Lindsey Leavitt

GOING VINTAGE

All rights reserved

This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency.

© 2013 by Lindsey Leavitt

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

«Махаон»®

* * *

Посвящается Рейчел

«Сестры, сестры, не бывало еще таких преданных…»^[1]

(Однажды мы узнаем текст до конца)

«Утраченная любовь, словно распахнутое окно в твое сердце:

Тебя разрывает на кусочки у всех на глазах,

И все видят, как дует ветер».

Пол Саймон

Глава 1

Что можно сказать Джереми, когда хочешь сделать передышку в поцелуях:

1. Мне нужно в туалет.

2. О, я тебе говорила, что… (дальше следует рассказ о каком-нибудь прикольном эпизоде). Это должно быть что-то действительно интересное, а то он подумает, что я отвлекаюсь, хотя я и правда отвлекаюсь, так как обычно не теряю головы, когда мы целуемся. Мама меня предупреждала, чтобы я была осторожна – парни иногда отключают мозг, при этом у них включаются определенные части тела – фу, как противно, зачем я только об этом вспомнила!

3. Что-то я проголодалась.

4. Один раз я так и сказала – мне нужна передышка, а Джереми все не так понял – типа, передышка в отношениях. Из-за того, что все слишком далеко зашло. Он ведь знает о моих четких границах дозволенного – как бы дитя ни настаивало, а настаивает он каждый день. Вот и представьте себе, как это утомительно. Еще мне мама сказала: когда ты с кем-то встречаешься, ты отдаешь себя этому человеку по кусочку. И эти кусочки они оставляют себе насовсем. По крайней мере, кусочки кусочков. Возможно, под «кусочками» она подразумевала девственность.

Закончилось тем, что мы продолжили целоваться. Здорово, конечно, но мне действительно надо было в туалет, и пришлось вернуться к этой уловке, как только я убедилась, что он понял: я не собираюсь сбежать от него навсегда.

На этот раз я выбираю уловку номер три, отчасти потому, что я и правда проголодалась, а еще потому, что к другим уловкам я прибегала на этой неделе уже дважды. Такое ощущение, что с каждой неделей у меня все больше поводов воспользоваться своими хитростями – а на деле я вспоминаю о них все реже.

Предполагается, что мы у него в комнате делаем уроки. Мои родители ни за что не разрешили бы мне привести в спальню мальчика, даже для совместного выполнения домашних заданий, даже просто чтобы я могла похвастаться своей коллекцией фигурок из Главной лиги бейсбола (целых двадцать три качающих головой спортсмена-болванчика). Поражаюсь родительской прозорливости – «делать уроки» вместе с Джереми почти всегда значит «целоваться». Да практически все, чем мы якобы занимаемся, сводится к поцелуям. Нет, мы не какие-нибудь озабоченные – иногда мы встречаемся с друзьями, ходим в кино или на матчи хоккейной команды «Анахейм Дакс», а то и на пляж. Но дело в том, что Джереми, похоже, обожает целоваться, а он мой первый настоящий бойфренд. Честно говоря, из всех моих начинаний (которые тут же заканчиваются) единственное, что я не могу записать в дневник, и есть самое приятное. В общем, когда мы одни, мы обычно зацеловываем друг друга до полусмерти.

В хорошем смысле этого слова.

– Серьезно? Ты уже проголодалась? – переспрашивает он. – После «Пиццы Хат»?

– Это было в обед.

– Ты съела два куска.

– Три, – поправила я, похлопав себя по животу. – Так бы я уже умерла с голоду.

Он свесил ноги со своей двуспальной кровати, застеленной старым спортивным пледом, который, наверное, у него появился еще лет в двенадцать. Я села и поправила жилетку, купленную в секонд-хенде в прошлом месяце, когда я решила составить осенний гардероб в стиле преппи из восьмидесятых. Хотя кусачая шерсть в ромбик и слишком короткая юбка чуть не заставили меня пересмотреть образ. Да и гольфы меня явно не красили.

– Чего бы тебе хотелось?

– Чипсов с сальсой и сливочным сыром. Поменьше сальсы и побольше сыра. И стакан молока, если блюдо получится острым.

Джереми пригладил свои мягкие темные волосы. Я это называю «прием с волосами». Никакое расчесывание или навороченные шампуни не дают такого эффекта, как этот его прием. И все это для меня одной.

– По выходным ты ешь больше, чем целая команда тяжелоатлетов, честное слово.

– Четыре дня здорового питания, три дня свободы – диета богов.

– Боги бы ни за что не притронулись к пицце «Мясной бум». Ты знаешь, сколько калорий в пепперони?

– Ты хочешь сказать, что я толстая?

– Ну что ты. – Он протянул руку и слегка ущипнул складку на моем животе. – Ты прекрасно знаешь, какая ты красивая. Мне в тебе все нравится.

От ленивой улыбки Джереми мне тут же захотелось бросить всю себя к его ногам. Я поцеловала его, хотя сама же хотела сделать перерыв. Он безумно красив, и я обожаю такие дни, когда мы с ним одни на целом свете и нам не обязательно разговаривать, потому что все и так понятно без слов.

Минут через пять он бережно отстранил меня и сказал:

– Почему ты не начинаешь наш реферат?

– Ты хочешь сказать, твой реферат, – уточнила я. – У меня даже философии нет.

– Но ты же его пишешь. Значит, теперь он твой.

– Всегда мечтала завести общий реферат с парнем! – Я захлопала в ладоши. – Давай назовем его Хантером? Мальчик по имени Реферат Хантер. Или малыш Реферат. Я бы связала ему свитер, на дни рождения делала бы фотоколлаж из его детских снимков, ходила бы болеть на все футбольные матчи…

Джереми уставился на меня. Обожаю, когда он так смотрит. Мне сразу кажется, что никакие взгляды в мире не смогут разгадать загадку моего женского начала.

– Иногда я тебя просто не понимаю.

– Всегда! – кричу я ему вслед. Звучит не очень загадочно.

Дурацкая ситуация – когда я произношу какую-нибудь шутку, а Джереми не понимает и не смеется, в голову закрадываются мысли, что со мной что-то не так. Иногда я даже отправляю шутку сестренке Джинни, и в восьмидесяти четырех процентах случаев она отвечает: «Ты самая прикольная на планете!», что выражается во множестве смайликов, помимо «LOL». Возможно, это потому, что она моя сестра. Правда, с Джереми мы встречаемся уже больше года, мог бы посмеяться хотя бы из вежливости.

Чтобы проверить свою теорию, я пишу Джинни о Хантере и через минуту получаю от нее подтверждение моей гениальности. Обожаю мгновенное вознаграждение. Я уже целый час не смотрела в телефон, там накопились непрочитанные сообщения. Что на них ответить? Разве что «напишу позже, я сейчас с Джереми». Как мне нравится такое писать. Я будто лишний раз сама убеждаюсь, что принадлежу ему, а он – мне, эта принадлежность явно читается между строк. Учась в средней школе Ориндж-парка, я ничего подобного не испытывала, пока мы с Джереми не начали встречаться.

Наконец я устраиваюсь в его крутящемся компьютерном кресле и начинаю вращаться на нем с бешеной скоростью. Я помогаю Джереми с домашкой по философии и химии, а он учит меня испанскому и истории. У него оценки лучше, чем у меня. Мне кажется, дело скорее в старании, а не в способностях. Если что, я этого не говорила.

Я лезу в его компьютер посмотреть, какие мысли о морали у Канта ожидаются от меня (точнее, от Джереми). На экране открыта страничка его профиля в Friendspace. Я улыбаюсь, глядя на аватарку – живой снимок, где Джереми держит меня за ноги, а его двоюродный брат Оливер схватил меня за руки, и они собираются бросить меня в бассейн. Снимок сделан в марте, в день моего шестнадцатилетия.

Я почти ничего не знаю об Оливере. А кто знает? Думаю, загадочная отрешенность – часть его имиджа. Конечно, в тот день он подарил мне открытку и подарочную карту на двадцать долларов в магазин подарков «Аутбэк». Хороший способ подружиться с девушкой своего кузена. С другой стороны, Джереми подарил мне тот рубиновый перстень, который мы с ним приметили, когда я относила что-то по папиному поручению в ломбард в Санта-Ане. Я без ума от украшений с историей, даже если история эта печальна и заканчивается ломбардом. Я долго тру перстень на пальце, пока он не становится горячим от воспоминаний.

Мне хочется сделать что-нибудь дерзкое – например обновить статус Джереми, написав: «Моя девушка Мэллори – богиня». Но я знаю, что он не любитель сентиментальностей. Я уже собираюсь закрыть страничку, как вдруг замечаю, что в последний раз Джереми был активен вчера вечером, в девять.

Э-э-э…

Вчера в девять он должен был играть в баскетбол.

Я не из тех девушек, кто читает все сообщения бойфренда или пересматривает его дневниковые записи в поисках скрытых смыслов. Но сейчас правду и искать не нужно – я смотрю ей прямо в глаза. И если он не сидел в Сети, находясь на линии штрафного броска, значит, он мне солгал.

Зачем?

Ответ становится очевиден еще до того, как я задаю себе вопрос.

«Подлинная жизнь».

Есть такая игра в Friendspace. Создаешь персонажа – свою виртуальную копию, – находишь там друзей, устраиваешься на фейковую работу и обставляешь свой воображаемый дом. Следишь, чтобы твоя мнимая собачка не написала на диван. Можно выбирать, как ты хочешь провести отпуск, можно присоединиться к какой-нибудь спортивной команде или завести ребенка. На некоторых уровнях тебе дается возможность создавать фантастические миры, так что, если ты всегда мечтала стать воинственным гоблином-принцессой, которая без ума от шопинга, а в свободное время борется за олимпийское золото по керлингу, – вот он, твой шанс.

Ну, может, в этой «Подлинной жизни» есть что-нибудь и поинтереснее, я не вникала. Джереми не единственный, кто подсел на это «сообщество», – сейчас онлайн-игры в тренде, и среди аватарок мелькают даже знаменитости. У каждого есть свой заместитель в Интернете, я все понимаю, пара минут время от времени… но Джереми зависает там СЛИШКОМ часто. Иногда в его ленте Friendspace показано, сколько он сидит в игре, и это всегда какие-то неадекватные часы. Бывает, мы целуемся, а он вдруг отбегает «проверить почту», но я-то знаю, что это все его дурацкая игра.

Клик на стрелку назад – и я попадаю в мир «подлинной жизни» моего Джереми. Хотя я давно знаю, что он играет в эту игру, я никогда не видела