Моему любимому мужу Алексу

Часть первая. Зарождение

Глава 1. Брошенное семечко, или Планы у Госплана

– Мимо. А-5.

– Ранен.

– А-6.

– Мимо. Б-7.

– Мимо. А-4.

– Убит. Черт возьми.

– Ж-8…

– Подожди, вот это важно.

Молодой человек на задней парте перелистывает страницу на середину тетради и записывает последнюю из уловленных фраз лекции. Глаза в очках смотрят на доску.

– Ничего не вижу отсюда… Еще б помельче написал.

– Да эту ерунду он из учебника берет. Не пиши.

– С каких пор ты учебники открываешь?

– Да у него на столе лежит, я видел.

– Серега!.. Сергей Тапочкин!..

– Сам ты Тапочкин, – парень в очках гнется к соседней парте, откуда его позвали. – Чего тебе?

– После пары не убегай, все идем к Егору, – отвечает ему парень из когорты галерочников.

– Что я у него забыл?..

– Капустник будем репетировать…

– Последние парты! Мне что, выгонять, как на первом курсе?! – вмешался громкий голос преподавателя.

– Простите, я переспросил, что написано на доске, – вернулся к себе в тетрадь Сергей.

– Садитесь ближе, и будет все видно.

– Так и сделаю в следующий раз.

Но Сергей знает, что ни в следующий ни в после следующего следующий раз так не поступит. Потому что, несмотря на плохое зрение, терпеть не может первые парты. Он утыкается в конспект, размышляя над проблемами предмета.

– Хватит прилежничать, давай доиграем, а то лекция скоро закончится, – дергает его сосед по парте.

Сергей может прекрасно играть в морской бой и слушать одновременно.

– Ну, ты куда?

– Куда-куда… Домой, – Сергей вместе с соперником по морскому бою Витей уже толкается в коридоре. – Не к Егору же с его дурацкими капустниками, – добавляет.

– А что? По-моему, очень развивает чувство юмора.

– Не дури, мне не хочется опять смотреть на академический час бездарности, после чего мы снова займем пятидесятое место среди двадцати участников.

Сергей настроен весьма скептически. Он продирается сквозь толпу студентов на лестничную клетку. После лекции он снял очки и отмахивался от лезущих в глаза светлых прядей.

– Сережа, Витя, привет!

Парни обернулись на знакомый зов. К ним поспешила девушка. Маленькая кудрявая Катюша в очках. Настоящая булочка.

– Привет, сколько лет не виделись, – молвил Сергей.

– Я на паре сидела на второй парте. А вы опять на последней?

– Лучшие места, – наморщил лоб Сергей.

– Ребята, слушайте, вы на всех лекциях были у Самойлова? – задала ставший привычным вопрос Катюша.

– Серега – на всех, как главный мозговой центр, – взглянул на приятеля Витя.

– Можешь дать мне тетрадку до вторника? – попросила Катюша.

Сергею было не впервой откликаться на такие просьбы. Он полез в портфель.

– Я-то дам, а что мне за это будет? – взглянул он исподлобья. Рука заманчиво затеребила листики в клеточку.

– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Я тебя поцелую, наверное.

– Серега! Ты идешь или нет? – Егор уже собственной персоной агитировал за вечер шуток.

– Нет, спасибо, у меня дела, – соврал Сергей.

– Какие еще у тебя дела? Пойдем! В этот раз здорово все получится! Ты будешь нашим лицом.

– Мордой скорее. Ладно, бери так, – Сергей протянул тетрадь девушке. – Не буду заставлять тебя претерпевать идеологические муки, целуя мою пропотевшую кулацкую щеку.

– Спасибо. Я тебя не забуду, – улыбнулась Катя. – Я тебя, не прикасаясь, – она все же послала ему воздушный поцелуй на прощание.

– И никакой инфекции, – заметил Сергей.

– «Обед на плите. Мама». Тьфу ты, – Серега скомкал записку и выбросил ее в помойку. Кроме обеда, его мама, похоже, в жизни ничего не знала.

– Чтоб только сын сожрал ее котлету, – Сергей запихнул в себя холодную котлетку без гарнира ближе к ужину и пошел к себе дочитывать начатую главу.

– Сережа, ты опять валяешься в этом бардаке?

Вторжение было запланированным. Сергей только повел глазом и уткнулся в книгу. В комнату зашла мама и как обычно начала интересоваться всем, что плохо лежит, поправляя так, как будто от этого становилось больше порядка.

– Вставать не пора?

– Не пора.

– Сколько можно читать? Уже второй час дня.

– У меня выходной.

– Ты бы хоть убрался. Пыль я вчера стирала и пол протерла… А эти бумажки можно сложить…

– Не надо.

– Ты гляди: сегодня опять снег пошел. А ты что, летние ботинки не убрал из коридора? Тут воспаление недалеко схватить. Давай, вставай уже. Небось, даже не умылся, волосы вон во все стороны торчат, как у Гавроша…

Мама застыла у подоконника, от нечего делать переставляя цветы в горшках.

– Уже обедать пора, а ты даже не завтракал, иначе бы посуда немытая была. Чем ты себе голову забиваешь?..

– Это научная фантастика, мама, – на выдохе разъяснил Сергей.

– Мифы все какие-то читаешь – одна потеря времени, лучше бы отцу помог с полкой.

– Да, я уж слышу, как с самого утра по ушам стучат…

– Сейчас котлетку тебе разогрею и…

– Я не хочу есть, спасибо.

– …тебе макароны или картошку?..

– Ма-а-ама!!!

Сергей взвыл, закрывая лицо книжкой. Дождавшись, пока женщина выйдет из комнаты и закроет дверь с той стороны, он опять погрузился в чтение. В одном белье на разобранной кровати среди холостяцкого беспорядка он мог читать выходные напролет, даже не удосуживаясь перекусить. Потом наверстывал, как верблюд обыкновенный…

Сергея давно и основательно бесило почти все, что делала или пыталась сделать его мама. Лучший вариант в свободный день был для него запереться где-нибудь в ванной или уйти в гости, желательно с ночевкой и на месяц…

– Алё, – Сергей поднял трубку телефона, когда солнце было уже высоко, а вернее, должно было быть где-то далеко за осенними облаками, и щетина покрывало его лицо светлыми колючками.

– Здорово, брат. Чего, все застреваешь в иллюзионизме?

– Не, весь день ботву стригу.

– Чего?

Сергей знал, что Витя давно изучил его привычки, но так же спокойно вешал на его уши какой-нибудь каламбур.

– Ботву от свеклы предкам режу для супа, говорю.

– А-а, – Витя готов был согласиться со всем. Сергею не изменяла манера шутить таким тоном, как будто говорил на собрании. Таким же голосом он отвечал у доски. И всегда уверенный и спокойный, как мраморный бюст! – Ты идешь сегодня?

– Куда?

– На курсы вязальщиц! К Максиму на хату.

– Опять бухать…

– Сказал, как девица светская.

– Фи, – поддержал Сергей.

– Поехали! Там Ленка будет, – Витькин голос намекнул.

– И чего?

– Так она от тебя тащится. Весь факультет уже на голову перевернула, узнавая, с кем ты сейчас встречаешься. Редкая удача – ты свободен!

– Кайфово.

– Она же из первых красоток на курсе…

– И на что она мне?..

– На что, на что… – казалось, Витя раздосадован, но это было не так.

Сергей нажал на кнопку звонка. Его пальто насквозь вымокло от первого снега, волосы слиплись и обтекали в теплом подъезде.

– Ах, кто там и почти без опоздания? Шлепцов собственной персоной! – открыл почему-то совсем не хозяин квартиры и уже довольно пьяный.

– Здорово, – Сергей пожал руку и зашел, оставляя грязные следы.

– Башмак, кто это? – донеслось из кухни.

– Тапочка пришел! – Федька, который по причине своих новых модных ботинок стал недавно Башмаком, оповестил всех о Сергее Шлепцове, для друзей Тапочкине или Тапочке – прозвище созвучное фамилии слову «шлепанцы».

– Здорово, Тапочкин! – на тесной кухне ютились, кажется, все из его обычного круга, и опять на рукопожатии не было хозяина Максима – дитяти стариков, освободивших из своей эксплуатации квартиру.

– Сами вы все тапочкины! – Сергей отмахнулся, так как недолюбливал свои прозвища. – Привет.

Девчонки сидели в меньшинстве, и каждая с сигаретой.

Сергей уселся на табурет и тоже закурил, потому что иначе, даже при открытой форточке, можно было удушиться от дыма.

– Чего нового в хозяйстве буржуазных соседей, Тапочка? – съязвил кто-то из парней.

– Ничего лучше нашей «Березки» еще не придумали, – столь же непринужденно отозвался Сергей.

Он уже был обкурен табаком, немного выпил и втянулся в клубок разговоров, когда к нему обратилась Ленка. До этого ни он, ни она не выделяли друг друга из остальной массы.

– А что ты, Серега, сегодня не в своих любимых джинсах? – спросила она, прищуриваясь в его глаза.

– Знаешь поговорку: что в стирку упало, то пропало?

Глаза у Сергея были светло-голубые, с небольшим разрезом, и он их постоянно щурил из-за плохого зрения.

– Я обычно достаю из таза, если еще замочить не успели, – сказал Витька.

– Хорошо еще, что мама, а не жена, – добавил Сергей. – А то ведь жена на себя перешивать начнет.

Шутка, похоже, понравилась. Лена улыбалась, а пристальные зрачки блестели.

– Я думаю, ты не скоро женишься, – ответила она.

– Почему? – посмотрел Сергей.

– Не захочешь упускать удовольствие от жизни.

– Я его буду получать независимо от женитьбы.

Парни утонули в своих обсуждениях.

– Значит, ты у нас гулящим будешь? – повысила голос, чтобы ее было слышно, Лена.

– Я говорил про удовольствие от жизни, а не от секса, – отозвался Сергей.

– Ты уточняй, о чем говоришь, Серега. Для некоторых это одно и то же, – двинул ему в плечо Витька. Он-то внимательно следил за дискуссией.

– А я замуж не хочу, – Ленка затушила сигарету в пепельнице.

– Из-за удовольствий от жизни? – не постеснялся спросить Сергей.

– Из-за этого тоже. Но в основном из-за свободы.

Их разговор напоминал посланные в живот крючки, возможно, из-за обоюдного восприятия их ловцами.

Эх, а Сергей был не в очках, но он уже давно успел ее разглядеть раньше. Ленка действительно была красавица. Черноглазая, темноволосая, губы как раз то, что надо, и по полноте и по очертаниям. Великолепная грудь.

Сергей смотрел на нее прямо, но спокойно и также спокойно отвлекался, чтобы стряхнуть пепел или бросить реплику в чужую беседу. Она будто затаила усмешку. А фразы ее ложились, как подобранные.

Возможно, Ленка не старалась бы так, если бы знала, что Сергей для себя все давно решил. И пришел сюда, предварительно побрившись, именно для этого.

– Ваши посиделки добили уже! – неожиданно из комнаты появился Максим с бутылкой мутноватой жидкости. Он был в дупель и, видимо, до этого отсыпался где-то в укромном уголке. – Серега, – он еле попал в пятерню, – ты пьешь со мной на спор.

– Они еще в прошлый раз договорились, – ответил Витька для всех непосвященных.

– Освободите место! – гаркнул Максим. Согнав кого-то с табуретки, он плюхнулся рядом с Сергеем и шарахнул бутыль на середину стола.

– Ты же уже… упадешь скоро, – предостерег Сергей.

– Я еще вас всех тут перепью, – убедил Максим. – Стопки.

– Интересно, почему всегда как мужчины на спор пьют, так нам только смотреть? – возмутилась одна из девушек.

– Не лезь, женщина! – отмахнулся Максим.

– Не, в самом деле, – поддержал ее Сергей.

– Мы еще и Макса перепьем, – выступила Ленка.

– Ты, что ли? – спросил Витька.

– И его, и Серегу, – насмешливо отвесила она.

– Давайте третью стопку! – все решила общественность.

– Ну, раз так… – Максим неясно взглянул на Сергея. – Дадим девушке преимущество?

– Я без него обойдусь, – ответила Лена.

– Нет, различия в физиологии и все такое, – категорически настоял Сергей. – Макс, я наливаю.

Преимущество было дано. После того, как парни, не закусывая, выпили, к ним присоединилась Лена. В стойкости она не уступала и тоже не закусывала, лишь занюхивая рукавом и морща носик.

– Вот это женщина! – восхитился Башмак.

Около половины одиннадцатого, сбивая локтями дверные косяки и громыхая по стенкам, Сергей и Ленка ввалились в темную комнату, страстно целуясь. У него в глазах все плыло, наверное, как и у нее, но руки действовали верно. На данный момент он был готов поклясться, что в жизни ничего важнее не существует.

Глава 2. Первый снег

Было сыро и холодно.

Низкие каблуки не стучали, увязая в образовавшемся на асфальте месиве. Первый раз в этом году пошел снег и таял, едва прикасался к земле.

Девушка спешила, сложив руки на груди и засунув кисти в рукава, чтобы было теплее. Взгляд ложился под ноги, и она размышляла о том, что надо бы купить новые сапоги, а то эти уже давно испортились и промокают. Так и простудиться недолго. Ничего, сейчас придет домой, выпьет горячего чайку. Сейчас этого хотелось больше всего.

– Ты что-то долго.

– Преподавательница задержала. Мама, я работу нашла.

Она разулась и сняла пальто и шапку, вся мокрая и продрогшая, под пристальным взглядом грузной женщины. На свету в тонкой кофточке она предстала щупленькой девочкой, которой нельзя было дать больше тринадцати.

– Я буду в школьной столовой убирать, а вечером на учебу ходить, – продолжила она.

– Хорошо хоть куда-то взяли на неполный день-то. Иди подогрей себе, а то уже все остыло.

На самом деле ей было семнадцать. И училась она в техникуме на вечернем. Давно хотела найти работу, и вот наконец получилось.

За шумом воды не было слышно слов.

– Виолетта, – повторила мать, появляясь в ванной.

– Да, мама? – девушка оторвалась от крана, под которым отмачивала продрогшие руки горячей водой.

– Где твоя школа, я спрашиваю?

– Недалеко. Пару остановок на метро от училища. Я буду там обедать, а потом сразу на занятия.

– Ладно.

В кухне было тоскливо одной. Несмотря даже на то что она была совсем тесной и ощущения пустоты не оставляла.

Виолетта включила огонь под сковородкой и налила воды в чайник. Сев на табуретку, сжала губки и вглядывалась в стену. Да, наконец-то, работа. Хоть какие-то деньги будут – себя сможет кормить сама, да и маме поможет… Она была так рада.

Но вид не выражал радости. И большие светло-карие глаза были, скорее, задумчивы.

Виолетта помыла за собой посуду и отправилась в комнату. Мама сидела за вязанием. Она очень много вязала: свитера себе и Виолетте, безрукавки, теплые носки на холода.

– Завтра выходишь? – спросила мать.

– Да. К восьми утра.

– Спать хочешь?

– Немножко, – Виолетта прикрыла зевнувший рот рукой. – Сейчас чуть-чуть почитаю и ложиться буду…

– Читалки все твои… Лучше бы учебник взяла, – молвила мама. Скупой свет маломощных лампочек ложился на нее, придавая суровое выражение лицу с редкими морщинами. Но Виолетта уже давно привыкла и к тону, и к обращению, и ко взгляду.

– Я завтра обязательно позанимаюсь, – уверила она.

В это утро Сергею не хотелось просыпаться. Ровно так же, как хотелось заснуть несколько часов назад. Он решил не рисковать, пока не пройдет голова, и лежал на животе, прикрыв глаза и уткнувшись щекой в подушку.

Зато родители бодрствовали очень давно и сидели за кухонным столом уже третий раз за сегодня. На этот раз пили чай в полвторого дня. К этому времени Сергей еще не появился из своей комнаты.

– Нет, все это пора прекращать, – сказала мама, в который раз сокрушаясь над чашкой.

– Прекратишь ты, как же, – ответил муж мрачно. – В могиле нашей прекратишь. Или его…

– Саша, перестань такие вещи говорить, я тебя умоляю…

– А ты, Нина, не видишь, что он к этому и клонит? Как в институт поступил, так с завидной регулярностью…

– Поговори с ним.

– И что мне ему сказать? Пороть его нужно было еще в школе.

– Ты же знаешь: его бесполезно было наказывать. Но сейчас пора это закончить. Если он не прекратит свои гулянки… Сейчас он выйдет из своей комнаты, и, пока снова никуда не ушел…

Бывало, что выходил. Впрочем, не очень часто. Относительно…

– Выйдет? Уже день за вторую половину перевалил, а он все отлеживается.

– Господи, зайти что ли… Как бы чего не было…

– Да перестань ты. Если чего и случится, ты этого не предотвратишь.

– Не знаю, как такие вещи мне от тебя слушать, – Нина взялась за сердце.

В этот момент в кухне появился герой дня. В трениках и майке, небритый и непричесанный, с кувшином из-под воды.

– Всем здравствуйте, – пробормотал Сергей и полез в холодильник.

Родители не ответили на эти замашки: как ни в чем не бывало.

Сегодня это чудо появилось дома в семь утра и, пройдя сквозь смежную со своей родительскую комнату, врезалось в темноте в стул и разбудило мать. При этом он ругнулся и пролил на ковер половину содержимого кувшина с кипяченой водой, который часто брал к себе в спальню, когда его мучила похмельная жажда.

– Черт, а кефира что, нет? – Сергей не повернулся на предков. От холодильника он переметнулся к плите и стал шарить под крышками. – У, супчик.

Наконец-то ребенок проголодался. Но маме было не до радости. Видя, что Нина смотрит в стол, разговор начал Александр.

– Слушай, Сергей, – проговорил он в жестких тонах. – Ты, вообще, не думаешь о том, чтобы домой позвонить, когда ночевать не приходишь?

– А чего я, маленький, что ли? Что вы волнуетесь? – буркнул он.

– Вообще-то мы твои родители, – напомнила Нина.

– Ну и что? Я думал, вы уже привыкли, что я не звоню, зачем же привыкать заново?

– Не хами матери с отцом, – пригрозил Александр. – Лучше ответь: что за дела ты вытворяешь неизвестно где?

– А тебя какие дела именно интересуют? – на это Сергей повернулся. Такой спокойный, голубоглазый. Разговаривающий таким голосом, за какой сверстники бы побили морду.

– Что за пьянки бесконечные у тебя с гулянками? – сдвинул брови отец. – Приползаешь под утро на бровях, мебель сшибаешь, мать из-за тебя дергается…

– Извини, мама, это случайность. Не рассчитал маршрут…

– Я тебе рассчитаю сейчас маршрут, бездельник малолетний, – рассвирепел отец. – Еще одно слово и одна такая выходка – я тебя из дома выставлю, будешь сам себе на хлеб горбатиться, тогда и посмотрим, как заговоришь.

Сергей посмотрел пристально в глаза.

– Выставишь? Ладно, я пойду жить в общагу, – негромко проговорил он. – И на стипендию как-нибудь проживу. Если ты забыл, я на дневном учусь, как вы с матерью хотели. И ничего хуже четверки домой за полтора года не приносил. Поэтому можешь смело взять свои слова обратно, я не обижусь…

Его глаза сверкнули бешенством, а губы сохранили холодную полуулыбку.

– Ты мне еще дальше подерзи, я посмо… – в такие моменты отец был готов его убить.

– Саша, подожди ты, – мать, так желавшая этого разговора, перебила мужа. – Сергей, ты же понимаешь, что в твоем состоянии нельзя так гулять, как ты гуляешь. Ну, я понимаю: праздники бывают, танцы разные… Но чтоб до такой степени. Ты же знаешь, чем это может кончиться…

– Все заканчивается в этой жизни, – криво усмехнулся Сергей.

– Может быть, ты и учишься хорошо, – отец тем временем немного пришел в себя. – Но это тебе не дает никакого права измываться над нами с матерью. Пока ты живешь вместе с нами…

– У меня есть выбор?..

– Это твое дело, какой там у тебя выбор. Не хочешь слушать, чего тебе говорят, ищи себе какую-нибудь девку с площадью, и тогда живите, как хотите…

– Саша, перестань ты… – одернула Нина.

– А что перестань? Что ты мне рот затыкаешь? – перекинулся на жену Александр. – Раз он слов не понимает, считает, что ему все дозволено, так пусть и в чужую жизнь не лезет. Мы с тобой уж как-нибудь проживем одни спокойно, и не буду я твои причитания выслушивать по поводу умника малолетнего…

Пока отец все это говорил, Сергей захватил сковородку и лопатку и встал спиной к холодильнику так, чтобы быть ближе к двери.

– И счастье мне не суждено:

Я слишком много думаю для счастья.

Жизнь коротка, моя короче все одно

Для истинной любви и страсти… – продекламировал он, не заботясь особенно о слушателях.

С этими словами Сергей фамильярно покинул кухню, унеся с собой запас еды, который, к слову, дожидался именно его.

– Не знаю, сколько я еще выдержу, – мать закрыла глаза ладонью.

– Да ну его к чертовой бабушке, – раздраженно махнул рукой отец.

Откуда он взял этот стишок, осталось непонятным. Сам Сергей стихов не сочинял, да и другие ему тоже их не писали. Он вернулся к себе в комнату, закрыл дверь, уселся на кровати и принялся обедать, а заодно завтракать и трапезничать за все пропущенные разы. Голова почти прошла, и это было отлично. Но не самое отличное…

Закончив уплетать все, что было на сковороде, Сергей отставил ее на пол и прилег на неубранную кровать, кладя руки под голову. Он был доволен, как дракон, сожравший очередную принцессу.

Во-первых, его организм наконец-то насытился хоть какими-то питательными веществами; а во-вторых, этот же организм вчера получил то, чего ему требовалось.