в США.

Для Викинга, как и для всех остальных, она утонула в болоте Кальмюрен.

Когда же в начале нулевых ее советский «супруг» умер, ее перевели в штаб ГРУ в Москве в звании полковника и сделали сотрудницей Второго отдела, поручив ей сбор информации из открытых источников.

Когда ГРУ, несмотря на ее полную лояльность в течение всех этих лет, приняло решение ликвидировать ее сына Маркуса, она стала перебежчицей. Инсценировав собственную смерть, она приехала на берег Финского залива, откуда ее забрали представители шведской разведки – им она сдала всю российскую сеть. В благодарность за сотрудничество ей обеспечили давно существующую идентичность – Алисы Эрикссон из Накки в окрестностях Стокгольма. Сделав пластическую операцию, она остригла и перекрасила волосы, стала носить коричневые линзы.

В преддверии предполагаемого экономического чуда в Норрботтене Алиса переехала в Лулео. Они с Викингом «познакомились» в Тиндере – неудобная, но необходимая многоходовка. Викингу пришлось сходить на пару других свиданий, прежде чем ему разрешили встретиться с Алисой.

Что будет, если русские прознают о том, что она жива? Об этом он не хотел даже думать. Рядом с ней у него по-прежнему голова шла кругом. Открыв дверь квартиры, он снял ботинки и поставил рядом с ее обувью.

– Проголодался? Могу сварить макароны.

Она стояла в дверях кухни – лишь силуэт в потоке тусклого света, падающего из окна. Хорошей поварихой она никогда не была. Викинг подошел к ней, прижал к себе. Не исчезает, настоящая.

Он поцеловал ее легким сухим поцелуем.

– Спасибо, не надо. Потом сделаю бутерброд.

– Дай знать, если передумаешь.

Он вошел в гостиную, усталый и разбитый после событий на болоте, тяжело опустился на диван. Снял платок, который носил, защищая горло от солнечных лучей, засунул в рот жвачку с фруктовым вкусом.

Зимой, когда лечение рака шло к концу и в полной мере проявились все побочные эффекты, ему всерьез казалось, что он вот-вот умрет. В голове не укладывалось, что можно так отвратительно себя чувствовать – и оставаться в живых.

Однако он выжил.

А потом появилась она.

Он слышал, как она гремит посудой в кухне. Вынул изо рта жевательную резинку, завернул в обертку и выкинул.

– Хелена, – крикнул он. – Хорошо, я могу немного поесть.

Минуту спустя она вошла с двумя дымящимися тарелками спагетти, пахнущих маслом и соевым соусом.

– Алиса, – поправила она. – Это важно.

Викинг накрутил спагетти на вилку. Сыр и масло растаяли, смешавшись с соевым соусом, и превратились в коричневую жижу.

– У тебя бывает, что ты не помнишь, кто ты?

Она прожевала еду и проглотила.

– Сейчас уже нет, – ответила она и положила в рот очередную порцию.

– Скажи, что ты почувствовала, когда увидела Маркуса?

Она отвела взгляд на книжную полку, опустив вилку в тарелку. Долго сидела, глядя куда-то невидящим взглядом.

До того, как отправиться на праздник, они впервые побывали дома у Маркуса и Юсефин. Маркус отнесся к ней довольно равнодушно. Просто женщина, которую папа нашел в Тиндере, почему его это должно волновать? Он знал, что Викинг общался и с другими женщинами – с акушеркой из Будена и архитектором из Питео по имени Сесилия. Жена Маркуса Юсефин изо всех сил старалась быть сердечной. Дети смутились, но отнеслись к гостье с интересом, показывали ей свои рисунки и игрушки.

– Очень странное чувство, – произнесла Хелена. – Ощущение нереальности. Все эти годы отчаянной тоски по маленькому ребенку – а он уже взрослый мужчина. Отец двоих детей. Добрый и заботливый. Умный, с чувством собственного достоинства.

Она подняла глаза на Викинга и осторожно улыбнулась.

– У тебя все отлично получилось.

– Ты не думаешь, что мы должны им рассказать, кто ты такая?